Козырев. Путь мага (СИ) - Котляров Лев

— Вот сейчас и узнаем, — мрачно сказал я, распахивая дверь. — Господа! Прошу немедленно объяснить мне, что тут происходит!

В ответ маги ощетинились жезлами. Но я продолжал стоять с самым серьезным лицом, на которое только был способен.

— Кто ответственен за это представление? — громко уточнил я, когда понял, что ответа мне просто так от них не добиться.

И маги зашевелились, поглядывая на машину, что была припаркована дальше всех. В наступившей тишине, прерываемой только легким треском завесы, раздался короткий хлопок двери, и на улице вышел крепкий мужчина в очень дорогом и стильном костюме. Его лицо было гладко выбрито и очень загорелым. Кажется, он месяц отдыхал где-то на юге и теперь выглядел чужеродно среди остальных белокожих людей.

Следом за ним вышли еще трое, судя по мордам кирпичом — охрана. А наперерез выскочил еще один, в помятом костюме и с бляхой стражников на поясе. Он перехватил загорелого и стал ему что-то говорить, активно размахивая руками.

Но хватило всего одного взгляда, чтобы охрана убрала стражника с дороги. За этим было интересно наблюдать.

Наконец, загорелый дошел до края лужайки и остановился.

— Мне сказали, что вы удерживаете мою дочь силой, — он говорил тихо, но внутри его полыхал едва сдерживаемый гнев.

— Добрый день, Семен Алексеевич, не ждал вас так рано, но рад встрече, — спокойно ответил я. — Заходите в дом, а то тут слишком много людей собралось. Поговорим.

Барский, а это был он, сделал шаг, но охрана его не хотела пускать, с беспокойством поглядывая на меня. Министр отмахнулся от них и неторопливо, как и положено сильным мира сего, дошел до дверей и зашел в дом.

— Это правда? Вы удерживаете ее силой? Кто вас послал и что вам от меня нужно? — с порога спросил он.

— Но вы так спокойно зашли сюда, значит, не сильно верите в это.

— Где она?

Я кивнул Алисе, и та моментально испарилась.

— Она спит. Слишком распереживалась. Но смею заметить, ваша дочь умеет за себя постоять. Давайте пройдем в столовую и подробно все обсудим.

В воздухе чуть ли не трещало от напряжения, мы с министром смотрели друг на друга, оценивая степень угрозы. По моему мнению, ее здесь не было, но он-то считал иначе. И не двинулся с места, оставаясь стоять в холле.

А вот охрана зыркала во все стороны, готовая в любую секунду заслонить своими квадратными телами начальника от неожиданной атаки. И даже когда из коридора вышла заспанная Инга, кутаясь в домашний халат, они сначала дернулись, а потом уже подумали.

— Папа? — растерянно сказала служанка. — А что ты тут делаешь?

— Мне сообщили, что тебя похитили и держат здесь в плену, — с явным облегчением сказал он. — Но сейчас я вижу, что это не так. Но почему у тебя ссадина на лбу?

— А теперь нам точно хорошо бы пройти в кабинет и там побеседовать, — я смотрел не на Барских, а на Коршунова, у которого аж глаза заблестели.

Семен Алексеевич мазнул взглядом по Вайсману, по Илье Сергеевичу, а потом кивнул охране. Этих двоих сразу потеснили, что-то, нашептывая, а мы втроем прошли в кабинет.

— Пока мы не закрыли двери, Семен Алексеевич, снимите, пожалуйста, осаду с дома, — я глянул в окно.

— Гриша! — громко позвал Барский одного из охранника. — Отпусти людей, пожалуйста.

— Спасибо, — я улыбнулся. — А теперь можно и поговорить.

— Пап, ну чего ты опять? — огрызнулась Инга больше по привычке, чем всерьез, и забралась в кресло с ногами. — Все хорошо, я живая. А ссадина, это я подралась неудачно.

— Я должен отметить, что удачно, — добавил я, и Инга улыбнулась.

— Дорогая, — строго сказал ее отец, — а теперь расскажи все по порядку. И начни с того, как ты тут оказалась. Не сейчас, а вообще.

Это все было сказано таким тоном, что я сам был готов поведать ему о чем угодно. Инга же вздохнула, и я смог услышать, наконец-то, всю историю.

