Матабар VI (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Пока одна, как Аверский, Крайт, как профессора в Большом, как сотни, если не тысячи других Звездных магов разменивали свои жизни на бесконечных ступенях Звездного знания, какой-то мелкий чиновник, которого с трудом хватило, чтобы закончить факультет уездного университета, а затем протолкнуться внутри Гильдии; едва-едва зажегшего пару лучей…

Ардан, все же, почувствовал укол. Не обиды. Чего-то другого. Чего-то темного. Не черного, но темного. Одновременно холодного и жгучего.

По стеклу зазмеились узоры инея, а изо рта инспекторов вырвались ледяные облачка.

Ардан был зол. Зол за всех тех, других магов, кто стоял здесь, перед лицом этого несчастного, интеллектуально неуклюжего, жадного человека и боялся за свое будущее.

По-настоящему зол.

Он встретился взглядом с Лунским.

— Я пришел сюда, господин Лунский, заполнить бумаги касательно своего исследования и пообщаться по рабочему интересу, — голос Ардана звучал так, как звучит молодой осенний лед, когда только-только схлопывается поверх реки. — Но вижу, у нас с вами есть и другие темы для общения.

— Что ты…

Ардан не дал ему договорить. Активируя в кармане медальон Черного Дома, Ард выпустил на волю свой Взгляд Ведьмы.

Разум Лунского оказался податливее теплого масла. Вспыхнул его амулет на груди, но Ардан отмахнулся от дешевой поделки, скорее выполняющей сигнальную роль, осведомляя владельца о попытке проникнуть в сознание, нежели его защищающее.

Карим и Милорад, тем не менее, поняли, что что-то не так. Первый бросил искать печать и потянулся к посоху, а другой остервенело дергал за шнур около своего стола. Пожалуй, если бы не переезд, то Арда бы тут же скрутил стационарный щит, но тот отключили, чтобы рабочие могли как можно быстрее закончить с работой.

Ард, не разрывая зрительного контакта с Лунским и продолжая продавливать его вялую защиту, ударил посохом о землю. Печати вспыхнули одна за другой и вскоре что Карим, что Милорад оказались в плену модифицированной «Ледяной Стены», которую Ард именовал «Ледяной Клетью». Те лишь стучали ладонями по холодным стенам и что-то кричали, но поделать ничего не могли.

Наконец Ардан, очередным усилием воли, проломился сквозь защиту Лунского и оказался внутри его сознания. И там было… противно. Не страшно, как внутри памяти маленького Луши, пережившего ужасы; не грязно, как внутри сознания Лорловой; и не стыдно, стыдно самому Арду, когда он подавил волю младшего библиотекаря Лизы в Большом.

И уж тем более здесь не стучали боевые барабанны, как в сознании орка Шангра’Ар; и не было ощущения, что стальная стена несокрушимой воли Алисы Ровневой легла ему на плечи неподъемным грузом.

Нет. Совсем нет. Здесь было просто противно. Как если бы Ард коснулся чего-то гнилого, чего-то потерявшего всякий человеческий облик, оставив после себя только вязкую, дурнопахнущую тухлятину, пропитанную бесконечной вереницей дешевых развлечений и услад.

Ардан видел, как Лунский прикладывался носом к горсткам Ангельской Пыли; видел, как вокруг него танцевали продажные женщины; видел с каким наслаждением он приносил взятки в банк и, каждый раз, запрашивал выписку о состоянии счета, чтобы посмотреть на растущее число символов. И как он ел. Раньше, в детстве и юношестве, Лунский был стройным и даже статным молодым человеком. Пока не стал олицетворением одной из заповедей Светлоликого. Вернее одного из грехов — отсутсвия умеренности.

Но самое омерзительное заключалось в том, с каким чувством собственного величия Лунский взирал на вереницы приходящих к нему на собеседование молодых магов. И как он упивался их унижениями, когда те подобострастно вились вокруг него. И с какой невыносимой жестокостью он рушил судьбы тех, кто пытался пойти против его такого маленького, но такого громкого слова.

Ардан, зная, что будет вести диалог с начальником целого отдела, хотел поинтересоваться у того о слухах в Гильдии. Может он слышал что-то подозрительное. Или знает что-то такое, что вызывает у него опаску.

