Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

Я медленно поднялся, не отрывая взгляд от собственного отражения. Изнутри водной глади на меня смотрел не великий лидер, не властитель и не завоеватель. Отнюдь не король-победитель, что завоевал власть над целой расой.

Что-то старое, почти древнее шевельнулось в памяти. В той, что хранилось внутри души, памяти, что пришла из прошлой жизни.

Из отражения на меня смотрел наркоман. Забывший про всё, забросивший себя человек, одержимый лишь одним желанием… Я видел таких людей - опустившихся, но всё ещё способных приносить деньги моим людям, но воспринимал их лишь как декорации окрущающего мира.

Как и когда чародей может подсесть на жертвенную силу? Известные мне знания гласили, что свежая сила жертв - самая лучшая. Лучше, чем старый флер смерти на кладбище или поле боя. Лучше, чем любые артефакты, и лучше, чем даже сила, извлеченная из любой нежити.

В жертвоприношении есть сила - и нечто большее, чем просто энергия. Я не знал, почему, но так было. Так работал этот мир, эта вселенная. И к этой силе, похоже, можно привыкнуть куда больше, чем ты хочешь.

Я всерьез задумался. Было ли дело в смерти? Технически, опытный мастер двух направлений способен перенаправить силу жертв на любую магию. Создать могучий огненный шторм, запитать ритуал иной школы. Магия есть магия, конечно, будут потери, но всё же… Оттенков силы был бесчисленный калейдоскоп: например, можно было бы придумать нечто вроде магии крови, выпуская жертве всю кровь, но не убивая её до конца. Получиться извращенное искусство жизни, но уже не искусство смерти, которое, впрочем, имело в себе отдельные элементы, напоминающие магию крови: смежные области, не иначе, хотя, в ритуалах куда чаще использовать мертвая или умирающая кровь, а отнюдь не живая.

Может ли иной мастер, приносящий жертвы, подсесть на них? Превратиться в безумного маньяка, одержимого этой силой? Я таковым ещё не стал, но скорее да, чем нет.

Пока же… Пожалуй стоит ограничиться той силой, что не требует жертв. Если так подумать, Кордигард сейчас буквально пропитан смертью: легионы нежити, тяжелые бои, множество смертей. Столица королевств была свежим полем боя - в буквальном смысле.

Пустота внутри словно запульсировала, сопротивляясь этой мысли: и я редко вздрогнул, судорожно выдыхая воздух.

Я стиснул зубы. Отказ от магического наркотика может иметь некоторые проблемы.

Возможно… Возможно если слегка заполнить пустоту, это облегчит проблемы.

Внезапно для самого себя я вспомнил, что вообще-то, у меня есть кое-что подходящее. Кристаллы смерти, что изобрел Эскилион… Накопители жертвенной силы. Десяток должен быть в одной из седельных сумок: я ими не пользовался, но держал, на случай нужды провести подходящих ритуал.

Я рванул к химере едва не споткнувшись, и принялся лихорадочно обыскивать седельные сумки. Вот оно… Сумка с ингредиентами для ритуалов, мешок на дне…

Маленькая, почти незаметная мысль, пробилась сквозь окно лихорадочного приступа. Что за спешка?

Я медленно, неторопливо отпустил сумку, отступив на шаг назад. Затем протянул к ней руку - и остановился. Рука задрожала…

Глубокий вздох: и тиски воли сжимаются на разуме. Левая рука хватает правую, заставляя ту опуститься, а по всему телу проходит дрожь. Что я вообще делаю здесь? Через несколько дней всё должно быть готово к коронации. Власть над сердцем мира, над сердцем людской расы. Первая империя в истории этого мира - моя империя! Я всегда мечтал о власти… Так зачем же я мчусь в одиночку на коне в глушь? Чтобы прирезать сотню-другую жертв в поисках силы, которую я мог просто собрать на поле боя?

Процесс зашел куда дальше, чем мне показалось на первый взгляд. Последние годы у меня никогда не было недостатка в силе. Я всё глубже и глубже погружался в секреты искусства смерти. Если я хотел убивать, я убивал. Если я хотел колдовать, я колдовал. Если мне нужны были жертвы, у меня всегда были под рукой те, кто принесет мне десяток-другой. Идиллия… Некоторые вещи порою оказываются куда более коварными, чем кажутся на первый взгляд. Я с хрустом сжал и разжал кулак, беря себя в руки. Здесь потребуются радикальный меры. Но нет ничего, с чем я бы не справился. Я не какой-то жалкий наркоман, помешавшийся на силе. Личная сила, бессмертие, магия и могущество - это не та вещь, которая делает человека властителем.

