Дед в режиме ведьмака (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

Красавцев запыхтел как паровоз, воткнув в меня острый, как битое стекло, взгляд. Но я даже бровью не повёл, выдержал его взор со спокойствием алхимической реторты из вольфрама.

— Хорошо, Зверев, вы получите эту сумму! — прорычал парень и судорожно расстегнул верхнюю пуговицу, словно воротник впился ему в горло как грубая, колючая виселичная верёвка. — Как ваш род умудрился так низко опуститься в рейтинге, учитывая вашу бульдожью хватку?

— Чудеса со знаком минус.

— Охотно в это верю, — хрипло бросил он и порывисто указал на дверь с табличкой «Гримёрная». — Проходите, Игнатий Николаевич, и наденьте ваш грязный костюм. Потом вами займутся гримёрши.

— Благодарю, — широко улыбнулся я и вошёл в комнату.

Там я натянул уже слегка подсохший костюм, а затем внутрь проскользнули две ловкие молоденькие барышни. Они с помощью косметики поработали над моей внешностью так, что я стал выглядеть даже хуже, чем когда выбрался из «Музея водки». Но оно и понятно — надо же заставить зрителей поверить, что я в студию явился сразу после боя.

Барышни остались довольны своей работой и сопроводили меня в небольшой зал без окон, где электрический свет падал на три красных диванчика. Те стояли на сцене возле чёрной стены. Два уже оказались заняты, как и все пять рядов зрительских кресел, скрытых полумраком.

Люди шушукались, косясь на рабочих, настраивающих камеры на треногах.

— Дедушка! — вдруг раздался знакомый юношеский голос.

Тотчас с первого ряда вскочила пухлая фигура и подкатилась ко мне, зацепившись ногой за палас, лежащий на полу. Мне удалось вовремя подхватить Павла, уберегая его от падения.

— Я знаю, что ты рад меня видеть, но не надо падать мне в ноги при всём честном народе. Дома потом упадёшь, если захочешь. А тут держи себя в руках, ты же аристократ, — пробурчал я, вдыхая воздух, пропахший пылью, тёплым пластиком и женскими духами.

— Дедушка, почему ты так выглядишь? — прошептал внук, скользнув по мне встревоженным взглядом.

— Потому что мне уже куча лет.

— Да я не про то! Тебе не дали возможности переодеться? Почему ты в этом грязном костюме? От него же несёт за версту!

— Это для магии шоу-производства, — усмехнулся я, больше не став ничего ему объяснять.

А он и не стал требовать, лишь взволнованно хлопнул голубыми глазами и сменил тему:

— Дедушка, мы же договаривались, что ты никуда не будешь встревать. А ты только из дома вышел — и сразу в приключения. Где ты их находишь⁈

— В жизни всегда есть место подвигу. Не за этим поворотом, так за следующим. Надо только смотреть по сторонам.

— Умоляю, не делай так впредь, — просительно выдал он и от волнения сглотнул так, что аж щёки дёрнулись. — Благо я узнал, что ты был в «Музее водки», когда всё уже закончилось, а то бы весь извёлся.

— А за кого бы ты волновался? За монстров?

— Дедушка, перестань! Там было опасно. Но ты всё же молодец, со всем справился. Ты теперь настоящий герой. Мне даже одногруппники начали писать и звонить. Поздравляли. Твоё интервью возле музея уже разлетелось по интернету. Мемы даже начали делать. На, гляди.

Он протянул мне телефон, где на экране карикатурный дед с моим лицом убивал альфа-морозного беса. Снизу красовалась подпись «Пока в империи есть такие старики, ей не страшны никакие угрозы».

— Забавно, — оценил я и добавил, заметив ворвавшегося в зал Красавцева: — Так, если тебе больше нечего сказать, мне пора на сцену.

— Я просто ещё раз хотел сказать, что горжусь тобой! — Павел схватил меня за руку, глядя горящими глазами, а потом облизал губы и добавил: — Кстати, рейтинг нашей семьи сильно подрос. Мы теперь на сотом месте в бронзовом списке. Тебе засчитали и монстров, которых ты грохнул в музее, и глаза гипнотизёра, и зубы гоблинов, а ещё интервью, сделавшее тебя популярным.

— Неплохо.

Наверняка про монстров рассказал бородач, а трофеи зарегистрировала Мария.

— А ты правда в одиночку грохнул альфа-беса? — наклонился ко мне внук.

