Дитя для двух королей (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa"

Наверное, все эмоции читались на моем лице, потому как блондин отшатнулся. Отпустил. И я оказалась в так необходимых объятьях, с призрачным чувством защищенности. Потому как защищать уже некого. Нет меня.

Я осталась там, с дочерью.

А здесь…

Уснула.

И вновь противные звуки, блеклые краски. Монотонность происходящего. Неприятные разговоры и мой слабый голос:

– Давир.

Я его звала постоянно. Как только просыпалась, поднимала руку, нуждалась в нем, словно держалась лишь благодаря этому. Но с каждым разом держаться хотелось все меньше. Стонала по ночам, зажав зубами подушку. Выворачивалась, изгибалась. Терпела боль, которой было слишком много для меня одной. Слышала успокаивающий шепот, чувствовала рядом присутствие мужчины, но это помогало все меньше.

– Что с ней? – очередной разговор рядом с кроватью. Такой же блеклый и неинтересный. Раздражающий.

Я по привычке собралась поднять руку и позвать Давира, но было слишком тяжело.

– Одаренный ребенок в утробе живет благодаря сил матери. Если бы она являлась носительницей, то просто отдала бы ему часть неиспользуемой дегры или арис, но здесь произошло восполнение за счет ее жизненных сил. И эмоциональных в том числе. Ребенок родился с позаимствованной энергией и должен был вернуть все в течении первых суток, но не успел. Вот и результат.

– Она восстановится? Сколько нужно времени?

– Нет. Необходим ребенок.

– Созревшая метка не поможет?

– Не советую даже пытаться, мой повелитель. Вы потеряете ее, а поставить на другую женщину уже не сможете. Это путь в никуда.

Тишина мне не понравилась. Хотя мне сейчас все не нравилось. Или, если быть точнее, я все чаще понимала, что мне безразлично.

– А девочка… как она переносит переизбыток материнской энергии?

Я дернулась, словно по свежей ране полоснули кнутом. Моментально ощутила рядом присутствие мужчины. Оказалась в его руках, прижатая груди. Он поглаживал меня по волосам, шептал что-то утешающее. Обещал…

А я не слушала.

Внутри все кровоточило от тупой боли. Дочери плохо. Она где-то там, мучалась, в то время как я…

Слезы текли без остановки. Я не подавала голоса – он попросту исчез, на него не хватало сил. И вроде бы по моим щекам и вискам проходились грубые пальцы, однако все вокруг было мокро. Я тонула. Не открывала глаз, была неподвижной рыбой, идущей ко дну. Всплывать не имело смысла.

***

– Пей, маленькая моя, тебе нужно хотя бы пить воду.

Давление на губах. Что-то потекло по ним, заструилось по бодбородку и расплылось где-то на простыне. Я замычала, отвернулась.

– Нужно, – был настойчив Давир.

– Мой повелитель, позвольте помочь вам.

– Нет! – резко и глухо. А потом более сдержанно: – Нет, Нояна, я сам.

– Но вы не отходите от миледи. Вам самому бы…

– Нет, я сказал!

***

Я слышала плеск воды, как мою руку поднимали. Скольжение чего-то мягкого по коже. Присутствовала безграничная усталость и нежелание просто открывать глаза. Ведь если подниму веки, то придет осознание, и снова будет больно…

– Моя леди, – шепот сквозь затягивающую меня в беспамятство тяжесть, – хотя бы посмотри на меня. Не сдавайся. Я вытяну тебя. Просто не сдавайся.

Скольжение продолжалось. Размеренное, успокаивающее. Но плечам, шее, груди, животу. Везде. Так неторопливо, похоже на ритуал, но бесполезно. Какая разница, чистое ли мое тело, когда меня самой уже нет? Я осталась там, с моей девочкой.

– Посмотри… Нет, не засыпай.

***

Тяжелое дыхание у виска. Застывшие губы на коже. Большая ладонь сжимала мою кисть сильнее, сильнее. Кости вот-вот хрустнут, превратятся в крошево, и, наверное, я хотела бы почувствовать эту боль, встряхнуться. Даже попыталась открыть глаза. Я их периодически открывала, но все меньше видела в этом необходимость, ведь совершенно ничего не видела, не воспринимала – мозг отказывался обрабатывать эту информацию. А сейчас даже откликнулась. Шевельнулась.

