— В чём дело, хранитель Эзель? Просто задумалась. Не нужно так грохотать. В молитве мне важно быть ближе к святыне.
— Ваше время вышло. Нарушите приказ лиорда Сиара — вообще запретят ходить в храм. Вот ваш плащ, идёмте! Мне приказано, чтобы вас никто не видел.
Элис выходит и закрывает за собой дверь.
Прислушиваюсь, ожидая, пока последние звуки шагов затихнут в коридоре.
Тишина густеет, время тянется, растягиваясь в бесконечность. Нетерпеливо прохожу по комнате, снова рассматриваю картины на стенах, стараясь занять себя.
Наконец, выхожу в коридоры храма. Здесь прохладно и тихо, только где-то вдали слышно журчание воды.
Добираюсь до выхода — ни души. Снаружи воздух ещё прохладнее, но беспокойство сжимает горло. Где же Ривз?
Хочется остаться, его подождать, но здравый смысл шепчет, что нужно уходить. И я слушаюсь. Быстрым шагом направляюсь к замку.
Лучше не медлить. Никогда не знаешь, кого можно встретить, а лишние вопросы сейчас ни к чему.
72. Первый урок для хозяйки
Весь день я жду Ривза, но он так и не появляется. Это кажется странным. У нас был договор: он помогает добраться до Элис, а я отвечаю на вопросы. Что же его задерживает?
С каждой минутой растёт беспокойство, сменяясь раздражением. Где он?
Утро встречаю с тем же настроением.
Плетусь на завтрак, радуясь, что он проходит раньше, чем у господ, а значит, вероятность столкнуться с Атертоном и Кэтрин почти нулевая.
Слуги за столом не только едят, но и обсуждают сплетни. Я машинально вожу ложкой по тыквенной каше, размазываю масло и глубоко погружаюсь в свои мысли.
— Ты есть собираешься или как? Невкусно? — голос Мури выводит меня из задумчивости.
Она усаживается напротив, и только теперь я замечаю, что все уже разошлись.
— Вкусно, — отвечаю, поднося ко рту ложку холодной каши.
Мури улыбается прищурившись.
— Ты такая странная, Элис. Все так говорят.
— Обычная, — отзываюсь, продолжая лениво жевать кашу.
— Ага, — фыркает Мури. — В коридорах, где ты появляешься, вдруг стало полно растений, а чистота — как в покоях императора. Горничные уже пристают к хранителю Ривзу, чтобы он отправлял тебя с ними. Скоро подерутся.
— С хранителем? — усмехаюсь.
— Нет, между собой! — Мури смеётся, но тут же становится серьёзной. — Сегодня комиссия из Цитадели приезжает. Все на нервах. Всё должно быть идеально. Хранитель Ривз ходит за всеми, как надзиратель, но никто не жалуется — все признают: он справляется лучше всех.
Мури вдруг оживляется:
— Ах да, чуть не забыла! В городке через четыре дня будет фестиваль. Странствующих музыкантов собирают. Приходи, если хочешь. Начало в шесть.
— Просто послушать? — уточняю, подняв бровь.
— Или выступить, если умеешь играть, — пожимает плечами она.
— Как интересно, — протягиваю я и в моей голове уже зреет план. — Лиорд Эдриан…
— Только не это! — перебивает Мури, всплеснув руками. — Элис, забудь! Лиорд Эдриан никогда не согласится. Не вздумай!
Я резко встаю, оставляя кашу.
— Ну, это мы ещё посмотрим. Спасибо, Мури! Это то, что нужно. — Уже в дверях добавляю себе под нос: — Идеальное потрясение, чтобы лиорд Эдриан снова обрёл крылья.
— Элис, ты его только разозлишь, — вздыхает она.
Но я лишь отмахиваюсь:
— Лучше завари побольше мятного чая!
Выхожу из кухни и чуть не сталкиваюсь с Ривзом. Он мельком бросает взгляд, но тут же проходит мимо, полностью погружённый в свои мысли.
Уже через несколько минут я влетаю в комнату лиорда. Он как раз закончил завтракать, и я смотрю, как Мэлла убирает посуду со стола.
— Доброе утро, лиорд Эдриан, — говорю я.
Он вскидывает бровь. Мэлла аккуратно откатывает столик, за которым лиорд обычно ест.
— Помните про наш урок музыки?
— Доброе утро, Элис. Помню, — ворчит он, но взгляд тут же теплеет.
