Феодал (СИ) - Рэд Илья

— Вот тут адепт Филипп Морозлыко пишет: вы несколько раз возвращались на последней минуте. Вы в курсе, что рекомендуемый минимум — пять минут? — он несколько раз моргнул, когда заметил моё замешательство. — А вот в этой служебной записке он пишет, что вы подвергли риску своего подчинённого Игната Цыбульского. У меня и его жалоба есть, вот, — Ухтинский потряс листком и продолжил. — Он доводит до сведения, что вы чуть не оставили его перед закрытием врат. Скажите, у вас это считается нормальным, бросать на произвол судьбы своих витязей?

— Чего? — я старался не сорваться на гневный поток ругательств, вот буквально еле сдерживался, чтобы не высказать всë этому напыщенному глисту.

Вместо реальной оценки моей работы он копался в кляузах и формальностях!

— Понимаете, синий ранг намного опасней предыдущих. Там требуется слаженная командная работа, и я не могу позволить, чтобы по моей вине погибли невинные. Я ставлю под сомнение вашу способность к организации более сложных экспедиций. Излишняя жесткость, безалаберность и неопытность подвергают риску всю команду. Витязи — это не только про барыш, юноша, тут чтят воинский дух. В допуске вам отказано, приходите через три месяца.

Я резко встал со стула и тот грохнулся. Ухтинский меж тем не удивился, он, словно удав, ждал моих дальнейших действий, а рука потянулась к перу. Записывать, собака, собрался. Етить твою в дышло.

— Всего доброго, Илья Геннадьевич, — я с силой толкнул перед собой дверь, и та осталась открытой.

Выйдя на воздух из этой пыльной ничтожной конторы, я с чувством вмазал ногой по столбу и пошёл дальше. Так, надо успокоиться. Да как тут успокоишься? Месяц жилы рвал, чтобы пара доносов и нафталиновый хмырь забраковал моё будущее. Впереди суд, драка за влияние с баронами, развитие феода…

«А ещё экспедиция с разведчиками».

Да много чего. У меня планов выше крыши, и все они катились под откос от какого-то камешка на дороге! Кто вообще этот Ухтинский? Зачем ему самому себе стрелять в ногу?

Хронолиты собираются сначала в графствах, потом идут в учёт герцогств и уже дальше на уровне великих княжеств передаются императору. Все великие княжества, повторюсь, все заинтересованы собрать больше, чем их конкуренты. Это стратегический ресурс!

«Не может быть, чтобы из-за таких пустяков меня прикрыли. Им бы на руках меня носить… Нет, тут что-то другое. Не верю я, что Цыбульский с Филиппом сказали решающее слово. Кому больше всех хочется, чтобы я оказался в дерьме? У кого хватит связей повлиять на комиссию Ухтинского?»

Конечно же, у моего папеньки. Дорогого Дениса Юрьевича Черноярского. Сначала избавился от бастарда-сынка через ссылку, потом, как я приехал, голодом морил — не сработало, помог устроиться витязем — думал, межмировые твари меня прибьют, но и тут мимо. Что же делать? Ага, отобрать доход, что-то много он зарабатывает, отдавай денежки… И вот теперь, когда он мне не отец, а я ему не сын — подмазал Великого посадника взяткой. Ай хорош, вот она отцовская любовь как есть.

Я смотрел на других моих сверстников с нормальными дворянскими семьями и завидовал, насколько дружно они живут, как заступаются за своих — только слово вякни против, мигом нашинкуют сталью и магией. Каждый друг за друга горой, общие праздники, общее горе, всё общее. Куда ни глянь — поддержка и уважение.

А я, чтобы получить хоть какое-то признание, должен на три головы выше остальных прыгнуть. Чтобы только заметили. Мне было давно плевать на мнение отца, но должно же быть хоть что-то святое в этом роду?

«Видимо, нет».

Я шёл по улице, наблюдая за первыми приготовлениями погоды к осени. Уже значительно похолодало, и детишки не могли себе позволить разгуливать в лёгкой одежде. Мимо проезжали кареты, телеги с продуктами, на улице одни женщины да старики — мужчины в это время в поте лица трудятся, чтобы заработать кусок хлеба для своей семьи.

Я успокоился и вдруг посмотрел наверх — там, в небесах, мимо города пролетал разведчик на виверне, куда-то на юг, к морю. Остановившись, я проводил взглядом его удаляющийся силуэт и твёрдо решил.

