Позор рода, или Выжить в академии ненависти (СИ) - Милославская Анастасия

— Пёсик? — мой слабый, вмиг охрипший голос звучит беспомощно.

Я ныряю, но толком ничего не вижу. Плаванье никогда не было моей сильной стороной. Выныриваю хватая ртом воздух, и вдруг замечаю Сладусика. Несчастный пёс умудрился освободить пасть, выплыть и теперь держится зубами за какой-то корень в нескольких метрах ниже по реке. Его туда протащило под водой, вот мы и не заметили.

Я бросаюсь к Сладусику, стуча зубами от холода. Добираюсь до него за пару десятков секунд и прижимаю к себе. Бедняга даже не сопротивляется. Доверчиво жмётся ко мне, тяжело дыша и скуля от страха. Но радует, что он не наглотался воды, потому что я вообще не представляю, как откачивать пса.

Мы почти выбираемся на берег, когда я вдруг вижу Вудс на тропинке. Она появляется из-за деревьев и буквально впадает в ступор при виде меня и Сладусика, который тут же начинает слабо барахтаться в моих руках.

— Сладусик! — ахает она и бросается к нам, раскинув руки в стороны.

Я кое как выбираюсь на берег, а Вудс выхватывает у меня пса и начинает закутывать его в своё пальто, бормоча что-то успокаивающее и едва не плача.

Я настолько замёрзла, что меня уже трясёт. Казалось бы, куда холоднее? Я и так прыгнула в холодную осеннюю реку. Но ветер просто добивает меня. Я дрожу всем телом, и почти уверена, что заболею. Но кое-что пугает меня ещё сильнее. У меня остался последний выговор. Мне нельзя ошибаться…

— Это не я сделала, — обращаюсь я к Вудс, встречаю её тяжёлый взгляд и тут же добавляю: — Честное слово.

Пальцы Вудс перебирают мокрую шерсть на голове Сладусика. Тот довольно прищуривается и льнёт к ней. Время тянется медленно, но мне становится всё страшнее с каждым мгновением. Одно её слово, и я вылечу из академии.

Глава 17.5

— Знаю, что не ты, — бурчит Вудс наконец спустя несколько секунд. — У нас со Сладусиком особая связь. Я сразу почувствовала, что его схватили. И это была не девчонка.

У меня аж груз с плеч падает.

— Ну-у-у-у… раз с псом всё хорошо, я тогда пойду? — быстро бросаюсь к пиджаку и сумке.

Я вся мокрая и дрожу, нужно быстро бежать в академию и переодеваться. Скорее накидываю на плечи пиджак Флейма, чтобы спастись от холода.

Вудс всё так же стоит неподалёку, хмурится и не сводит с меня тяжёлого взгляда. Запоздало понимаю, что она заметила мужской пиджак пятикурсника… Зная, как Вудс относится к связям между адептами, я уже готовлюсь к тому, что она начнёт орать. Но она смотрит на пиджак и молчит, продолжая гладить Сладусика, который прикрыл глазки и греется, укутанный в тёплое пальто.

— Быстрее, адептка Найт, — произносит она. — Нужно идти, здесь холодно, можно заболеть.

Я киваю, всё ещё не веря, что мегера ничего не скажет о пиджаке. Может в академии потащит меня к ректору и наябедничает, что я путаюсь со старшекурсниками?

Несмело начинаю двигаться в сторону тропинки, Вудс ждёт, а затем идёт за мной. Держится двух шагах позади. Всю дорогу до академии я чувствую её рядом, но не решаюсь повернуться.

Как только мы входим, я хочу скорее рвануть в комнату, но меня останавливает окрик.

— Пойдём. У меня есть артефакт, который тебя высушит, — говорит Вудс с непроницаемым лицом.

Я не ослышалась. Она хочет мне помочь? Высушить одежду? Честно говоря, её присутствие сильно напрягает, но я несмело киваю, боясь, что отказ сделает ещё хуже.

Через пару минут мы оказываемся в небольшой комнате в преподавательском крыле. Она оформлена в коричнево-бежевых тонах и напоминает гостиную. Повсюду деревянная мебель, которая хоть и уже старовата, но выглядит дорого. Вудс кладёт заснувшего Сладусика на диван и укутывает его пледом, а затем поворачивается ко мне:

— Посиди здесь, принесу артефакт и заварю тебе чаю с лимоном. Ты ешь мёд?

— Мёд? — из меня вырывается едва заметный смешок.

Вудс спрашивает ем ли я мёд?! Я в параллельном мире?

— Мёд! — рявкает она, но видя, что Сладусик просыпается, сбавляет тон: — Вы же, девахи из аристократии, сидите на всяких диетах новомодных, кто вас знает. Может ты ничего кроме листьев салата не ешь.

