Дед в режиме ведьмака (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

— Зверев, я умираю, помогите… — пролепетал он, глядя жалобными глазёнками.

— Помочь? Могу продать гроб со скидкой. Почти ненадёванный. Всего раз в нём лежал. Сделаю хорошую скидку, — сипло отбарабанил я, попутно скользнув взглядом по залу.

Большая часть зрителей уже выскочила в коридор, оглашая его воплями и бранью. Но четверо мужчин, в том числе и Павел, скрутили кого-то между вторым и третьим рядами. Киллер вопил и извивался, но его слова тонули во всеобщем гаме.

— Зверев, всё так плохо? Нужен гроб? — в ужасе прохрипел ведущий.

— Ага. Всё, конец, придётся похоронить ваш костюм. Он безвозвратно испорчен. А вы-то выживете, зуб даю, — просипел я и спрыгнул со сцены, услышав, как протестующе щёлкнули колени.

— Правда⁈ — ударил меня в спину голос Гены, воспрянувшего духом.

Не став ему отвечать, я не особо ловко перелез через пару рядов кресел, оказавшись подле лысого мужчины, лежащего рылом в палас. Его держала пара парней. А остальные взбудораженно слушали его вопли.

Павел сразу же хотел броситься ко мне, но я остановил его движением руки: мол, со мной всё в порядке, не родился ещё тот, кто убьёт твоего дедушку.

— Я не виноват! — проверещал лысый киллер срывающимся на визг голосом. — Не виноват! Меня подставили! Мне дали это устройство, попросили кинуть на сцену и закричать: «Проклятое отродье!» Сказали, что для шоу так надо! Что внутри всего лишь дым! Я не знал, что это бомба!

— Врёшь, собака! — прорычал один из мужчин и ударил его ногой по рёбрам.

Тот вздрогнул от боли и разрыдался.

— Лысый не убегал, — вставил Павел, нервно облизав губы. — Стоял столбом и глаза пучил.

— Может, и не врёт, — задумчиво пробормотал я и присел рядом с ним. — Кто велел кинуть? Опиши внешность.

Тот, сглатывая слёзы, описал средних лет брюнета в форме сотрудника студии. Особых примет не было, как и чего-то запоминающегося.

— Да это может быть кто угодно! Надел соответствующую одежду, вошёл, изобразил из себя сотрудника — и вуаля, — проворчал я, глубоко вдохнув воздух, пахнущий гарью, химикатами и кровью, хотя её было довольно мало.

Судя по всему, взрывное устройство поразило лишь Крылова, ведущего и, может быть, нескольких людей с первого ряда, но никто не погиб. Трупов не было.

— Кого хотели убить? — задался вопросом один из мужчин, стоящих над рыдающим лысым.

— Навер-рняка меня, — раздался из-за моей спины картавый голос де Тура.

— Почему это вас? — обернулся я к французу, поправляющему порванный пиджак. — Вы, конечно, удивительно похожи на проклятое отродье. Но и Крылов вполне подходит, да и я, особенно когда не высплюсь.

— Зачем кому-то убивать вас? — фыркнул де Тур, скривив бледное лицо.

Я, как и любой человек, был свято уверен, что весь мир крутится вокруг меня, так что в моей голове сразу возник десяток причин, почему именно мою престарелую персону хотели отправить на тот свет таким экстравагантным способом. Однако я не стал произносить их вслух. Глупо. А вот послушать доводы француза надо бы.

— И почему же мишенью стали вы, де Тур? По какой причине? Думаете, кто-то мстит за Отечественную войну тысяча восемьсот двенадцатого года? Или за геноцид лягушек?

Француз сощурился и резко одёрнул рукав, покосившись на нервно хохотнувшего мужчину, державшего лысого, хотя тот и не сопротивлялся.

— Многие ар-ристокр-раты вашей стр-раны не одобр-ряют, что я изучаю пр-роходы в Лабир-ринт, находящиеся в Р-российской импер-рии. Кое-то считает их национальным достоянием, котор-рое не стоит показывать иностр-ранцам, — произнёс он, явно ещё больше возненавидев букву «р». Уж слишком много её оказалось в этой фразе.

— Пфф, ерунда! — отмахнулся я.