– Я должен завершить метку. Уже почти неделя прошла, но ты будто ускользаешь из моих рук.

Как много. А ведь казалось, что будто миг и в то же время вечность. Сплошная темнота, частые пробуждения, редкие мысли о ней…

– Ты должна постараться. Пожалуйста, ради меня.

Я пошевелилась, даже перевернулась на бок, чтобы прижаться к его груди. Так лучше. Так спокойнее.

– Видимо, мне придется… подпитать метку. Моя леди, – прикосновение к скуле, подбородку.

Он обхватил мое лицо ладонями, уткнулся лбом в мой лоб и долго не шевелился.

– Может, позвать Аделара? Я не пускаю его к тебе, не разрешаю подойти близко. Но если это даст тебе сил…

Я сглотнула вязкую слюну. Сразу начала хвататься за него, снова переживая тот ужас, наступивший сразу после последнего прикосновения к дочери. Словно именно Аделар отобрал ее у меня. Порой даже руки врача в моих видениях становились мужскими, а та кровь на безумном лице была…

– Тише, все, все, не подпущу. Он не может приблизится, не бойся. Тш-ш-ш, – целовал, гладил, прижимал к себе.

Еще что-то говорил, успокаивал. Рассказывал, как в первый месяц после моего исчезновения потерял голову, оказался поглощен дегрой. Как с трудом выбрался, начал поиски тех крупиц информации по грани и других мирах. Ему постоянно не хватало деталей, словно их намеренно раздробили и разбросали в разных местах. И поэтому все равно пришлось договариваться с последовательницами Многоликой Алианды. Знал бы он, что все так обернется…

Он не понимал, что все бесполезно.

Мои пальцы продолжали выскальзывать из его спасительных рук. Оставалось немного, я скоро сорвусь.

***

Движение между ног. Заполненность. Бормотание, ощущение чего-то живого, разливающегося по телу, снова вытягивающего меня на поверхность с самого дна.

– Прости, моя маленькая, прости, прости. Я быстро.

Я видела его. Даже воспринимала в какой-то мере. Мне даже показалось, что дышать начала, чувствовать. И так больно сразу стало без своей дочери, словно сердце вырвали из груди и не вернули. Вроде билось что-то, но не справлялось. Это не жизнь и даже не существование.

– Нет, не отпускай. Держись, маленькая. Я рядом, видишь, вместе мы выкарабкаемся. Верь мне. Я все сделаю. Только сейчас потерпи немного. Так нужно. Я должен завершить метку, иначе потеряю тебя. Позволь теперь чувствовать за двоих.

Следовало бы воспротивиться. Чтобы не тонул вслед за мной, ведь я уже не выберусь.

Затем было просветление. Я даже поела с ложечки, которую подносил мне Давир. Смотрела на него не отрываясь, молчала, потому что слов не находилось, и открывала рот. А потом легла спать, и наступила ночь.

Долгая, изматывающая. Полная тоски и душащей горечи, идущей от человека, стоявшего у окна.

Силы его чувств вправду хватало на обоих.

***

– Я люблю тебя, – признание, выворачивающее эмоции наизнанку. И не было в них правильного в такой момент тепла. Только щемящее чувство потери, словно конец неизбежен, случится. Дело времени. Но надежда не угасала, такая маленькая, хрупкая, почти затоптанная под гнетом сложившейся ситуации.

И все это было не мое…

– Только продержись. Маленькая, – прикосновение к шее, рука в волосах, – мне придется уйти. Но я постараюсь быстро вернуться, хорошо? Просто знай, что ты очень нужна мне. Пожалуйста, потерпи.

Поцелуй в лоб. Снова чужие эмоции, горькие, невыносимые, от которых становилось плохо. Лучше уж без них. Когда пусто и темно, беспросветно. Так спокойнее, так не приходило понимание, что я уже сдалась, потому что смысла бороться не находила.

***

– Малышка…

– Не приближайся к ней, видишь, от одного твоего голоса ей плохо.

Я замычала, разомкнула губы, но даже звука не издала. Давир. Он понял меня без слов, сразу оказался рядом, крепко взял мою ладонь и поцеловал пальчики. При каждом моем пробуждении находился возле меня. Подпитывал своими, хоть и не самыми светлыми, эмоциями.

И от них всегда текли слезы.