— Нет, врут, — проронил я и заметил, как щенячий восторг в его глазах слегка угас. — Я грохнул не только его, но и кое-кого ещё. Скоро всё услышишь. А пока щёки подбери и пузо втяни, а то вдруг камера на тебя наведётся. Позору-то будет!

Внук отшатнулся и поспешно начал поправлять пиджак, а я подмигнул ему и поднялся на сцену.

Центральный диванчик оказался свободен, а на левом восседал крупный, оплывший мужчина с гривой седых волос, пышными кавалерийскими усами и высокомерными мелкими зенками, прячущимися под набрякшими веками.

— Барон Яков Дмитриевич Крылов, — представился он, не вставая с диванчика.

— Игнатий Николаевич Зверев, — пожал я его широкую ладонь, едва не задохнувшись от резкого запаха одеколона.

Барон будто выкупал в нём свой чёрный костюм-тройку с золотыми гербовыми пуговицами. Только какое-то чудо помогло мне не поморщиться из-за этого запаха.

А вот Крылов на миг брезгливо сморщил красный нос с прожилками, скользнув взглядом по моему костюму. Однако он смолчал. Лишь надул обвисшие щёки да посмотрел на правый диванчик. Там рассматривал свои ногти бледный худощавый мужчина в бежевом костюме.

Правда, он оторвался от своего занятия, почувствовав взгляд барона. Его серо-стальные глаза скучающе уставились на нас с Крыловым. Губы на скуластом лице нехотя сложились в дружелюбную улыбку, а рука привычным движением поправила курчавые русые волосы с проседью. Весь лоб наискосок пересекал старый бледный шрам. Его явно нанесли когтем. Ставлю на гарпию или виверну.

— Р-рад знакомству, Игнатий Николаевич, — картаво, с французским акцентом прохрипел он, почесав впалую щеку с лёгкой небритостью. — Моё имя Пьер-р де Тур-р.

— Взаимно, — кивнул я и уселся на центральный диванчик.

Тут же на сцену выскочил улыбающийся Красавцев, а динамики под потолком сообщили:

— До эфира пять секунд… четыре… три… две… одна. Мотор!

— Добрый вечер, дамы и господа, маги и магички! Сегодня у нас в студии необычный аристократ. Ещё вчера его считали умершим и даже чуть не похоронили. В прямом смысле, а не как вы хороните надежды на то, чтобы похудеть до понедельника! — энергично выдал Гена, вызвав подобострастный смех в зале. — Но наш герой выбрался из гроба, отряхнулся и на следующий день пошёл… нет, не в общество защиты прав людей, едва не погребённых заживо, а сражаться с монстрами! Наверняка вы уже слышали о том, что произошло в «Музее водки». Так вот, наш герой был там и собственноручно сломал хребет альфа-морозному бесу! Встречайте, Игнатий!.. Николаевич!.. Зверев!

Публика разразилась аплодисментами, не жалея ладоней. А я улыбнулся и помахал в камеру.

Однако зрители быстро успокоились.

Красавцев же представил народу барона Крылова, мага жизни, оказавшегося инфоцыганом — в смысле специалистом по загробному миру. А потом Гена озвучил имя Пьера де Тура, некроманта, известного знатока Лабиринта.

Затем Красавцев попросил меня рассказать о том утре, когда меня чуть живьём не похоронили. Я, разумеется, справился блестяще, попутно и Савелия Петровича выгородил: мол, он не виноват, что признал меня мёртвым.

Дальше ведущий перекинулся парой слов со зрителями, среди которых оказались люди, присутствовавшие на моих похоронах. Пару минут он уделил отчаянно краснеющему Павлу и получил короткий комментарий у барона Крылова, важно подкручивающего седые усы.

И на этом всё — Красавцев закрыл тему моего «воскрешения». Но оно и понятно. Публику гораздо больше интересовали мои приключения в «Музее водки».

Вот тут-то ведущий принялся с жаром расспрашивать меня, требуя подробностей: кто, как и где стоял, какие эмоции испытывал. Задавал каверзные вопросы и всячески старался спровоцировать на не очень лестные слова о тех, кто был там со мной.

Красавцев искал скандала, даже намекал, что, может быть, кто-то из властей повинен в случившемся. На монстров же ему в целом было плевать.

Однако на меня где сядешь там и слезешь. Я при дворах императоров и не от таких кровопийц отбивался, так что и Красавцева оставил с носом. А тот, хоть и продолжал улыбаться во все тридцать два зуба, однако порой хмурился и нервно облизывал губы.