Княжич Юра V (СИ) - Француз Михаил

— А отец? — нахмурился я.

— Ему никто не запрещает пытаться тебя здесь защитить. Любая охрана, любые средства. Хоть сам лично возле тебя двадцать четыре на семь может дежурить, — пожала плечами она. — Но не в России.

— Вот же ж! — поморщился я. Правда, скорее, досадно, чем возмущённо. С другой стороны: а действительно — что изменилось-то? Ничего: моя жизнь снова в моих собственных руках и только в них. Единственное: понять бы, кто этот «доброжелатель», который опубликовал видео? И чего хотел этим добиться?

Глава 20

Выходить из трейлера не хотелось. После ухода Катерины в нём было так тихо, спокойно и уютно… Тогда, как казалось, на улице, стоит туда только шагнуть, поджидают проблемы, суета, люди, проблемы, напряжные разговоры с напряжёнными людьми, ещё раз проблемы… в общем, ничего хорошего и… проблемы. Да, я повторяюсь, но именно это слово крутилось у меня в мыслях по кругу, словно старая заезженная пластинка под иглой патефона.

Вот и Алик меня поддерживал в этом.

Кто такой Алик? Алик — это…

А помните тот горшок с непонятным существом, созданным мной на концерте в Берлине, который я сунул пареньку из стафа, после окончания песни вместе с ментальной установкой мне его передать позднее?

Вот — видимо, установка сработала. Не потерялся этот горшочек. Мне его Ректор лично в руки впихнул перед тем, как впихнуть меня самого в самолёт. Даже не знаю, как именно горшочек попал к нему, какой длины путь ему пришлось для этого пройти, сколько рук поменять, но вот — не потерялся.

В самом самолёте времени много, лететь скучно, а заняться особенно нечем. Вот я и сосредоточил своё внимание на том маленьком ущербном организме, созданном затуманенным эйфорией и эндорфинами разумом в порыве вдохновения и на волне эмоционального перевозбуждения.

Что я обнаружил? Что организм этот уже на грани смерти от истощения — земля, в качестве питательной среды, для него совершенно не подходила. Всё-таки растение и животное имеют совершенно разные структуры и сложение. А я, там на сцене, лишь внешнюю форму цветка придал своему творению, притом, что внутреннее содержание оставалось строением животного. Притом, было ближе всего вообще к человеческому. Ну нет и не может быть у растений сердца, лёгких, печени, почек, кровотока и прочего, что животных от растений как раз и отличает. Нет, и не может быть. Не приспособлено это всё для получения питательных веществ из земли и воздуха. Даже, так называемые «хищные» растения устроены иначе. Они, всё равно, растения, а не животные. Нет у них ни сердца, ни лёгких. Не нужно это для растительного существования — лишнее.

Притом, что того, что для него требовалось, тех механизмов, вроде хлорофилла и фотосинтетических систем, как раз не было. Отсутствовали они напрочь. И удивительно именно то, что созданное мной «это» вообще сумело хоть как-то протянуть эти сутки на собственном запасе прочности.

У растений животных органов и систем нет. А у моего творения есть. И, как это переделать так, чтобы оно растением смогло стать, я лично не представлял — слишком сложно, слишком много дополнительных знаний требует, которых у меня нет.

А вот доделать то, что уже начал — почему бы и нет? Раз уж оно, всё равно, всё ещё живое.

Логичнее всего было бы доделать именно «человека», гуманоидное существо, так как за основу создания тех органов и систем в его теле, я взял… свои. У него даже кровь одной со мной группы и прочих параметров получилась по одной простейшей причине: я уже умел её делать, и делал, в основном, именно её. На других-то людях не тренировался. Ну, за исключением того пилота — но это, именно, что исключение, на общее правило мало влияющее.

Однако, я не рискнул. Не готов был морально к акту ТАКОГО творения. Слишком сложная «машинка» — человек. Сто пудов, где-то что-то и как-то не доделаю. Или доделаю не так. Получится «брак». Уродливый, нефункциональный и некрасивый. Ещё и помрёт в процессе, или не помрёт, а будет очень мучиться. А это ответственность. Лишний «камень» на «телегу» моей, и так, не самой чистой души. К чему расстраиваться? И это, ещё не говоря об этической стороне вопроса… а также о юридической, что тоже совсем не маловажно.

