Бастард рода Неллеров. Книга 6 (СИ) - Усов Серг

Жуткий грохот, похоже, слышимый на мили вокруг, раздался оттуда, где деревья разлетаются и вспыхивают, будто сделанные из пороха. Мне привычно, но всё равно по телу пробегает дрожь, чувствую себя демиургом. Не занестись бы, и правда, самомнением в боги, плохо может кончиться. Не в том смысле, что все на меня ополчатся, а в том, что превращусь в конченную сволочь. Нет, такого не нужно, только и поделать со своими эмоциями ничего не могу, гордыня просто распирает, не лопнуть бы, а?

Понятно, криков убитых — а там, на площади падения метеоритов, уже стопудово нет никого живого — отсюда с холма не слышно, зато из рощ и перелесков, находившихся слева от дороги, оттуда вопли паники донеслись, а спустя несколько минут, когда магический дождь болидов уже прекратился, но дым столбом лишь продолжает увеличиваться и чернеть ещё больше, из-за деревьев в сторону лугов и полей, подальше от нас спешат убраться несостоявшиеся диверсанты, забыв про задачи своей засады. Их вначале они, два, десяток, потом десятки, а затем и сотни. Не видно, чтобы кто-то из вожаков попытался бы этот драп остановить.

— В атаку! Преследуем! — кричит капитан. — Пленных не брать, раненных не добивать!

Мы уже так делали, и на это сражение договорились поступать аналогичным образом.

Милорд Монский так заклинанием и не ударил, в его арсенале есть достаточное количество дальнобойных магических атак, но на их подготовку нужно слишком много времени.

— Степ? — обернулся он ко мне, выхватив меч.

Со мной остаются три десятка личной охраны во главе с Эриком, плюс второй взвод далеко не отъедет, заняв позицию на правом склоне холма, так что, пусть приятель порезвится. Я же успею ещё пару-тройку раз приложить мятежников магией, пусть и не так сильно как первым ударом.

— Езжай, уж, герой. — машу рукой. — Эх, жаль, Джессика тебя сейчас не увидит. — хмыкаю. — Или та Изольда.

Глава 20

Всё же капитан Бюлов у меня опытный командир, не дал своим героическим бойцам увлечься преследованием разбегающегося в панике противника. И без того, не останавливаясь добивать раненых, догоняя верхом пеших оборванцев, плохо вооружённых и неумелых, покрошили их будто капусту очень немало. Леон доложил, что две сотни, я думаю, что много меньше, но не пересчитывать же, в самом-то деле.

Из дубровника, по которому я ударил метеоритным дождём, вернулись разведчики и сообщили, что там до трёхсот убитых может быть. Точно не скажешь, вся местность изуродована, перепахана кратерами и выжжена пожарами. В общем, противник потерял до полутысячи убитыми, а у нас не оказалось даже исцарапанного. Вот так бы и воевать всегда. Хвастаться тут, правда, особо нечем, враг-то у нас действительно сегодня был сборище босяков. А, впрочем, почему не похвалить и себя, и своих парней? Разве эти голодранцы не громили другие отряды королевских вояк или дружинников? Ещё как! И в немалом количестве. Так что, за добрым словом я в карман не полез. Приказал собрать роту у дороги и высказал всем огромное спасибо.

Не столько по причине состоявшегося сражения, оно произошло очень быстро, сколько из-за намеренного затягивания с выходом с места нашей ночёвки, достичь Аринска, как мы планировали, сегодня не получится. Да, правильно говорил Клаузевиц, что все планы существуют лишь до первого выстрела из пушки, а дальше начинается сплошная импровизация.

— Вот здесь есть постоялый двор. — тычем в карту пальцем с отгрызенным ногтем баронет Леон, есть у моего капитана такая дурная привычка ровнять ногти зубами и, увы, не только у него, мужчины тут часто имеют эту повадку, да и женщины тоже — та трактирная шлюха, которую мне Карл с Сергием недавно подсунули в постель, в ожидании оплаты это демонстрировала наглядно, фу, блин. — До него успеем дойти до темноты. Остановимся там? — увидев мой кивок, продолжил: — Раненых бунтовщиков, тех, кто может стоять на ногах, нашли шестерых. Отвели к последнему фургону, ими наш сыскарь займётся в пути. Перевязали кое-как, думаю, до города довезём, там и передадим графу. Ну, а кто сдохнет в дороге, так им и надо. Остальных придурков добили на месте, неохота с верёвками или кольями возиться.

