Зачем я позволил ей уйти, мелькнула в голове лихорадочная мысль. Внезапно амулет и призраки в качестве охраны показались слишком слабым средством. Решено. Я сам не отойду от неё ни на шаг, пока не очищу Академию от всей этой нечисти.
От этой мысли на душе стало спокойнее, и я распорядился:
– Всех, кто странно себя ведёт, выявить и собрать в отдельном помещении. Все комнаты и аудитории Академии будут тщательно проверены…
И, сделав паузу, жёстко сказал, обведя всех пристальным взглядом:
– В стены Академии проникли лазутчики Дахемского ковена. Думаю, никому из вас не нужно пояснять, кто это такие.
Ответом мне стало повисшее в воздухе потрясённое гробовое молчание.
– Демоны тебя побери, Алдериан! – взревел Альварес, отбросив все правила приличия, – ты издеваешься? Я сам, лично, помогал укреплять защиту Академии! Хочешь сказать, это не помогло?!
– Хочу сказать, что где-то была допущена ошибка, – сверкнул я на него глазами, – и сейчас не время искать виноватых или заниматься самобичеванием! Гораздо важнее – найти всех чёрных колдунов, ведьм, допплеров и демоны знает, кого ещё, пока не стало слишком поздно!
Притихшие во время моей отповеди собравшиеся смотрели на меня во все глаза, явно боясь вымолвить и слово.
БУМ!
Все вздрогнули, а Альварес, саданувший кулаком по стене, прошипел:
– Клянусь, я лично отыщу каждого ковенского недобитка и допрошу его!
– Я прекрасно понимаю вас, командор, – откликнулся я. Это не было лукавством. Я прекрасно знал, что у Альвареса свои счёты к Дахемскому ковену, по вине которого чуть не пострадала его жена и дети, – можешь начать допрос с этого.
И подтолкнул по столу сосуд Безмолвия, где был заточён допплер. Альварес перехватил его и поднял.
– Что это? – с подозрением уставился он на меня.
– Это тот шпион ковена, которого я схватил, – лаконично ответил я, – к счастью для нас, он оказался недостаточно сообразительным и попался по собственной глупости.
Альварес недоумённо посмотрел на меня, а я вдруг отступил назад и покачнулся. В глазах резко потемнело, а виски сдавило, словно я только что получил мощнейший удар по голове.
Давно забытое, но усиленное в тысячу раз чувство затопило меня. Призрак взревел, словно что-то причинило ему острейшую боль.
– ВАСИЛИСА…
– Василиса в опасности, – одновременно выдохнули мы с ним.
Всё замерло, словно застыв в толще воды. На меня уставились все, кто был в комнате, но мне было плевать.
Я понял, что совершил ужасную ошибку, позволив Василисе уйти из моего кабинета одной. Я не должен был отпускать её от себя ни на секунду!
Инстинктивно рванул на себе ворот рубахи и вытащил висящий там амулет – близнец того, что я дал Василисе. Сжал в кулаке и закрыл глаза, сосредоточившись.
Отклик пришёл мгновенно. Она была в общежитии.
– Слава Матери-Драконице, – пробормотал я и сказал уже громче:
– Командор Альварес и остальные, оставляю на ваше попечение допплера. Допросите его. Вытяните из него все возможные сведения. Мне надо покинуть вас по неотложному делу.
– Алдериан… – прошипел командор, но я уже вышел прочь.
***
Портал. Надо активизировать заклинание портала.
Это было первое, о чём я подумал, оказавшись за дверью Зала. Чувство давящей тревоги нарастало с каждым ударом сердца. Я поднял ладони, развёл их в стороны, описал круг…
В воздухе вспыхнули и тут же погасли пара жалких искр.
– Проклятье! – прошипел я. Растущая тревога за Василису мешала сосредоточиться.
Я стиснул зубы и упрямо развел ладони снова.
Искр стало больше, но портал не активизировался.
– Демоны!
В эту секунду я понял, что больше всего боюсь потерять её. Она мне нужна. И плевать на то, истинная или нет, с этим можно разобраться потом. Главное – чтобы с ней сейчас всё было хорошо.
Третья попытка!
Передо мной разверзлась мерно вращающаяся воронка портала, и я стремительно нырнул в неё.
По ушам хлестнул пронзительный девичий крик. На меня в ужасе смотрела закутавшаяся в одеяло девушка, резко севшая на кровати.
– Господин ректор?! – пискнула она. В её голосе прозвучала паника. Я мельком взглянул на неё и метнул взгляд на противоположную кровать. На ней что-то белело.
Кровать Василисы. Но где она сама?!
– Где она? – стараясь говорить спокойно, обратился я к девушке, указав на кровать. Девушка в ужасе замотала головой:
– Не знаю, господин ректор… я спала и ничего не слышала…
Больше не слушая её, я подлетел к кровати и схватил с неё то, что белелось.
Это был аккуратно сложенный лист бумаги. Чувствуя, как тревога перерастает в дикую неконтролируемую ярость, я щелчком вызвал крохотный пульсар и поднёс его к листу.
Это было короткое письмо, озаглавленное «Иштвану», и, когда я его прочёл, мир в глазах разом почернел.