Хотя, может, и не ерунда. Людей убивают и за меньшее. Да ещё и воздействие Лабиринта…

Тщательно обдумать эту мысль мне не дали ворвавшиеся в зал полицейские, развившие бурную деятельность. Хорошо хоть на сей раз не было никаких журналистов. Мне, в числе прочих очевидцев, пришлось лишь дать кое-какие показания. Причём на удивление даже врать не пришлось. Поведал служивым чистую правду. Те все записали и сказали, что, возможно, вызовут меня в отделение, а затем предложили покинуть здание, что я и сделал, облачившись в костюм байкера.

На улице к этому времени всё уже оцепили, галдели зеваки, поблёскивали маячками полицейские машины и стояла пара «скорых». Двое мужчин в белых халатах не спеша курили сигареты, глядя на раздувшееся как утопленник багровое солнце. Оно почти скрылось за черепичными крышами, окрасив город в кроваво-красные тона.

— Деда, а правда, что всё-таки хотели убить именно де Тура? — спросил Павел, хлопая голубыми глазами.

— Да кто ж его знает, — пожал я плечами.

— Авось полиция узнает.

— Сильно сомневаюсь. Это только в кино они раскрывают подобные дела быстрее, чем допьют кофе, — проговорил я, поправил бандану с черепами и побрёл по тротуару.

— А может покушались на твою жизнь?

Его тревожный взгляд пробежал по моей морщинистой физиономии, украшенной седой бородой.

— И кому это выгодно? Ежели есть кому, значит, в теории, могли и меня пытаться убить, — ответил я и задумчиво почесал висок.

Внук погрузился в размышления, пытаясь вычислить тех, кто не побоялся бы устроить такой перформанс. Он точно подумал о Грулеве и Протасове. Но как-то уж слишком круто для них — пойти на такой серьёзный шаг.

Внезапно в кармане моих штанов запищал телефон.

Ого, а он не сломался после всех приключений! Хотя чему я удивляюсь? Нокия же!

Вытащив телефон, я увидел на экране надпись «Вячеслав Внук».

— Ага, вот и средний внучок звонит, не прошло и года, как его дед восстал из мёртвых, — проворчал я, в ответ на вопросительный взгляд Павла.

— Я ему эсэмэску недавно отправил. Целый рассказ получился о последних двух днях, — прошептал внучок.

Кивнув, я прижал телефон к уху и просипел:

— Слушаю.

— Дед, это вправду ты? А я не поверил, когда прочитал сообщение от Павла, что, дескать, тебя чуть живьём не похоронили! — выпалил молодой голос, звенящий как радостью, так и потрясением. — Прости, что не приехал на твои похороны.

— Ничего, в следующий раз приезжай.

— Кхам, — то ли поперхнулся, то ли хохотнул Вячеслав и виновато добавил: — У меня, блин, только сейчас связь появилась. Я же, зараза, в таких местах, рядом с которыми сердце Амазонии покажется столицей. Комары с кулак размером, а белки людей прежде никогда не видели. Но ты-то как? Что врачи говорят о твоём здоровье?

— Говорят, что я никогда не помру. Бессмертный вроде как.

— Про съёмки, про съёмки ему расскажи, — прострекотал Павел.

— Какие ещё съёмки? — расслышал его голос Слава.

— Да так, интервью у меня брали. Ток-шоу, в общем.

— И как? Хорошее получилось шоу⁈ — повысил голос внук из-за того, что рядом с ним зарычали моторы и захрустело поваленное дерево.

— Отличное шоу. Взрывное.

— Я обязательно посмотрю его. А сейчас, дед, извини. Ехать надо. Я так рад, что ты воскрес — это ж прям чудо! Я всем рассказал, никто не… — его голос пропал, сменившись сообщением, что связь потеряна.

— Вот и поболтали, — произнёс я и сунул телефон в карман.

— Деда, а куда мы идём? — нахмурился Павел, скользнув взглядом по набережной, где прохаживались многочисленные горожане.

Фонтанка лениво несла воды под звуки моторов, человеческие голоса и музыку, порой доносящуюся из окон кафе и квартир.

— Надо бы посетить нотариуса, заверившего дарственную, которая у Алексея, — проговорил я, прислушиваясь к себе.

Хватит ли сил? День-то сегодня был суматошным. Но вроде бы организм готов скакать хоть на край города, поскольку очень ему не хотелось терять особняк Зверевых. Даже какая-никакая энергия забурлила в венах.

— Зачем ты хочешь посетить этого нотариуса? — приподнял брови внук.

— За надом. Где он принимает? — строго посмотрел я на него, застегнув косуху. Прохладно стало.

Тот пожевал губы и проронил: