Козырев. Путь мага (СИ) - Котляров Лев

— Козырев! Щит! Баранов! Удар по площади! Ковалев! Вперёд!

Крики оглушили меня, закружили в водовороте. Запах горелого, сырого и почему-то моря моментально забились в нос.

Сквозь дым я не мог толком ничего разглядеть, да и просто не соображал, где я нахожусь. Всего минуту назад я видел мигалки скорой помощи, хмурые лица врачей и потолок с яркими лампами.

— Козырев, чё встал⁈ — раздалось над самым ухом, а потом прилетел болючий тычок. — На позицию.

Козырев? Я не Козырев…

Справа раздался грохот, и мое тело среагировали мгновенно, бросив меня мордой в грязь. А в следующую секунду мозг перещелкнуло на боевой режим.

Рядом со мной стоял белобрысый с алой повязкой. Свои. Понял.

Огляделся, заметил потенциального противника, дергающего руками, и, не придумав ничего лучше, резко поднялся и с прыжка вырубился брюнета с синей повязкой.

Его сосед отреагировал тут же, и меня сбила с ног струя воды. А ведь шланга у него в руках я не заметил!

Плечо взорвалось болью, красив футболку красным.

— Козырев, твою мать, что ты творишь! Атакуй по площади!

«Да как, блин? У меня даже оружия нет!»

И тут я увидел его. Здоровенный, переливающийся рыжим пламенем шар. Он летел прямо в меня.

Он был небольшой, не больше теннисного мячика, но его жар я прекрасно ощущал.

Ко мне неслась сама смерть.

Внутри меня поднялась волна гнева, которая заставила мои руки подняться, и я машинально выставил ладони вперед. Отбить хотел. Огненный шар. Гений.

По коже пробежались противные мурашки, но между пальцами резко запульсировало.

И вдруг я ощутил, как из меня уходит вся сила. Она толчками выплеснулась через ладони, став мощной волной.

Она прокатилась по всему полю, сметая все на своем пути. А я, как дурак стоял и смотрел, как синие повязки разлетаются во все стороны.

И только потом рухнул в грязь, потеряв сознание.

Что было потом, помню отрывками. Сквозь мутное сознание прорывались короткие фразы про выжженные каналы силы, про пропажу магии и безрадостное будущее.

Больше всего бесили сочувственные взгляды после того, как я покинул больничный блок. Приврав соседу по комнате про потерю памяти, я начал собирать информацию: о мире, магии, обо мне.

И очень долго был в постоянном шоке. Даже думал, что я просто сошел с ума. Или лежу в коме в реанимации.

Постепенно привык. Изменения в поведении все списали на последствия магического истощения. Бывает. Иногда проходит.

А иногда нет.

Так или иначе, я продолжал учиться в магической академии. Вместо практики с силой учил теорию, изучал историю, налаживал связи. Вскоре моя фамилия стала ассоциироваться с хитростью, умением выкрутиться и даже пользовалась уважением. Но негласно. Вслух мне такого никто бы не сказал, потому что клана Козыревых не существовало. Я был один с такой фамилией. Никем среди знатных семей и напыщенных аристократов.

Да, пару раз после особо громких приключений, мне предлагали пойти служить под крыло графа или барона. Но я всегда отвечал, что мне и так хорошо. Это вызывало новую волну отчуждения.

Я снова посмотрел на сидящего рядом Петровского. Он шуршал бумагами, не обращая на меня внимание. Тогда я перевел взгляд на дорогу. Машина петляла по улицам города, в котором я ни разу не был.

Да я даже не знал, что он тут есть! Возле академии располагалась небольшая деревенька, в которую нельзя было ходить без разрешения. Но когда такое останавливало студентов?

Я знал, что это за город, читал о нем в книгах. Столица империи. Московск.

Мне вдруг стало тошно сидеть в тишине, облепленным собственными мыслями.

— Вы мой отец? — спокойно спросил я, продолжая смотреть на отражение Петровского в окне.

Он не вздрогнул, не глянул на меня, читая какие-то документы.

— Это мне неизвестно, — ответил он.

И это озадачило меня еще сильнее. А кто тогда?

— Мне необходимо больше информации, иначе эта поездка очень напоминает похищение.

