Госпожа Снежных Буранов (СИ) - Солерн Влади

Поджав губы, раздумывала, как это всё остановить и вытащить Великого. Хотелось просто дернуть Аттвуда за ногу и спустить на землю. Вот только лезть под руку творящемуся беспредельному ритуалу — дурная идея. А то, что это какой-то неизвестный мне ритуал, который за каким-то чертом инициировал Аттвуд, понятно с первого взгляда. Но зачем ему это? Ведал ли маг, что творил? Нервно откинув за спину волосы, сжимала кулаки от досады.

Что же делать?

Но самой делать ничего не пришлось. С губ обоих мужчин слетел короткий речитатив, отдаленно напоминающий язык древних драконов. Я и моргнуть только успела, как сфера расширилась, поглощая в себя обоих мужчин.

Рот приоткрылся в беззвучном протестующем вскрике. Машинально потянулась рукой по направлению ядра. Воздух угрожающе затрещал, завибрировал, загудел и взвыл, взметая пряди моих волос к потолку. Инстинктивно сгруппировалась, осознавая: ничего хорошего сейчас не произойдет.

И не произошло. Сферальное ядро с оглушающим грохотом-треском взорвалось, ударной волной откинув меня спиной на ступени. Позвоночник и затылок прошило адской болью, в глазах потемнело. Последнее, что я видела, — это как разорвавшееся ядро выплюнуло из себя тело. Одно тело. Душу сковал ледяными оковами страх за жизнь жениха.

«Только бы выжил»… И следом горькое: «разве после такого выживают?»

Глава 56

Меня кто-то неустанно и с особой жесткостью хлестал по щекам под заунывное:

― Селька-а-а-а!!! Селька-а-а-а!!! Чаво разлеглась, а? Не боевой маг, а барышня кисейная, тьфу прям! Селька, алло! Прием! Да очуняйся уже наконец!!!

― Очухалась, перестань, уже, а! Пока голову дурную не снесла, ― морщусь, спихивая с себя нахального крыса, чей хвост и выступал орудием оплеух. Щеки саднило так сильно, что сразу понятно: крыс хлестал меня не один час. Чтоб его черти пожрали.

― Ну, ты и коза! Никакой благодарности. Я уже весь хвост себе отбил, пока тебя в чувство приводил.

Со стоном приняла сидячее положение, с шипением притронулась пальцами к макушке и затылку, нащупала мокроту. Поднесла мелко дрожащую конечность к глазам, смаргивая неприятную пелену: просто блестяще, голову разбила.

― Что… произошло?

― А ты ничё не помнишь? ― бессовестно и очень взволнованно прыгал по мне Око. Грубо спихнула его на пол, начиная припоминать, горло сжало невидимой ледяной рукой, дыхание перехватило от страха: ― Аттвуд! Что с Великим?

Заморгала, пытаясь привести зрение в относительный порядок.

― В отключке твой черномазый, вон там настил протирает, в уголке. Хотя какой он теперь черномазый, если только разноцветный, ― голос Гены подозрительно дрогнул. ― А вот наш наместник того, капут.

― Что значит капут?

― Совсем капут, чё непонятно? ― огрызнулся в ответ. ― Всё, ахтунг, нет больше нашего наместника. Страшно представить, что теперь будет. По крайней мере со мной. Эх… Недолго мне, видать, осталось.

Ругаясь про себя, перекатилась на колени, потерла саднящие веки, несколько раз похлопала ресницами, огляделась и нашла Великого у стены.

Ик. Челюсть рухнула к ботинкам и где-то там затерялась. Как завороженная под причитания Око подползла к мужскому телу, по-прежнему дрожащей конечностью потянулась к его крепкой шее, приложила два пальца в поисках пульса и облегченно выдохнула: пульс прощупывался, но был очень слабым. Подмяв под себя ноги, изучающе уставилась на мужчину.

― Эм, Гена-а-а. А ты уверен, что именно наместник капут? ― не отрывая от расслабленного хищноватого лица ошалевшего взгляда, спрашиваю крыса.

― Ага. Нет его больше. Точнее, не совсем так, ― плечо потяжелело от крысиной тушки. Зашипев от простреливающей боли, переместила охнувшего Око на колени.

― Прости, болит?

Вместо ответа тяну:

― Если, по-твоему, наместник склеил ласты, тогда как объяснить это? ― указываю на мужчину. ― И в каком смысле: не совсем так, а как?

