Путь к вершине (СИ) - Кас Оксана

Премия — серьезное событие, на телевидении всегда есть люди, которые отслеживают реакцию зрителей в прямом эфире, в том числе — что пишут в социальных сетях. Есть даже специальные программы, которые автоматически считают количество публикаций с содержанием ключевых слов. Обычно преобладают упоминания самых популярных групп, но изредка люди начинают обсуждать нечто, затмившее выступления топовых артистов. В этот раз одной из заметных тем был вижуал Хару.

Все в продюсерском составе надеялись, что им удастся привлечь внимание корейской публики. Именно поэтому Хару сделали полный макияж и выдали этот белоснежный костюм. Дизайнеры использовали ряд ухищрений, чтобы сделать фигуру Хару еще идеальнее — чуть больше объема в плечах с помощью каких-то вкладышей, зауженная в талии рубашка, даже ботинки тонировали, чтобы они идеально подходили под цвет костюма — так ноги кажутся особенно длинными. Но все это не могло гарантировать успех. Хару — не первый красивый парень в к-поп, харизма все же важнее. И Хару не подвел — не только выглядел идеально, но и вел себя безупречно, с этой его фирменной щепоткой бунтарства.

Единственное, что парни сделали не так — это построение на ковровой дорожке. Хару оказался не в центре, что немного смазало общее впечатление от группы. Но в суматохе первого выхода к прессе все забыли о некоторых правилах, так что получилось, что получилось. Минсо не злилась из-за этого. Штрафы были нужны, скорее, для мотивации мальчишек. На самом деле, они и так обязаны снимать челленджи и выходить в прямой эфир, отказаться от требований агентства не могут.

Когда Минсо вернулась домой, она застала Наён спящей на диване. Та смешно прижала пульт от телевизора к груди и сладко сопела. Не нужно быть Шерлоком, чтобы восстановить события этого вечера: смотрела церемонию ММА, заснула на диване, телевизор выключился, потому что так запрограммирован. Минсо не очень нравилось, что ее крестница является фанаткой ее группы — это как-то неловко. Но не может же она запретить Наён быть фанаткой группы, которая ей понравилась? Не пытается отрезать у Хару локон на удачу — уже неплохо.

Будить ребенка Минсо не стала. По себе знает, что потом может быть очень сложно заснуть. Да и поводов нет: диван удобный, Наён уже в пижаме, без макияжа, подушку свою из спальни принесла. Минсо только укрыла ее пледом и пошла к себе.

Сначала Наён пришла пожить на пару дней. И, действительно, осталась на пару дней, остыла, помирилась с мамой, вернулась домой… а потом снова появилась под дверью Минсо с огромной сумкой. Только на этот раз со слезами и утверждением, что она больше ни за что к маме не вернется. Пришлось принимать блудного ребенка у себя.

Главный камень преткновения матери и дочери — отцовство Минхёка. И тут Минсо была на стороне крестницы. Она вообще не видела смысла скрывать нечто настолько очевидное. Наён совершенно не похожа на мать внешне, а вот на Минхёка… В США девочку еще можно было спрятать, а в Корее… слишком многие люди знают Минхёка в лицо. Скорее всего, это понимает и господин Со. Скрывать внучку он не хочет — она действительно его любимица. Представить обществу… ну, общество быстро поймет, что Пак Манхи ей никто, в отличие от одного поэта и фотографа, который в молодости слыл редкостным ловеласом. И это Наён еще «фамильные» кудри выпрямляет.

Но Юнби почему-то продолжает цепляться за очевидную ложь, тем самым портя отношения как с дочерью, так и с Минхёком.

Но… не Минсо ее судить.

В субботу у всей команды был выходной. Мальчикам нужно было немного прийти в себя после первого выступления. Времени на подготовку к номеру МАМА оставалось немного, придется начать еще в воскресенье. Но там и номер попроще.

Минсо не заводила будильник — последнюю неделю спала по пять-шесть часов, а то и меньше, так что нужно выспаться. Проснулась, впрочем, все равно через восемь часов, отоспаться впрок не получилось. За закрытой двери спальни слышалась знакомая мелодия, но Минсо никак не могла понять — что это играет.

Когда вышла из комнаты, осознала, что крестница достаточно громко слушает альбом Black Thorn, который выложили в сеть сегодня утром.