Это делает его личность. Воля, что заставляя реальность трепетать и склоняться. Харизма, что ставит людей на колени. Решимость, от которой содрогается мир.

Кто знает, смог бы я сделать то, что сделал, не будь у меня искусства смерти. История не знает сослагательного наклонения. Но я бы определенно попытался. И мне не нужна эта сила, чтобы довести это дело до конца.

Я закрыл глаза, погружаясь во тьму. И потянулся к силе, что, как мне сейчас казалось, хранил в своей душе целую вечность. Она откликнулась, конечно же: легко, привычно, и непринужденно. Разве есть что-то сложное, чтобы пошевелить своей рукой, правда?

Тонкие черные змеи выскользнули из рук, с радостью накидываясь на жизнь вокруг. Годы совершенствования не прошли даром: те крохи силы, что для начинающего адепта смерти стали бы лишь легким выбросом энергии, выходя из под моих рук, обращались утонченными, изящными, и невероятно смертоносными проклятиями. Трава вокруг пожухла, рассыпаясь прахом, и вместе с ней, казалось, вокруг умирала сама земля: мелкие грызуны и жуки, небольшие птицы, что прятали гнезда в траве, червяки и личинки… И смерть не останавливалась, собирая свою жатву: поля, холмы и леса вокруг медленно, но верно начали умирать. В воздухе повис флер смерти и разложения - сила принесенной в жертву земли клубилась вокруг, собираясь серо-черным туманом вокруг меня, готовая вновь наполнить энергией, стоило только пожелать.

Я но в приказал иное. Силе, себе, самой смерти и самой магии, самому великому искусству, которым владел - уйти прочь. Покинуть меня, до последней капли, последней крупицы силы.

Это было бы похоже на попытку разрезать себя на части. Оторвать собственную руку этой самой рукой до конца, без остатка. Конечно, это почти невозможно: вряд ли кто-то из людей когда либо пробовал оторвать себе руку этой самой рукой. Но именно что почти.

Вспыхнувшая боль изнутри затопила сознание, разрывая в клочья спокойствие, и я рухнул на колени, захлебываясь собственным криком - но не остановился. И черные, тонкие змеи проклятий змеились всё дальше и дальше, проклиная землю вокруг - от горизонта до горизонта.

Удивительно, сколько силы, сколько гнева и ярости может содержать в душе даже почти полностью обессиленный мастер смерти - но я не остановился, пока внутри не осталось ни единой капли.

Если ты хочешь избавиться от наркотика, первое что ты должен сделать - это извлечь его из себя…

Иногда проще сказать, чем сделать. Часто люди не способны на подобное без посторонней помощи.

Но я был способен.

Пошатываясь, я поднялся, стоя в окружении мертвой земли. Вокруг повисла зловещая тишина: мелкие насекомые, таящиеся в траве, шорох грызунов или шелест ветра - казалось, сама природа покинула это место, оставляя лишь смерть. Смерть клубилась вокруг окутывая мертвые земли незримыми потоками: и они не вредили мне. Словно неразумные питомцы, потоки энергии окутывали всё пространство вокруг, готовые исполнить любой приказ - но не смеющие подойти, ибо я сам приказа обратное.

А затем я услышал шепот. Многоголосый, почти неразличимый: он пришел вместе с тем, как последние частицы смерти покинули мою душу.

Это был зов и воззвание, и не один - многие тысячи, или даже десятки тысяч. Тихие и почти незаметные поодиночке, вместе они эти голоса сливались в многоголосый ураган шепотков, дробящий на части сознание.

Я пошатнулся, опираясь на стоящую рядом химеру - а затем, словно вспышка, пришло видение.

Молодая девушка, лежащая на каменном алтаре. Сырой, затхлый подвал. Фигура, что склонилась над ней в темном капюшоне. Крик…

Я резко выдохнул, отрывая руку, и помассировал виски. Быть может, в иной день и иной год я бы не разобрался в этом: но опыт сказывался. Об этом не писали в книгах - но я узнал явление, узнал навык, что передавали мастера Тиала из поколения в поколение. Немногие владели им - и тем удивительнее было то, что получилось у меня, без сторонней помощи.