Пожиратель Богов. Часть 3 (СИ) - Розин Юрий

Я мог бы продолжить преследовать его, но остатком рациональности все-таки заставил себя выйти из Души Бойца. В конце концов мне нужен был не Умса, а Гипнос. И я должен был разобраться с ним до того, как ублюдок отбросит коньки и до того как ему на помощь явятся другие гегемоны.

От Души Бойца не было такой же жесткой отдачи, как от Ока Бури. Но после возвращения в нормальное состояние все мое естество будто бы ощутило жесточайшую ломку.

Это было не реальное ощущение, скорее что-то вроде фантомной боли или даже некоего подобия тоски по совершенно иному восприятию мира. Но от того не было ни капельки лучше.

Так что к Гипносу я подходил в состоянии, ненамного лучшем, чем у него самого. Разве что моя боль должна была со временем пройти без особых последствий, а вот его развороченные ребра сами собой уже не исцелятся.

Мудрец лежал на спине, его рот был залит кровью, а глаза, обычно холодные и насмешливые, теперь расширились от боли. Его грудь едва поднималась, каждое дыхание давалось с хрипом. Я опустился на колено рядом с ним, чувствуя, как мои суставы хрустят от напряжения после боя.

— Где Мо? — спросил я, и мой голос прозвучал спокойнее, чем я ожидал.

Гипнос попытался ухмыльнуться, но вместо этого закашлялся, и алые брызги оставили на его губах липкий блеск.

— Ты… никогда… не найдешь ее… — прошептал он.

Я сжал его запястье и медленно, методично начал ломать кости пальцев. Хруст был приглушенным, но Гипнос застонал, его тело дернулось, пытаясь вырваться.

— Где. Мо? — повторил я, наклоняясь ближе.

— Ты… думаешь… я скажу? — Он задохнулся, когда я перешел к следующему пальцу.

Я не торопился. Раздавил сустав за суставом, наблюдая, как его лицо искажается от боли. Он кричал, но звук был хриплым, слабым — его силы таяли.

— Ты умрешь здесь, — сказал я. — Но можешь умереть быстро.

Гипнос закашлялся, его тело содрогнулось.

— Иди… к черту… — прошипел он.

Я опустил руку на его ребра, почувствовал, как они прогибаются под давлением.

— Последний шанс.

Он попытался плюнуть мне в лицо, но слюна смешалась с кровью и лишь капнула на его подбородок.

— Я умру… с мыслью… что ты проиграл… — прошептал он.

Его зрачки расширились. Дыхание остановилось.

Смысла продолжать пытки уже не было.

Гипнос умер. А я так ничего и не узнал.

Я поднялся, чувствуя, как кровь стекает по моим рукам.

— Черт.

Это было все, что я мог сказать.

Кровь Гипноса еще не успела остыть на моих руках, а я уже рванул через развороченный зал резиденции. Стены, украшенные фресками, трещали под ударами моих кулаков — не для красоты, а чтобы проверить, нет ли за ними скрытых помещений. Каждый удар оставлял в камне паутину трещин, но пустоты за ними не было.

Я прошел через спальни, раздирая шелковые занавеси, опрокидывая шкафы с коллекцией древних масок. Никаких потайных дверей, никаких следов удержания заложницы.

Где-то снаружи уже тревожно завыли сирены. Умса и Махалис донесли о вторжении в резиденцию. Время кончалось.

Я вылетел во двор, где статуи стражей оживали под тревожные заклинания. Первую разнес ударом локтя — каменные осколки брызнули в сторону часовых. Вторая успела поднять меч, но я прошел сквозь нее, как сквозь дым, оставив за спиной груду щебня.

Главный корпус резиденции был последней надеждой. Я ворвался внутрь, снеся дверь с петель. Кабинет Гипноса оказался пуст, если не считать хрустальный шар на столе. Раздавил его — внутри лишь туман, без намёка на портал или заклинание.

Сквозь окно увидел, как к воротам уже подтягиваются стражи в доспехах с рунами подавления. Медлить было нельзя.

Я ринулся к заднему выходу, на ходу снося перегородки. Один из охранников попытался преградить путь — получил удар в живот и рухнул, захлебываясь кровью.

Другие даже не пытались догнать. И никого из гегемонов на горизонте.

Странно. Но размышлять было некогда.

Я вырвался за ограду, оставив за спиной дымящиеся руины. Мо здесь не было. Значит, искать нужно в другом месте.

