(Не) любимая жена. Развод с оборотнем (СИ) - Мун Эми

А Марьяна, как дурочка, смотрела ему вслед. Все-таки хорош, гад такой… А уж стоило вспомнить, как князь без рубахи со стражей тренировался… Внизу живота сладко дрогнуло. Марьяна поспешила отвернуться, но перед глазами так и маячила шикарная в своей силе и грации фигура. Крепкие гладкие плечи, широкая грудь, прикрытая едва заметной порослью светлых волос, и темная широкая дорожка, уходившая от пупка вниз, к возмутительно низко сидящим штанам… А эти руки? О-о-о! Настоящее произведение искусства, которое будет очень шикарно смотреться на ее обнаженных бедрах…

Марьяна облизнула пересохшие губы. Совсем дошла… Кошмар… Но какой же сладкий! А рядом вдруг крикнули:

- Здрава будь, молодая княгиня!

Марьяна сдавленно охнула. Да что ж это такое?! Но едва повернула голову, как охнула снова. Не что, а кто! Сладоуст собственной персоной! А принарядился-то как… Рубаха алая, с отворотом сапоги так и блестят, а пшеничные кудри украшает венок. Ну прямо древнерусский красавчик-пижон.

Сладоуст обворожительно улыбнулся и поправил гусли. Мда… Никогда бы Марьяна не подумала, что это можно сделать настолько интимно.

- Позволь сыграть для тебя, красавица… княгиня, - добавил, нарочно помедлив с окончанием фразы.

Но вместо того, чтобы рухнуть в экстазе к ногам местечкового соблазнителя, Марьяна глянула в сторону отвлекшийся стражи. Надо бы позвать… Очевидно, Сладоуст понял, что дело запахло керосином.

- Не гони, княгиня! – взмолился жалобно.

И вдруг запел.

Марьяна никогда не была ценителем вокала, да и слух имела посредственный, но стоило Ивану открыть рот – по спине пронесся табун мурашек. Вот это голос! Элвис Пресли нервно курит в сторонке. А какие бархатные перекаты… Марьяна нервно заерзала. Хотела было прервать этот спектакль, но не смогла выдавить из себя ни звука.

Сейчас, послушает еще строчку… Или две… О чем вообще песня? Никак не понять… Марьяна честно пыталась сосредоточиться на тексте, но внимание как будто уплывало вслед за полноводной рекой мужского голоса. Сладоуст пел так… влекуще, что от желания бежать к нему в объятия скручивало нутро. Вот бы получить один поцелуй! А потом хоть смерть… С радостью примет!

Но перед глазами ни с того, ни с сего мелькнул образ князя. Как он тренируется среди воинов, такой сильный, ловкий и шикарный до безобразия мужик. Шелуха очарования певцом слетела мигом. Марьяна аж вздрогнула, впиваясь ногтями в подлокотники трона. Какая, нахрен, смерть?! Ради этого блондинистого потаскуна?! И какого черта он подошел так близко?! Ого! И грабли свои к ней тянет?!

- Руки убр-р-рал! – рявкнула не хуже медведицы.

Сладоуст поперхнулся, а рядом оказались Горяч и Сокол – ее верные стражники.

- Ах ты, змей подколодный! – взревели хором. – Убью!

И ведь не шутили. Даже мечи вытащили!

Сладоуст это тоже понял и, перекинув гусли на спину, с невиданной прытью рванул в сторону. Стража за ним. И мужики какие-то… Видимо, обманутые мужья. Но им под ноги бросилось несколько девок, началась кутерьма. Потом драка. И вдруг как гром следи ясного неба голос князя:

- Разошлись! Живо!

Дар спешил обратно, за ним семенил Емеля и … Варвара?! Неужели это она привела сюда князя?

- Муж мой! – встала навстречу Дару. - Я…

И запнулась, напоровшись на полный ярости взгляд. Ой-ой… Сейчас будет плохо. Но рядом появился Святозар. И няньки.

- Отец! – вскрикнул мальчик. – Ты бы видел, как ловко княгиня чары развеяла!

Чары? Она?! Что-то не заметила… Но пока Марьяна тупила, вступились няньки.

- Он ить, прохвост, княгиню обидеть хотел!

- Охальник!

- Безбожник проклятый!

И невесть откуда взявшийся Чертознай голос подал:

- Я тоже рядом был, князь. Весь люд аки овечки кроткие на лужке топтались, пальцем шевельнуть не могли - до того песня хороша была…

- Гусли-самограйки, - пуще прежнего зарычал князь. – Вот же… стервец певучий. Уж я-то ему зубы подравняю…

- И гнев Леля на себя навлечешь, - прошамкал Емеля.

