Темный феникс. Возрожденный (СИ) - Бойков Федор

Этот идиот сжигает собственную жизнь! Дыхание Урагана — одна из смертоносных техник воздушников. И если он решился на неё, то не верит, что сможет одолеть меня.

Расчётливая и опытная часть моего сознания кричала, что я должен броситься в атаку и прервать заклинание. Но я видел, как сжимается энергия, и понимал, что не успею. Оставался лишь один вариант — принять удар и выжить.

Я бросился к Вике, чтобы закрыть её собой, но взрывная волна настигла меня раньше. Это был не просто поток воздуха. Весь мир на мгновение превратился в белую пустоту, в которой нет жизни.

Кости хрустнули, когда меня отшвырнуло в стену. В ушах стоял оглушительный звон, перекрывающий все звуки. Из носа и ушей текла кровь, а перед глазами плясали белые мушки.

Но я каким-то чудом успел перехватить сестру, обняв её так, чтобы принять удар на себя. И это было единственное, что хоть немного утешало меня. Ведь тьма, которая всегда отзывалась на зов, стала вязкой и непослушной.

Дыхание урагана бьёт не только по телу, оно разрывает связь с магией. Именно поэтому это заклинание одно из самых сложных и энергозатратных. И это помимо того, что оно забирает десятки лет жизненной силы мага.

Только вот воздушнику было плевать. Он шагал ко мне уверенной походкой, хотя тоже пострадал — его левая рука неестественно повисла, а из уголка рта стекала тонкой струйкой кровь. Но он всё ещё держал в правой ладони сжатый вихрь, способный добить меня.

Я разжал руки и отпустил Вику, а затем попытался встать. Тело не слушалось, левая рука онемела, в груди что-то хрустнуло при движении. Кажется, сломано несколько рёбер.

Но отступать нельзя. Ни дети, ни гвардейцы не справятся с боевым магом воздуха.

Я сжал зубы и ударил ладонью в пол, зарычав от боли.

Между мной и магом соткалось теневое зеркало. Не полноценное заклинание, а лишь бледная тень того, что я мог бы сделать в лучшей форме, но на большее я сейчас не способен. Зеркало требует точного расчёта, чтобы перенаправить магию и не ударить в меня же, и с этим я справился, как и всегда на все сто процентов.

Воздушник замер на мгновение, пытаясь понять, что я сделал, но не смог увидеть истинно тёмное заклинание. Я же решил подтолкнуть его.

Опираясь на стену, я медленно поднялся. Голова кружилась, меня шатало из стороны в сторону, кровь сочилась между пальцев, сжимающих бок и раздробленное плечо. Я сделал шаг вперёд и, позволив телу на мгновение потерять равновесие, рухнул перед воздушником.

Искусственная слабость, которую сейчас даже изображать не пришлось, — старейший трюк. Я не так часто использовал эту военную хитрость, но против уставшего противника, который уверен в своей победе, он сработал безотказно.

Воздушник клюнул. Он развеял небольшой вихрь, готовый сорваться с пальцев, и сомкнул ладони. Удавка ветров — та самая техника удушения, которую применяли только безжалостные маги и которая чуть не убила Вику, — полетела прямо в меня.

Воздух вокруг меня начал сжиматься, голова закружилась, а маг сделал шаг вперёд. Именно этого я и ждал. Малейший импульс, и теневое зеркало активировано.

Враг не закричал — не смог бы даже при большом желании. Он лишь резко выдохнул, лишившись воздуха. Глаза воздушника расширились, но не от боли, а от неожиданности.

Он на рефлексе щёлкнул пальцами, но это лишь окончательно запечатало удавку вокруг него же. Я поднял голову и встретил прямой взгляд моего врага.

Все барьеры и щиты развеялись, артефакты отключились, потеряв связь с носителем. Невидимые тиски сжались вокруг горла воздушника, воздух из лёгких вышел разом с резким звуком, будто кто-то сжал воздушный шар.

Я медленно поднялся во весь рост, опираясь на стену. Не было нужды смотреть, как мой враг бессильно царапает шею и дёргается в конвульсиях, так что я решил проверить состояние сестры. Слава Тьме, девочка была в порядке, несмотря на глубокий наведённый сон.