«Я сам стану гарантом справедливости. Хотя бы в своей семье, хотя бы в своём феоде. Ни один достойный человек не получит от меня такого скотского отношения, даже если не нравится мне».

В подтверждение этих слов я коснулся в подсумке яйца своего будущего питомца и почувствовал не просто тепло, а жар. Температура так стремительно поднялась, что меня едва не обожгло. Вот это да. Я почувствовал, как изнутри в скорлупу ударили! Потом ещё раз и ещё. Растерявшись, я оглянулся по сторонам, где бы мне присесть, и отошёл в пространство между домами. Рабочие неподалёку чинили крышу и поставили лестницу, но мне они не мешали.

Я облокотился о стену и присел. Отстегнул подсумок, положил перед собой и внимательно следил, как трясётся яйцо. Вот от мощного удара пошла первая трещина, детёныш собрался с силами и ударил второй раз, светло-синий каменный кусок откололся, и наружу выплыла магическая дымка со сладковатым привкусом. Я откашлялся и увидел внутри потрясающего морозного цвета глаза, они словно освещали всё вокруг.

Зверёк пискнул и разломил скорлупу пополам, а потом осторожно принюхался, поднимая тонкую шею вверх. Я медленно поднёс ему руку, чтобы поздороваться, и, только после того, как он коротко её лизнул, я позволил себе коснуться серого тельца. Со временем оно приобретёт густой синий окрас, но сейчас детёныш выглядел как выцветший на солнце акварельный рисунок.

Неожиданно виверна шустро вскарабкалась по моей руке на плечо и принялась нагло обнюхивать щёки, лицо, волосы и даже укусила за ухо. Я старался не дёргаться, понимая, что от этих первых минут зависела вся наша дальнейшая дружба. Я поморщился когда, когти царапнули кожу — детёныш уселся гордо на моей макушке и расправил слабую мембрану крыльев, из горла вырвался требовательный писк.

— Так, слезай оттуда, — я аккуратно снял проказника правой рукой, получив ещё один укус в палец, и попытался засунуть виверну в подсумок, чтобы никто не видел.

Это оказалось невыполнимой задачей. Мой компаньон сопротивлялся и ни в какую не давал себя спрятать в жалком чехле. В конце концов, мы поделили территорию — я уступил ему место на плече, но на голову запретил садиться. Такой вот компромисс.

— Тебе же надо имя придумать, — сказал я вслух и встал, скорлупу бережно собрал — может потом пригодиться для какого артефакта.

Детёныш был мальчиком, значит, называть его надо подстать, чтобы чувствовалась и сила, и в то же время его особенность. Сейчас он выглядел как краказябр с этими большими красивющими глазами навыкате и допотопным бесцветным тельцем. Я взял его обеими руками и поднял перед собой.

— Будешь Иней, а теперь сиди и не выделывайся.

Я себя чувствовал пиратом из приключенческих книжек Аластора. Да что уж там говорить, Иней был похож на общипанного попугая. Виверн требовательно ударил меня башкой в щёку, и я сразу понял — хочет жрать. Более того, я чувствовал его смесь страха, любопытства, голода и даже крупицу злости, смешанную с симпатией. Как такое вообще возможно?

Эмоциональная гамма Инея была нестабильной, но на передний план вылезла именно потребность в пище. Слава богу, никакого молока от меня не нужно. У сорванца мелкие зубы и пищеварение с младенчества позволяло потреблять мясо. Так что мы заглянули по пути в ближайшую мясную лавку, и я под удивлённые взгляды постояльцев попросил внушительную вырезку.

— И на куски порежь, будь добр.

Я решил как можно скорее вернуться в храм, а по пути подкармливал своего нового товарища кубиками мяса. Тот благодарно урчал и чавкал прямо над ухом, обслюнявил всего, фу, но, как будто чувствуя моё раздражение, слюнявил ещё больше из озорства.

— Прекрати, — велел я ему, задержав в воздухе кусок мяса, Иней хотел цапнуть его, но наткнулся на мой кулак. — Не шкоди.

В ответ мне раздался угрожающей писк, пришлось даже остановиться.

— Веди себя прилично, — убеждение не подействовало, но когда я прекратил кормёжку, он немного подумал и в качестве примирения положил когтистую лапу мне на щёку, не поцарапал. — Держи, хитрая морда, — я выдал ему ещё мяса и тот довольно зачавкал, но свою длинную шею уже отвёл от меня подальше, теперь слюни капали на плечо.