Ого, а у Ивана, оказывается, тоже покровитель есть! Неудивительно, что все вокруг заслушались песней. Марьяна тихонько хмыкнула и, кивком поблагодарив Емелю за заступничество, встала и пошла к Дару. Надо бы его успокоить, а то вон как ругается.

- Князь, - коснулась напряженного плеча. – Проводи до терема, будь любезен. От этой песни дурацкой в ушах звенит.

Дар примолк. Медленно перевел взгляд на нее, а глаза – ух! – прямо светятся желтым, как у зверя. И клыки снова появились.

- В ушах звенит? – повторил эхом.

Марьяна пожала плечами.

- Самую малость, но все равно неприятно. Надеюсь, этого горлопана к ярмарке и близко не подпустят.

Но вместо ответа Медведь ухватил ее за локоть и повел прочь от полянки. Только не в сторону терема, а к реке.

Марьяна благоразумно помалкивала. Князь выглядел так, будто готов был взорваться. И наблюдать за этим было приятно! Пусть побесится. Не все же ему налево бегать, жена тоже имеет право на развлечения!

Однако Медведь так не считал. Отбуксировав ее подальше от гуляния, завернул к берегу и, не размениваясь на слова, притиснул к ближайшей берёзке.

Марьяна только охнула, когда стальные ручищи сомкнулись вокруг нее капканом.

- Ты – моя! – выдохнул коротко.

А потом поцеловал.

От неожиданности Марьяна растерялась. Всего на мгновение, но Медведю и этого оказалось довольно. Почти силой Дар втолкнул язык ей в рот и… тут же сменил страсть на ласку – тягучую, словно мед.

Мысли об Иване со свистом вынесло из головы.

Марьяна обмякла в крепкой хватке, позволяя князю вытворять все, что ему захочется. А внизу живота толчками росло возбуждение. Такое острое и яркое, что перед глазами плыло.

Боже, какой мужчина! Этот запах, эти руки, это принимающее до костей рычание… Настоящий зверь! И уже готовый заклеймить ее собой…

Но внезапно князь отстранился. И, наградив полыхающим взглядом, нежно провел ладонью по щеке, тронул пальцами нывшие от поцелуя губы.

- Красавица моя… - пророкотал ласково.

И ей бы растечься сиропной лужицей, но со стороны ярмарки донёсся шум. И людские крики. А ещё… запах дыма?!

- Убью! – яростно выдохнул князь.

И, перехватив ее за руку, поспешил обратно. Порядок наводить

***

Иван

Вот же… дрянь светлокосая! Сначала прочь выгнала, а потом руки ему убрать велела, гордячка такая! Ох, не лгала молва - переменилась княгиня. Куда лучше прежней сделалась!

Иван сплюнул на землю и, поправив гусли, зашагал прочь от Великих Порогов. Но мысли так и тянуло обратно - к юной красавице, в чьих синих глазах теперь плескался разум. А вот безмерное обожание, с коим девка смотрела на него раньше, исчезло вовсе.

Это злило! Но кроме того – завлекало… Думал ведь, что просто будет. Отец-то Искусницы за дочерью зорко бдил, Ивана ближе чем на подлет стрелы не пускал. А потом и Велесов выродок явился. Не вышло у Ивана попробовать лакомый кусочек. Обидно!

Однако на время он все же отступил. Да мало, что ли, девок ему на шею кидается? Хоть трех за раз на сеновал укладывай! Вот он и забылся малость. А потом в одном из кабаков услышал, что Искусница недаром свое прозвище носит. Только не с нитками балуется, а кости мнет лучше даровитой знахарки. И все после того, как чуть не утопла… Видно, приглянулась водяному, вот и наградил. Иль боги милостью одарили… Два пьяных дурака еще долго судачили промеж собой, думали, как бы к княгине сунуться, а у Ивана аж в груди занемело, едва вспомнил синие девичьи глаза. Ужас как захотелось, чтобы они от страсти затуманились. Ну прямо наваждение, не иначе.

Думал, легко с этим будет, а вышло вон как - еле от стражников ноги унес.

- Чтоб тебе пусто было, Велесово отродье, - пробормотал Иван. - А девка все одно моей будет!

Теперь это не баловство, а дело чести. А иначе он не Сладоуст! И, ещё раз оглянувшись, Иван поспешил к Великовелесью. Есть у него там милашка, у которой можно схорониться до поры до времени.