Оказывается, после того как она отвоевала свое законное право делать что хочет, Инга столкнулась с финансовыми проблемами. Привычный образ жизни дочери министра никак не соответствовал скромной должности ассистента на исторической кафедре. Поискав различные варианты, она откликнулась на предложение Алисы и с легким сердцем пошла в служанки.

Работа была непыльная, ее никто здесь не знал, да и с учебой можно совмещать. А если учитывать, что она могла здесь ночевать и хорошо питаться, то и вообще, красота сплошная.

Пока не случилась неприятная ситуация с Шатковым. Как бы аккуратно Инга об этом ни говорила, отец ее отреагировал вполне ожидаемо: у кресла треснул подлокотник.

На логичный вопрос Барского, почему она не пришла к нему в такой ситуации, Инга пожала плечами и сказала, что сама должна была разобраться. В глазах Семена Алексеевича я увидел одновременно гордость за дочь и желание четвертовать Шаткова. И я был с ним солидарен в этом порыве.

Потом Инга перешла на рассказ про каталог, — в мою сторону полетел уже заинтересованный взгляд от Барского, — а затем уже к самой драке на кафедре.

— Вот, такая история, — устало закончила она. — Ты прости, что я не сказала тебе. Гордая, вся в тебя. И знай, я ему хорошо врезала!

— Пусть он только свой рот откроет, — кулаки Барского сжались, — я ему устрою.

— Я с громадным удовольствием вам помогу, Семен Алексеевич, — добавил я.

— Значит, вы Козырев Александр Николаевич, новый хранитель камня Королей? — он бросил взгляд мне за спину, где на подставке лежал серебряный самородок.

— Все верно, — кивнул я. — У меня возник вопрос, будет ли корректно продолжать Инге Семеновне работать здесь?

— Да, вопрос хороший. Думаю, что нет, — не задумавшись ни на секунду, ответил он.

— Эй! А как же мое мнение⁈ — возмущенно спросила Инга. — Я хочу здесь работать! У Александра Николаевича не скучно и есть время на мою книгу!

У нас с Барским брови взлетели одновременно.

— Книгу? — недоверчиво уточнил он у дочери. — И о чем она?

— Тебе правда интересно? — вдруг смутилась она и, дождавшись кивка отца, продолжила. — Исторический роман про королей прошлых эпох.

— Поэтому тебе здесь так интересно? — спросил Барский.

Теперь-то понятно, почему она хочет быть здесь. Думает, что я расскажу ей что-то?

Видимо, мои мысли отразились на моем лице, потому что Инга сразу же заверила меня, что ее мотивы вовсе не корыстные, и ее работа здесь — приятное совпадение. Ее радует, что она просто может находиться в доме, где живут хранители.

Мы с Барским ей не особо поверили. У меня не было к ней вопросов, она всегда вела себя подчеркнуто вежливо, не позволяла себе лишнего.

— Ты хочешь продолжить работу? — решил все же уточнить Семен Алексеевич.

— Да!

— Хорошо. А с Шатковым я разберусь лично.

Кажется, историческому институту нужно искать нового руководителя кафедры.

— Александр Николаевич, как я могу отблагодарить вас за помощь моей дочери? — он повернулся ко мне.

— Я слышал, что скоро прием иностранных послов во дворце? — осторожно начал я.

— Хотите прийти? Сразу скажу, что это невозможно.

— Нет. Я хотел бы попросить вас присмотреть за Романковым. Слухов слишком много ходит, и все они не в пользу императора. Боюсь, как бы не сделали из встречи цирковое представление.

— Интересная просьба, — он нахмурился. — Я-то думал, что попросите денег. Хорошо, я присмотрю. А теперь вы не могли бы оставить меня наедине с дочерью?

— Конечно, — я поднялся и вышел из кабинета, плотно закрыв дверь.

В коридоре стояли охранники, которые играли в гляделки с Вайсманом и Коршуновым. Этим двоим было весьма интересно, о чем шел разговор.

— Ничего не скажу, хоть пытайте, — улыбнулся я, подняв руки. — Не моя тайна, не мне о ней говорить.

Илья Сергеевич расстроился, но потом махнул рукой и поспешил на выход, благо завесу уже убрали и на улице, кроме машины министра и его людей, ничего уже не было.

Я только на газон глянул. Он был все также вытоптан и смотрелся теперь убого. Нужно будет Степана попросить, чтобы восстановил.