Мастер путей. Часть 4 (СИ) - Черный Александр Михайлович

И хотя мне черепок мне нужен не только, чтобы в него есть, а ещё и думать, если мне нельзя было кому-то что-то сообщать, об этом надо было говорить сразу. Я не имею никаких ограничений в общении с Бериславским. На тот момент времени рассудил так.

— Было бы, о чём рассказывать, Свят, — я присел на диван супротив собеседника. — Уверяю, пока что сущая безделица. То с одним поговорим, то с другим познакомимся, то начнём готовиться к экспедиции… И всё это параллельно изучению твоих записей из дневника и устройству этого мира, включая Силу.

— И как продвигается? — с явно выраженным интересом спросил князь. — К примеру, Сила… Алина говорит, ты донельзя способный ученик.

— Врёт и не краснеет. А вот наша разноглазка действительно превосходный учитель. Даже такого отбитого на голову, как я, умудрилась научить. Её стараниями благодаря намедни освоил методу Берислава. Как оказалось, прокладывать Путь можно разными способами, и у каждого бывают свои pro at contra.

Бериславский кивнул.

— Воистину, девушка одарена умом. Добиться чина действительного тайного советника первого класса в её возрасте… Одного происхождения тут мало.

— Её происхождение уже никого не должно тревожить, — хмыкнул я. — Она на пару с предком освоила и осуществила таинство, считавшееся утраченным. Для меня всё очевидно, как божий день. Если я что-то не сумею усвоить из её уст, значит, что те знания нельзя передать и усвоить. Кажется, она способна научить и табуретку бегать галопом.

Светлейший князь неприкрыто расхохотался на весь гостиный зал.

— Отменно высказался! — оценил Святогор. — Подобной оценки дочери я ещё не слышал! А как ты внял моему наставлению постичь время? Марина готова для тебя в любое время дня и ночи.

— Внял отменно, — признался я. — Только времени найти, как раз, и затруднительно. Буквально давеча меня Морозова-старшая «Твердыне» обучила… Но факт моего овладения ею ты уже видел. В смысле, овладения «Твердыней», а не Морозовой.

Тихомирович рассмеялся ещё хлеще.

— А ты горазд вострить языком! — констатировал князь. — Многое бы отдал, чтоб заслушать твою аудиенцию с Великим Императором Всероссийским, да благословит Господь его правление. Ставлю на кон свою оружейную комнату против сломанного кайла, там было, чему заслушаться.

— К сожалению, острота языка против айнов не поможет, — вздохнул я. — Кое-что из моего арсенала должно помочь с ними справиться. Но, как оказалось, человек предполагает — а Господь располагает. На страницах твоего дневника нашлись подтверждения существования за Уралом тварей, коих в пору целой армией валить. А Сила их и не берёт.

Смех и веселие разом пропало с лица светлейшего князя. Лик его потемнел, а взор померк.

— Воистину, ратник. Нет хуже злодеяния, чем недооценить айнов. Будь моя воля, я бы постановил тебе познавать их даже вяще, нежели Силу. Но в твоём случае едва ли поможет и это…

— Есть данные, что айны сторонятся огня, — припомнил оговорку Ланы. — Можешь подтвердить? Извини, я ещё не весь твой дневник изучил. Скорость чтения вашей письменности гораздо ниже, чем я привык.

— Подтверждаю, — серьёзно кивнул Бериславский. — Пока мы жгли костры, вокруг не было никого. Стоило лишь разыграться непогоде или нам сняться с места, как мы ощущали присутствие иных. Та же айна, что вышла на нас… Её появление аккурат совпало с нашим отходом от места стоянки.

Довольно странно. Мне все расписывают айнов как безжалостных существ, истребляющих всё, к чему ни прикоснутся. Даже мне прочили кончину в пасти зверя, когда я рассказывал о стычке в Академии. Тут же выяснятся, что «безжалостные существа» пасуют перед пламенем. Что мешало тем же айнам за Уралом смести лагерь? Выйти стаей, долбануть неупорядоченной Силой, будучи полностью инертными к ответке… Почему вышла лишь одна сущность, да и то — после снятия базового лагеря? Почему ни до, ни после, а во время? И лишь в конце маршрута экспедиции, который последняя сумела покрыть?

Эти вопросы я не мог не задать Бериславскому.