Но Лунский ничего не знал. Все, что касалось его работы, его службы, было завязано на взятках. И обсуждении того, кому повезло получить место «получше», где эти самые взятки побольше. И даже в автомобиле они обсуждали отдел «Лайнала», потому что Лунский и его подельники сами хотели получить это направление; хотели завязать с собеседованиями и занять место, где взятки больше.

Ардан увидел, как, сидя в ресторане, Карим, Милорад и Аврелий насмехались над своим коллегой, Лайналом, за то, что тот не брал взяток.

Они смеялись над честными людьми. Издевались над ними. Наживались над ними. Чувствовали себя маленькими богами своих таких же маленьких, невзрачных мирков. Упивались своим положением, понятия не имея, что творится за границей стен, в которых они сами же себя посадили на воображаемые троны.

Так что Ардан не церемонился. Он спокойно ступал по тропам сознания Лунского, не заботясь, где и сколько вреда он причинит. Под его стопами рушились нити разума чиновника, а сам Аврелий бился в припадке в кресле и ронял на свои многочисленные подбородки пенные слюни.

И, может, Ард бы дошел до самого конца, попутно окончательно превращая чиновника в овощ, если бы не взвывшие инстинкты, заставившие юношу разорвать зрительный контакт.

Ему в спину ударило заклинание Зеленой звезды. Стандартная модель «Лавового всплеска». Таким обучали уже на третьем курсе военного факультета Большого.

Вспыхнули столы и бумаги, сгорающие от жара камня, окутанного жидким огнем, врезавшегося сперва в диск Орловского, а затем и в стихийный щит Ардана. И если диск разрушил каменную основу, то стихийный обернул пламя избытком кислорода, который Ардан уже собирался использовать для следующей печати. Он собирался сжать высвободившийся газ и направить его в сторону атакующего, но вовремя понял, что это будет не уместно.

Вместо этого он вытащил из внутреннего кармана черное удостоверение с серебренным гербом империи и продемонстрировал то прибежавшим на звук сотрудникам Гильдии.

— Младший дознаватель второй канцелярии, капрал Эгобар, — произнес он уже куда более спокойным тоном, нежели ощущал себя пару минут назад.

В кресле все еще дрожал в конвульсиях Лунский, чьи глаза собрались в кучку, а вот Карим и Милорад, освобожденные от ледяного плена, бледнее бумаги, разбросанной по полу, испуганно переводили взгляды то друг на друга, то на своего начальника. Почти синхронно, едва ли не в панике, они прошептали:

— О, Светлоликий…

Как вовремя несчастные решили вспомнить о боге и его заповедях.

Противно…

Хотелось помыться и выстирать одежду.

* * *

— Ты прям ни дня не можешь без меня, да, господин маг?

Милар протянул руку, которую Ардан тут же довольно споро пожал. Помимо самого капитана из коридора внутрь помещения вошли и Урский с Эрнсоном. Оба выглядели вполне себе сносно (Арди не видел оперативников с момента, как они расстались в поместье вампира), а Дин, не изменяя своим привычкам, опять что-то жевал. На сей раз — яблоко.

— Ого, новенький! — присвистнул Эрнсон, осматривая разбитую, частично сгоревшую мебель, подпаленные стены; булькающего слюной Лунского, сидящих в углу Карима Данкова (который крысиным взглядом будто высматривал куда бы ему забиться поглубже в надежде на спасение) и Милорада Армирова (куда более спокойного и даже, в какой-то степени, отрешенного); а еще двух Зеленых магов, прибежавших на выручку к своим коллегам.

После того, как Ардан продемонстрировал свое удостоверение, те сложили посохи в сторону, уселись на пол (скрестив руки за головой) и хранили гробовое молчание. Больше в кабинет никто не заходил. Этаж практически пустовал, а любой шум могли списать на рабочий процесс по переезду.

— Быстро доехали, — Арди глянул на часы. С момента, как он подал сигнал, не прошло и десяти минут.

— Были неподалеку, — Милар скосился в сторону Дина. — И были уже весьма далеко, если кому-то не приспичило заехать на фруктовый рынок.