Когда тело воздушника окончательно обмякло, я опустился рядом, чувствуя, как адреналин постепенно отпускает. Победа досталась дорогой ценой — каждая клетка тела ныла от перенапряжения, а тьма внутри еле теплилась, почти полностью истощённый источник пульсировал от перегрузки. Но всё это не имело значения.

Я успел. Успел спасти своих птенцов. Своих родных, что стали для меня ближе всех других людей в этом мире.

И только услышав шумный вдох от двери, я поднял голову, чтобы увидеть своего начальника гвардии. Киреев стоял в проёме вместе с несколькими гвардейцами, а в их взглядах читался страх. Страх передо мной.

* * *

Егор Васильевич Киреев с самого утра не находил себе места. Две недели, прошедшие со дня гибели главы рода Шаховских, прошли в странном режиме. Вроде бы всё было как раньше, но при этом никто не понимал, что будет дальше.

Прорывы вовремя купировались, охота на монстров очага шла в штатном режиме, несмотря на то что часть гвардии разбежалась, нанявшись к другим родам. И всё же Киреев понимал — как прежде уже не будет. У него не было доверия к молодому графу, который всё время проводил за книгами и не интересовался делами рода.

Молодой господин, проходя мимо, даже не смотрел на своих людей, ему было всё равно, кто и почему ему служит. Его не волновало ничего, кроме новых партий книг, присылаемых торговым домом Смирновых каждую неделю. И Киреев не верил, что наследник сумеет перенять родовой дар.

Сколько раз Егор Васильевич корил себя за это недоверие, не сосчитать. После ритуала пробуждения силы, Константин Викторович Шаховский изменился до неузнаваемости. В его взгляде плескалась сила. Сила, спорить с которой было сложно.

Александр Зубов предупреждал Егора, что их господин способен сражаться не хуже бывалых ветеранов. Его слова подтверждали остальные гвардейцы, которые видели своими глазами, как молодой граф разобрался с напавшими наёмниками, имея в руках всего лишь монтировку. А те бойцы, что оказались в рейде за стену, были не просто впечатлены, — они буквально соревновались между собой за право охранять графа и быть с ним рядом.

Когда Константин Шаховский задал вопрос о верности, в голове Егора Киреева пронеслись все эти мысли, а следом за ними пришло осознание — господин заметил сомнения командира гвардии. При этом он не выгнал Егора, не наказал его и даже дал шанс отработать все свои промахи. Но Киреев и с этим не справился.

Руслан Мирзоев, которого Егор натаскивал как будущего командира гвардии, оказался засланным вражеским лазутчиком с артефактами за пазухой и магией. И вот сегодня Киреев снова облажался, пропустив на территорию поместья очередного наёмника. И если бы не два бывших спецназовца — Максим Ивонин и Демьян Сорокин, которых Киреев не успел отослать подальше после несостоявшихся пыток, — ему бы снова пришлось краснеть перед господином за то, что даже не подозревал о проникновении.

Гвардия рванула в дом по наводке бойцов, но оказалось, что неизвестный усыпил почти всех членов рода, воспользовавшись тем, что граф был занят с портными. Проверив комнаты и убедившись, что Борис и Елена Сергеевна не пострадали, Егор Киреев всё с теми же Ивониным и Сорокиным помчался к комнате Виктории. И он сразу же понял, что снова опоздал.

Пусть они застали лишь окончание боя, но увиденного хватило для того, чтобы бывшие спецназовцы и командир гвардии, повидавшие немало битв и крови, застыли неподвижно, боясь шелохнуться и навлечь на себя гнев существа, которое звалось их господином.

Константин Шаховский невозмутимо проверил состояние Виктории и сел рядом с убитым магом, ранг которого был явно не ниже мастера. Его сиятельство будто не замечал, как из рассечённого плеча торчит осколок кости, а на пол стекает багровой струйкой кровь. Да и остальные травмы, казалось, ничуть его не тревожили.

А вот когда он поднял взгляд и посмотрел на гвардейцев чёрными провалами глаз, Егор не смог удержать эмоции. Ему хотелось броситься бежать в ужасе, пасть ниц перед тёмным магом, умолять о пощаде и восторгаться той силой, которая полыхнула в этих страшных, будто чужеродных глазах. И всё это одновременно.