Городские улицы мелькали, как кадры в разбитом зеркале. Я мчался, не замедляясь, сквозь барьеры и заставы, прочь с финальной арены фестиваля, а потом и прочь из этого мира. Никто не преследовал. Что-то здесь было не так. Но пока это не имело значения.

Теперь главное — выбраться, чтобы получить возможность продолжить поиски потом.

Пустота встретила меня ледяным безмолвием. Я шагнул сквозь разлом, ощущая, как границы мира фестиваля рвутся за спиной, словно старая ткань.

В условленной точке духовного мира уже мерцали силуэты — Алистер, Эллиса, Кримзон и остальные, включая Ризеллу и Шиито. Значит, провалился сегодня только я один.

— Мо? — спросил Алистер, хотя уже должен был понять ответ.

— Ни следа, — покачал я головой.

Сжал кулаки, ощущая, как под кожей пульсирует не потраченная в бою ярость. Пустота вокруг нас колыхалась, как живая, но здесь, в этой точке, законы скоплений теряли силу. Безопасность иллюзорная, временная.

— Что с Арианией? — резко перевёл тему.

Алистер мотнул головой в сторону: эльфийка лежала на импровизированных носилках из свёрнутого плаща. Глаза закрыты, губы синие. Моя атака пробила её насквозь, хоть и не предназначалась ей.

— Живёт. Пока. — Алистер щёлкнул пальцами, и над её грудью вспыхнул слабый свет аспекта разума. — Но ты жахнул такой мощью, что никакое обычное исцеление не сработает. Если не найдём целителя уровня гегемона…

— Найдём, — я перебил его.

Тишина. Даже Пустота будто затаила дыхание.

Подошла Руби, прижалась к моему плечу, её хвосты дрожали. Я провёл рукой по её спине.

— Ладно, — я выдохнул. — Обсуждать будем позже. Сейчас нужно…

Голос сорвался. Планов не было. Только пустота в голове и ярость в груди.

Алистер кивнул, понял.

— Тогда двигаемся. Пока они не выследили нас по следам в Пустоте.

Я лишь стиснул зубы.

###

Тусклый свет кристалла, подвешенного к потолку пещеры, дрожал, отражаясь в лужах подтаявшего льда. Мы забрались в один из заброшенных миров, где не осталось никого, кроме монстров, которым не суждено было стать Майигу.

Ариания лежала в углу, ее кожа отливала синевой, словно мороз проник глубже плоти. Дыхание — поверхностное, прерывистое. Каждый вдох давался ей с трудом, будто легкие наполнялись не воздухом, а свинцом.

Алистер сидел рядом, его пальцы сжимали запястье эльфийки, а по лицу стекали капли пота, несмотря на холод. Его аспект разума работал на пределе — тонкие нити энергии обвивали ее тело, сшивая разорванные ткани, но рана, оставленная моим Шквалом, не поддавалась.

Я сжал кулаки. Ощущение — будто в груди разлился расплавленный металл. Мо нет. Ариания умирает. Месть ублюдкам сорвалась. Ситуация была не худшей, но близком к тому.

— Значит, ищем гегемона-целителя. — Эллиса стояла у входа, ее плащ еще пах гарью от взрывов на фестивале. — Но где? После сегодняшнего ни один из них не станет нам помогать.

— Есть варианты. — Кримзон скрестил руки, его драконьи глаза сузились. — В Коалиции есть Реликторы, которые сделают что угодно за достаточно мощный артефакт. А такого добра у нас накопилось немало за время подготовки.

— И потратят еще месяц на торги, пока Ариания не умрет. — Алистер резко встал, тень от кристалла скользнула по его лицу, подчеркивая резкие скулы. — Нужен кто-то, кто сделает это сейчас.

Руби прижала уши. Ее голос прозвучал тише обычного:

— Маала.

Тишина. Даже ледяные капли, падающие с потолка, замерли в воздухе.

— Ты предлагаешь договориться с пожирательницей миров? — Кримзон усмехнулся, но в его тоне не было насмешки. Только усталость.

— Она ведь предлагала отцу и Алистеру помощь. — Руби не отводила взгляда. — В мире разума.

— Нет. — Алистер шагнул вперед. — Мы не знаем, что она хочет взамен.

— Согласна, но какие тогда альтернативы? — Эллиса недовольно нахмурилась. — Гипнос мертв. Мо исчезла. Мы сожгли все мосты, и теперь даже Содружество нам не союзник, хотя ты и заявил, что действуешь ради его блага.