Так что, рисковать не стал. Лепить человека или даже что-то человекообразное не решился. С другой стороны, а что делать ещё — тоже не знал. Так что, подумав, решил не заморачиваться и «лепить» то, что будет получаться, не сильно задумываясь над результатом — сосредоточиться на процессе.

Сходил в туалет самолёта, залил водой горшок. Вернулся и принялся за работу.

Первым делом, растворил всю тут землю, что в этом горшке имелась в той воде, которую налил. Можно было бы, конечно, её просто выбросить в том же туалете в урну, но я подумал, что она может мне потребоваться, как источник материалов, веществ и микроэлементов, так что не выбросил, а растворил.

Воды, правда, потребовалось больше, чем первоначально вмещал, да и теоретически мог вместить горшок, но это уже малозначащие мелочи — сконденсировал и добавил ещё. Проблема что ли? Ну, не вмещается — и что? Держать объём воды в определённом положении я могу сейчас с минимальными усилиями практически неограниченное время. Это не требует от меня напряжения, да, пожалуй, что и внимание «кушает» почти нисколько.

Спутница моя — Мари, дрыхла в кресле с противоположной стороны салона возле иллюминатора — самолётик-то частный, комфортабельный, просторный. Нет никакой необходимости ютиться и тесниться в рядах кресел, понатыканных впритирку друг к другу. Нас вообще в нём только двое и было. Двое на целый частный самолёт. Вот Борятинская и расположилась с удобством, добирая не полученные из-за меня часы здорового утреннего сна. Так что, не мешала и вниманием своим не отвлекала — можно было творить спокойно.

Вот я и творил. Сперва подпитал то, что уже было в этом организме рабочего (а было уже не всё), питательными веществами — можно сказать, «накормил внутривенно». Потом растворил и удалил то, что уже не функционировало. После чего принялся за полную и тотальную проверку работы всего, что осталось: всех систем и органов, за их достройку и оптимизацию взаимодействия друг с другом. И это автоматически потащило за собой начало формирования каких-то мышечных волокон, призванных удерживать и фиксировать эти органы и системы, которые, до того, почти свободно «плавали» в той полужидкой среде, которая была внутри цветочка.

А вслед за мышцами логично потребовались и кости.

Так как перед глазами у меня не было, да и не могло быть примеров иных опорных систем, кроме человеческих — самолёт же! Где я на десяти тысячах метров над землёй птичку, кошечку или собачку, да даже рыбку возьму, если сразу, заранее не загрузил их сюда ещё в аэропорту? Так что, формировал я… «по образу и подобию» блин! А как иначе-то?

Один позвоночный столб, такой же полый и сегментный, как у человека, внутрь которого можно спрятать большую часть крупных нервных треков от органов к мозгу. Рёберный каркас для удержания и защиты формы от схлопывания и повреждения расположенных внутри органов. Мощный широкий таз для той же цели и защиты основной системы выведения отходов из организма. Четыре конечности, крепящихся к основному костяку суставными сумками, аналогичными человеческим. Соединительная ткань, плёнки, сухожилия… Крупный череп, в который можно поместить весьма габаритный, относительно размеров всего остального тела и других присутствовавших в нём органов мозг.

Подозреваю, что в процессе создания и проектирования этого существа, допускал просто огромное количество неточностей и откровенных ошибок, сильно ухудшавших результат и снижавших возможную эффективность жизнедеятельности создаваемого организма. Но — мне не экзамен сдавать. И тут вопрос не в «гордости Творца» или уподоблении себя Богую Нет. Тут вопрос другой: намного проще и банальнее — если не делать ничего, то это существо умрёт. Час, два, три… максимум — полсуток ещё, и всё. А, если сделать хоть что-то, пусть и с мириадами ошибок, то у него появляется хотя бы шанс на продолжение жизни. Маленький, но шанс.