— И так время потеряли. — соглашаюсь. — Командуй начало движения, и вот что, авангард увеличь вдвое до десяти бойцов.

Мурзика с Котькой мне вернули на место, так что, полчаса играл с ними, разумеется, поочерёдно, вспоминая прошедшее сражение. Вроде каких-то ляпов за собой не заметил. Разве что, неудачный выбор цели для цепи молний — поторопился ударить по пятёрке беглецов, а потом только заметил целый десяток, улепётывавший в сторону видневшейся вдали деревушки. Или там большой хутор? Не важно.

Заниматься с Эй-ты вопросами языкознания — бесполезное дело. Без кнута чёрненькая учить слова не желает даже до уровня «моя твоя плохо понимай», а наказывать нескладную, молоденькую худышку совсем не хочется. Пусть Юлиана сама воспитывает подарок под себя, свои привычки и требования, уверен, у неё классно получится. Ей бы придумать здесь в Паргее науку педагогика и стать преподавателем.

— Бери, только не упусти. — отдаю Котьку негритянке.

Интонации и знаки она понимает, и то хорошо, к тому же, как-то ведь смогла наладить взаимопонимание с моими злыми зверями. Удивительно.

Мелькнула мысль перебраться в последний фургон, послушать, что там лейтенанту пленники рассказывают, да невольно скривился. Вряд ли что интересного или нового услышу. А схваченным бедолагам лучше было бы погибнуть там, откуда мы их взяли. Прекрасно понимаю, какая злая участь их ждёт. Зачем вообще простолюдинам сдаваться в плен? Ну, видимо, просто человек так устроен, что до последнего цепляется за жизнь, «пока дышу — надеюсь». Наверное, это и хорошо? Иначе люди как вид бы просто не сохранились.

Комары, не дававшие мне под утро спать, днём куда-то исчезли, чем я не преминул воспользоваться, когда убаюкиваемый покачиванием повозки и нудным описанием в запрещённом языческом манускрипте ритуала призыва духов предков задремал, а затем и провалился в сон, из которого меня вывел Карл, решивший похвастаться добычей, подстреленным им из арбалета молодым кабанчиком.

— Извини, Степ, я не знал, что ты спишь. — смутился он, глядя на мою ошарашенную от внезапного пробуждения физиономию. — Всё, не буду надоедать. Я в авангард. Кстати, Эрик твой отклонился в сторону, что-то ему в сгоревшей деревне не понравилось. Подозревает новую слежку за нами оттуда.

— А что, где-то деревни уже горят? Тоже я спалил? — встаю, всё равно уже не поспать сейчас, да и не нужно, чем буду ночью заниматься, если полдня продрыхну? — Подожди, вместе поедем.

Кто сжёг конкретно это поселение, которое мы только-только миновали, Эрик не выяснил, там вообще не оказалось ни души, а вообще безобразничают в объятых мятежом краях все, и крестьяне, взявшиеся за вилы и топоры, и королевские войска, и графские или баронские дружины. Мой дядя Андрей, вице-канцлер, как-то поведал, что благородные владетели довольно часто сводят друг с другом счёты под прикрытием общей смуты. Конфликты между соседями-баронами и графами тут, как я уяснил, похлеще, чем в коммунальных квартирах моего родного мира. А ведь, казалось бы, места много, на одной кухне тесниться и толкаться не нужно, и, тем не менее, спокойно людям не живётся.

Ещё одно подтверждение этому — то, что останавливаться на ночной привал нам пришлось опять под открытым небом. Постоялый двор, отмеченный на карте капитана, встретил нас головёшками давнего пожара. Неделю-две как спалили. И ведь не только всё разрушили, но и оба колодца завалили падалью. Вот уроды. Хорошо, что неподалёку нашёлся ручей для нас и болотце для водопоя нашего четвероногого транспорта.

С нами по соседству на отдых напросились торговцы из Ормайской провинции. У них сильная охрана из восьмидесяти наёмников, да ещё, по намёкам понял, они кому-то помимо графа приплатили, чтобы их караван из трёх десятков повозок в пути не трогали. Ох, Создатель, и здесь до дорожного рэкета додумались. Лучше бы законы механики открыли или гегелевскую диалектику. Нет, вначале надо что-нибудь гадкое изобрести.