Наён была на кухне, жарила панкейки на сковородке, в духовке румянилась домашняя пицца. Умение готовить у нее, кажется, от Минхёка — просто читает рецепты в интернете и сразу все хорошо делает.

— Ты будешь меня кормить? — удивилась Минсо.

Наён едва не подпрыгнула, повернулась к Минсо с возмущением:

— Зачем так пугать?

— Прости, я не специально. Просто у тебя музыка громко играет. Можно что-нибудь другое включить?

— Тебе не нравятся песни твоей же группы? — удивилась Наён.

Минсо болезненно поморщилась. Песни-то нравятся… но на этой неделе она слышала их столько раз, что у нее передозировка.

— В четверг на репетиции я слушала живое исполнение двух треков раз сто подряд, — пояснила Минсо. — Любить эти песни я смогу только через пару месяцев.

Наён хихикнула, но музыку выключила.

— Это они столько раз прогоняли готовый номер? — спросила она, возвращаясь к панкейкам. — И сделай себе кофе сама, пожалуйста. Мне осталось немного дожарить, не хочу отвлекаться.

Минсо кивнула и направилась к кофеварке.

— Жесткий тайминг выступления, увы, требует большого количества репетиций, — ответила она. — Так как группе нужно было синхронизировать движения с видеорядом, плюс работа со звуком, а они новички… Долго. Потом будет проще.

На какое-то время на кухне стало тихо, а потом Наён уточнила:

— Почему у группы-новичка такой сложный номер?

— Потому что я, при всем желании, не могу их полностью защитить от жестоких требований директоров. Группа должна как можно быстрее начать приносить деньги. Выступление на крупной церемонии всегда дает возможность привлечь новых поклонников. Но простые номера теряются на фоне более масштабных, поэтому начальство решило выжать максимум из способностей парней. Вообще, до последнего не было уверенности, что они выступят с этим номером. Могли выбросить видеоряд и оставить обычное выступление.

— Выбросить? В смысле — они готовили это выступление несколько недель, а потом все бы просто отменилось? — ужаснулась Наён.

— Иногда отснятые клипы не публикуют, — хмыкнула Минсо. — Записанные треки могут годами лежать «в столе», прежде чем их перезапишут и выпустят на каком-нибудь альбоме. Если что-то недостаточно хорошо сделано, то оно сделано зря. Не всегда, конечно, но бывает.

— Кошмар какой, — передернулась Наён.

Вылитая на сковородку очередная порция теста аппетитно зашипела. Минсо поняла, что безумно голодна. Хорошо, что крестница приготовила завтрак.

— Папа написал, — сказала Наён, — Предупредил, что зайдет с утра… Думаю, скоро будет.

— А, так мы завтракаем втроем? — уточнила Минсо.

Наён кивнула. Пиликнул таймер духовки. Наён подскочила, достала лист с пиццей. Минсо взмолилась — отрежь кусок сейчас, иначе она за себя не отвечает.

Очень быстро стало понятно, что одна домашняя пицца — это слишком мало. Они с Наён умяли ее еще до прихода Минхёка. Следы своего диетического преступления скрыли в посудомойке как раз за минуту до того, как пиликнул замок на входной двери.

— График у тебя, сестренка, конечно… — многозначительно заметил Минхёк, входя в квартиру. — В рабочее время к тебе просто не пробиться.

Минсо удивилась: в рабочее время? Зачем она Минхеку в рабочее время? Минхёк словно прочитал ее мысли, сразу пояснил:

— В общем, я показывал те фотографии некоторым своим знакомым, кое-кто заинтересовался. Они вышлют запрос со дня на день, поэтому я хочу убедиться, что ты не отменишь его по каким-то своим причинам.

— Какой запрос? — удивилась Минсо.

Она уже наелась, поэтому было лениво даже встать со стула. Минхёк тоже сел за стол, сцапал из общей горки один панкейк и сразу же откусил большой кусок.

— Кофе сделать? — с улыбкой спросила Наён.

— Буду очень благодарен, — ответил Минхёк, и тут же обратился к Минсо: — Calvin Klein готовы повторить ту фотосессию для весенней кампании, но они хотят сначала посмотреть на то, как будет работать хотя бы Хару. Я объяснил, что он — айдол, а его партнерша…