Крыс замялся, нервно дергая хвостом, пока я рассматривала мага. Если бы не потрепанные после случившегося на мужчине одежды, которые носил Ронар Аттвуд, и черные пряди в длинных белоснежных волосах, я бы решила, что перед нами именно Гелиан Драголит, а Ронар Аттвуд исчез. От такой мысли сердце заныло, а к горлу подступил комок тошноты. Из-за дикости ситуации хотелось выть. Казалось бы, всё только начинало налаживаться и обретать хоть какую-никакую надежду, и тут на тебе.

А маг ли это существо?

Не сразу обратила внимание, как Око спрыгнул наземь и с усердным пыхтением попытался нечто вытянуть из-под лопаток мужчины.

Хмуро спросила:

― Что ты там делаешь?

― Фефас, ― подцепил предмет зубами и потянул на себя. Раздался тихий звон. Забрав у Око предмет, поднесла его к лицу. ― На что похоже?

― На артефакт иллюзий, ― вздохнула, изучая каплеобразный амулет в тяжелой серебряной оправе, провела по звеньям цепочки пальцами, находя разрыв. ― Порвалась. Погоди. Ронар говорил: его внешность не настоящая, он с раннего детства носил эту побрякушку, неужели его настоящий облик… такой?

― Ты сама можешь узнать, разве нет?

Задумчиво покосилась на Око. Затем на амулет. Провела над ним рукой, приказывая отобразить личину и настоящий облик носителя, который за столько лет должен был сохраниться в предмете.

― Ostende mihi veritatem! *

(* Покажи мне истину.)

Глава 57

Ронар Аттвуд

Великий с интересом изучал место, в котором, он и сам не до конца понимал, как, оказался. Само помещение он счел весьма и весьма любопытным: нескончаемое, огромных размеров, темное помещение, чей потолок терялся в темной дымке, напоминающей сигаретный смог, густо усеянное ростовыми зеркалами в различных простых и причудливых рамах.

Оказавшись здесь, он не помнил, кто он, не помнил своего имени, не знал своей внешности, совсем ничего, абсолютная и тотальная пустота, до тех пор, пока не подошел к ближайшему зеркалу в старой тусклой черной раме, испещренной витиеватыми рунами. Зеркало отобразило рассеянного мужчину с белоснежными прямыми волосами. Мужчина был одет в черный кафтан, руки венчали плотные кожаные перчатки. Черные глаза зеркального глядели скептично, с растерянным любопытством.

Это я?

И осознание: да, это он. Настоящий он. Таков, каким появился на свет, в роду жестоких драконов – Драголитов, что уже многие столетия занимали драконий трон. Непризнанный бастард императорского рода, но признанный своим отцом, принцем крови и лишь поэтому по насмешке и стечению обстоятельств возмутительно заполучивший, а по мнению деда: укравший родовую фамилию – Гелиан Драголит.

Мужчина поморщился. Не нравилось ему это имя. Он не Гелиан. Давно уже нет.

Следующее зеркало с засохшими, некогда живыми цветами вместо рамы отобразило его рождение на кровавых простынях: бездыханное тело матери и он, перепачканный в её родовой крови. Злобные крики деда-короля, ворвавшегося в поместье любовницы сына. И равнодушный взгляд статного мужчины с короткими белоснежными волосами и россыпью чешуек на лице у постели мертвой и искренне любимой женщины. Сына на руки он так и не взял. Попросту не смог простить ему «убийство» дорогой женщины.

Очередное зеркало в раме цвета крови: король-старик, возжелавший убить греховное дитя. Сухие безразличные слова принца: больше детей иметь он не сможет, и дрогнула рука старика с занесенным мечом над крохотной головкой с белым пушком, ударился о плитку эфес.

Следующие зеркала отображали взросление и становление Гелиана Драголита, его жизнь, надежды, попытки завоевать отцовскую любовь и признание рода…

С губ Аттвуда сорвался смешок. Глупец. Каким же глупцом ему показался Гелиан Драголит, он не вызывал у Великого ничего, кроме жалости. В отличие от Гелиана, он понимал: у тех, для кого ты лишь пыль под ногами, хоть лоб расшиби, а ничего, кроме презрения, не завоюешь никакими благими делами и поступками. Родителям, что не любят, а в груди вместо сердца стылый камень, всегда всего будет мало, всегда ты будешь недостаточно хорош.