— Ответ покоится в строках записей, до которых ты ещё не добрался, — кивнул светлейший князь. — Лично у меня сложилось впечатление, будто звери не боятся пламени огня. А… Почитают его? Не совсем то… С нами как будто держали дистанцию всякий раз, когда пылали очаги. Но, чем глубже продвигались, тем больше мы ощущали присутствие зверей. Видели издалека, слышали отголоски, натыкались на следы и останки… Но не более того. Лишь несколько раз пришлось прибегнуть к мощи орудий. И лишь единожды вышедшая тварь обратила супротив нас свой оскал. В тот день мы и приняли решение сворачивать поход. Мы сошлись во мнении, будто нас отваживали. Пытались не пустить дальше. Предупреждали, если угодно. Нам стоило больших трудов повергнуть одного противника. В том, что стая смела бы нас походя, мы не сомневаемся тоже.

Просто превосходно… Что это? Зачатки интеллекта? Коллективный разум? Чьё-то подчинение?

Вот в последнее, к слову, верится охотно. Особенно на фоне собственными глазами видимых камней-артефактов в черепах. Если это не прихоть природы, а результат чьих-то хирургических вмешательств, то всё встаёт на свои места. Кто-то направил слугу-айна, чтобы обратить вспять непрошеных гостей.

Но тут возникает иной вопрос. Почему их отпустили живыми? Сущность человека такова, что, сколь ни запрещай, а запретный плод сладок. Если нельзя пройти дальше — значит, там есть что-то вкусное. Значит, туда надо вернуться. И с куда большими наличными силами, чтоб наверняка. Я бы на месте тех, кто, гипотетически, управляет зверьём, положил бы экспедицию в сырую землю. Вместо этого, людям, почему-то, дали уйти. Нелогично.

Светлейший князь многозначительно хмыкнул, когда я указал на этот момент собеседнику.

— Суровый ты воин, Александр Александрович. Хоть речи твои кровожадны и жестоки, но доводы осмысленны и непротиворечивы. Если под таким углом смотреть… Действительно, странно. Неужели в твоём мире все ратной службой обременённые мыслят подобными категориями?

— Не могу знать, — честно признался в ответ. — Это лишь моё суждение. Не навязываю его никому.

И поспешил перевести тему.

— С прокажёнными та же история? — спросил князя. — Я знаю лично лишь одну. Со слов, они унаследовали от айнов многие черты, включая аномалии в развитии, облик, живучесть, выносливость и память. Огня они сторонятся также, как и звери?

— Почти все, — подтвердил Бериславский. — Мы до сих пор не знаем, откуда они появляются. Почти всех находят в сравнительно малом возрасте, когда они не могут ничего сообщить. Но обучить их пользоваться очагами… Для многих это остаётся непосильной задачей. Те же из прокажённых, кто склонен к Силе подчинения огня, стараются избегать её использования. Но многие покоряют это чувство и спокойно сосуществуют с огнём.

Надеюсь, Лана не из тех, кто бежит от огня, как бес от ладана. Если мы и впрямь окажемся в одной упряжке и будем тянуть лямку одной задачи, не хотелось бы, чтоб хвостатая прозябала где-нибудь на отшибе лагеря, пока остальной личный состав греется у костра. Надо будет этот вопрос обсудить ещё «на берегу».

— Я так понимаю, — осторожно поинтересовался Святогор. — Что с Ланой… Девушкой из прокажённых… Вы сумели найти общий язык? Она открылась тебе как своему спасителю. Дала доступ к тому, о чём даже среди себе подобных прокажённых стараются не говорить, считая свои видения бредом горячки. Можно ли сказать, что Лана не ошиблась?

— Абсолютно, — буркнул я. — Протопопов мне задал тот же вопрос. Разве что был более прямолинеен с его постановкой. Скажу и тебе. Мне всё равно, кто такая Лана. Представитель моего нанимателя хочет, чтобы мы числились в составе одного подразделения и выполняли одну задачу. Мне за это платят. Кого мне соратники запишут — всё равно, пока за это будет поступать оплата. Хоть прокажённую, хоть демона. Пока что я не вижу причин, почему мы не должны сработаться. А предрассудки вашего общества мне ещё предстоит изучить.

На минуту в гостином зале повисла тишина. Бериславский переваривал услышанное.