Лиорд сидит в кресле с высокой спинкой. Скрипка покоится у него на коленях, а смычок, тонкий и гибкий, медленно скользит между его пальцев. Эдриан часто сидит так, погруженный в свои мысли.
Я провожаю взглядом Мэллу, которая улыбается, и, наклонив голову, жду. На скрипке играть не умею. Это будет ужасно, но если этот урок поможет лиорду Эдриану, я готова потерпеть. Более того, хочу, чтобы он выступил на фестивале.
— Ну так что? — тороплю я. — Или, может, отложим урок и прогуляемся?
— Нет. Уж лучше урок. Держи, — резко, но не грубо, отвечает он, протягивая инструмент.
Я осторожно беру скрипку, боясь повредить.
Несколько минут хмурюсь, пытаясь воспроизвести его позу, которую сотни раз вижу здесь.
— Плечи расправь, вот так. — Эдриан встаёт. Его высокая фигура нависает надо мной. Одной рукой он поправляет положение скрипки у моего подбородка, другой осторожно направляет мои пальцы на гриф. — Ты ведь не собираешься играть, как пьяный менестрель в портовой таверне?
— Конечно, нет! — обиженно восклицаю я, замечая, как в его глазах блестит веселье. — Просто я… никогда раньше не играла.
— Это заметно, — сухо отзывается он, но уголки его губ дрожат в лёгкой усмешке. — Держи смычок крепче, но не напрягай руку. Ладонь расслабь, иначе звук будет как от скрипучей двери.
Эдриан показывает, как вести смычок, и я подражаю его движениям, чувствуя, как каждое прикосновение к струне отзывается вибрацией в пальцах.
— Стоп, — резко обрывает он. — Так ты только пугаешь струны. Нужно говорить с ними. Рассказывать историю.
Его руки мягко направляют мои движения, и вскоре из-под смычка раздаётся первый настоящий звук — тонкий, едва ощутимый, чистый.
Я невольно улыбаюсь.
— Уже лучше, — произносит он, отступая на шаг. — Но до музыки тебе ещё далеко.
— Вы просто боитесь, что я вас переплюну! — говорю с напускной дерзостью.
Эдриан поднимает бровь, и в его голосе слышится лёгкая насмешка:
— Если сможешь, я подарю тебе скрипку и сам буду её начищать. Лучше сосредоточься на том, чтобы не фальшивить.
Тренируюсь ещё какое-то время, пока лиорд, наконец, не останавливает меня.
Возвращаю инструмент, и Эдриан сразу начинает играть.
Тихая, печальная мелодия разливается по комнате, а звуки проникают прямо в сердце, оставляя после себя щемящее чувство.
Последний аккорд растворяется в воздухе. И я тихо произношу:
— Вы не можете прятаться здесь, лиорд Эдриан. Разве не чудесно было бы поделиться своим талантом? Пусть все услышат вашу игру!
— Оригинально. Но нет.
— Вы знаете, здесь фестиваль музыки и… — Знаю. Я его ежегодно организую, — сухо отвечает он. — Но не… — Не выступаете, — заканчиваю я.
Он кивает.
— Тогда стоит мне пойти. — Я резко меняю тактику. — Всем скажу, что меня учил играть лиорд Эдриан, и…
— Это будет ужасно, Элис! Вы распугаете всех птиц в округе. Чтобы хоть как-то играть, надо потратить хотя бы полгода. А не четыре дня.
— Тогда вам лучше меня заменить. Ну же, лиорд Эдриан, вы помните наш договор? Считайте это его частью. Фестиваль — последний день договора, и я отстаю. Честно. Один концерт, и для меня тоже.
Эдриан молчит. В его глазах читается нечто вроде: «Как же я устал от тебя, и откуда ты только взялась на мою голову?»
— Урок, — наконец говорит он.
— Что «урок»?
— Все четыре дня мы занимаемся магией, дальше ты тренируешься сама. В конце месяца твой первый прыжок. К тому времени будет второе крыло, если нет — отложим ещё на месяц.
— Идёт, — выдавливаю я. — Но ещё… ежедневная прогулка в городок, чтобы спасти кошку-другую.
Он фыркает и отправляет меня за мятным чаем. Поворачиваясь, чтобы уйти, я ловлю в глазах Эдриана пляшущие искорки веселья.
На кухне прошу у Мури поднос с чаем для лиорда.
В этот момент входит Лиана.
Пока Мури достаёт печенье, чтобы добавить его на поднос, Лиана подкрадывается ко мне и шепчет:
— Эй, девка, хозяин тебя зовёт. Наверное, уволит. Святая Аквария, как мы будем счастливы!