Мой вопрос прозвучал без тени угрозы, но твердо. Понятное дело, что если он скажет: «Да, я вас украл, чтобы принести в жертву богам», я не выпрыгну на полном ходу.

Да и вряд ли дело обстоит именно так.

— Вы упрямый. И нетерпеливый, — он повернулся и с интересом на меня посмотрел. — Однако все же прошу вас набраться терпения. Мы скоро уже приедем.

Он поймал взгляд водителя, и тот едва заметно кивнул.

— Три минуты, — обронил охранник.

Я кивнул, но легче мне от этого знания не стало. Автомобиль вильнул еще два раза, и перед моими глазами предстал роскошный особняк. Да что там особняк! Даже из-за деревьев были видны высокие шпили и башенки. Практически небольшой замок, хотя, конечно, не такой здоровый, как наша академия.

Водитель припарковался недалеко от широкого крыльца, и я с трудом дождался, когда он откроет нам двери. Правила этикета, чтоб их!

Я старался держаться с самым независимым видом, сдерживал свое любопытство и даже старался не пялиться в окна.

Из двойных дверей вышел дворецкий в темно-багровой ливрее и чинно кивнул. Ему было далеко за шестьдесят, но держался бодро.

— Ваше сиятельство, рад вас приветствовать. Вас уже ожидают.

Петровский коротко кивнул и пошел следом за дворецким. На меня никто не обращал внимания. Краем глаза я успел только заметить, как колыхнулась штора на втором этаже.

Огромный холл, статуи, картины, толстый ковер — здесь живут очень и очень богатые люди. Я припомнил все стычки с Шиловым, но ни одна из них не тянула на вызов студента под светлые очи графа.

Дворецкий довел нас до кабинета, постучался и сразу же распахнул двери. Внутри нас ожидал сам хозяин всего этого.

Худой, бледный, я бы даже сказал старый. Его длинные темные волосы были забраны в простой хвост, а выражение лица сразу давало понять, что его сын — точная копия папаши.

Кабинет, к слову, произвел на меня сильное впечатление. Потому что он совсем не похож на холл и коридор. Но эта строгая обстановка вполне отображала личность графа. Никаких лишних деталей, на столе ни единой бумажки, только телефон, ручки, печать. Единственным украшением являлся пышный куст незнакомого мне растения в углу кабинета. Он выглядел, как пятна жизни на унылом кладбище.

— Владимир Михайлович, спасибо, что так скоро смогли приехать, — он протянул руку Петровскому, но смотрел все время на меня.

Под этим взглядом мне стало неуютно. Я чувствовал себя иноземной зверушкой, которую привезли к ветеринару. Сейчас недобрый дядя достанет скальпель и препарирует меня, как лягушку из анекдота.

— Это Александр Николаевич Козырев, — представил меня «мой похититель».

Я вежливо кивнул, не меняя отстраненное выражение лица.

Шилов обошел меня по кругу, его рука периодически дергалась, чтобы дотронуться до меня, но он ни разу так и не прикоснулся. Значит, сканировал мою силу. Лекарь в академии тоже так делал, когда я только отошел от истощения. И лицо у него было таким же удивленно-разочарованным.

— Не понял, — вдруг выдал граф, вопросительно глянув на Петровского.

— Да, все так, — кивнул Владимир Михайлович.

— И что?

Эти обрывки диалога страшно выбесили меня. Зачем меня сюда притащили⁈ Пока они буравили друг друга взглядами, я стоял со сжатыми челюстями, но надолго меня не хватило.

Собрав в кулак всю свою вежливость и выдержку, я скупо улыбнулся и абсолютно спокойно спросил:

— Не будете ли вы столь любезны и не посветите меня во все детали происходящего?

Мой вопрос застал их врасплох. Они одновременно посмотрели на меня, и в глазах я снова видел все тот же комментарий: «Оно еще и разговаривает⁈»

И тут Шилов начал хохотать. Прямо от души. Его смех напоминал звук скрежета по стеклу.

У Петровского ни один мускул на лице не дрогнул, но во взгляде мелькнуло разочарование.

Да пошел он к лешему!

— Боги, — с трудом отсмеявшись, проговорил Шилов, — как давно меня так не веселили. Это точно он?