— О, нет, я не сижу на диетах. И ем вообще всё, — несмело улыбаюсь я. — Люблю еду!

И это правда. В пансионе нас не баловали, поэтому я люблю вообще всё. Главное, чтобы свежее и не подгоревшее.

Вудс открывает дверь и уходит в соседнюю комнату. Я всё так же стою посреди гостиной. Бросаю взгляд на Сладусика: он уже дрыхнет, носик шевелится во сне, тонкие лапки подрагивают.

Вдруг замечаю на комоде рамки с фотографиями. Никогда не думала, есть ли у Вудс родственники. Она такая злобная, просто жуть. Но ведь у всех есть родня?

Делаю пару шагов вперёд и смотрю на фото. Мои глаза удивлённо расширяются.

Вудс здесь выглядит куда моложе и красивее. Ей лет тридцать. Она не такая худосочная, как сейчас, её волосы чёрные и густые. А на лице счастливая улыбка. И глаза… они светятся тем мягким светом, который бывает у влюблённых женщин. Видимо виной тому импозантный мужчина лет сорока пяти, который держит её под руку. Нашивка на его камзоле… она кажется знакомой. Я инстинктивно подаюсь вперёд и касаюсь пальцами прохладной рамки. Щурюсь вглядываясь в изображение. О Великие Легенды! Он же…

— Корнуэл когда-то был ректором Кристальных Пик, — вдруг раздаётся глухой голос позади меня.

Сердце ухает в желудок, ноги становятся ватными. Я резко оборачиваюсь, готовясь к худшему, ведь я вторглась в чужое личное пространство. Но не вижу угрозы в глазах Вудс. Она стоит в дверях, держа в руках серебряный поднос с пузатым чайником, двумя чашками, пиалкой с мёдом и странным предметом, напоминающим шар.

Кажется, она не злится… ух!

— Ваш муж? — я убираю руку от рамки и разворачиваюсь к собеседнице.

— Да, мы были истинными, — в голосе Вудс слышится не только любовь, но и застарелая боль, она ставит поднос на небольшой столик и поворачивается ко мне. — Познакомились, когда я пришла сюда устраиваться на работу и вот… метка.

Сказать, что меня шокирует то, что она сказала, это ничего не сказать! Я ведь никогда не задумывалась о том, что в душе у мегеры Флоренс Вудс. Она воспринималась мной как неотъемлемая и крайне неприятная часть академии. Она была просто той, кого надо избегать.

Глава 17.6

— Ого, должно быть, вы были очень счастливы, — улыбаюсь я.

— Были, — бурчит Вудс. — Иди сюда.

Я делаю, что велено, и наблюдаю, как она берёт шар, проводит по нему пальцами, тот издаёт тихий свист, а затем Вудс направляет его на меня. Несмотря на то, что угрозы нет, я всё равно внутренне напрягаюсь. Но через мгновение успокаиваюсь, потому что меня окутывает теплом: одежда высыхает моментально, волосы слегка потрескивая взлетают в верх, пушась и электризуясь.

— Ах! Ничего себе, — смеюсь я, пытаясь поправить причёску, но ничего не выходит. Волосы всё равно будто пляшут в воздухе.

Вудс улыбается в ответ тонкими сухими губами:

— А то! Хорошая вещь, полезная. Правда обычно ей греют еду, но годится и для такого.

Мы смотрим друг на друга, вот так просто, с улыбками. Кто бы мог подумать, что мегера может улыбаться мне? Чувство неловкости появляется внезапно. Я отвожу взгляд, а Вудс суетливо бросается к чашкам и разливает горячий напиток, позвякивая посудой.

— Садись, — приглашает она и даже подвигает Сладусика, давая мне место.

Я аккуратно сажусь на краешек и кладу руки на колени. Пахнет крепким чёрным чаем и свежим лимоном. Запах цитруса возвращает меня в детство. Папа всегда любил именно такой чай.

— Сколько ложек мёда? — спрашивает Вудс, выжидающе глядя на меня.

Странное чувство овладевает мной. В груди разливается что-то светлое, не поддающееся описанию. На глаза наворачиваются слёзы, которые скрыть не выходит. Думаю, сказывается усталость.

— Эй, ты чего? Не буду я тебя ругать, — Вудс подаётся вперёд и вглядывается в меня с хмурой тревогой.

— Просто… — я закусываю губу и одним движением вытираю предательскую влагу. — Почти никто не был ко мне добр. Никто не поил чаем, не клал мёд в чашку. У меня только подруга, да профессор — старый друг отца, который не упускает случая напомнить, что я ни на что не годна. Да, он помогает, но именно вот такого участия ко мне мало кто проявлял. А насчёт мёда… мне две ложки. Извините.