Индульгенция 2. Без права на жизнь (СИ) - Машуков Тимур

— Ходи ко мне, мой антистресс, — поманил я рукой лича…

Глава 22

Глава 22

Лес затаил дыхание. Воздух, густой от запаха прелой листвы и медного привкуса крови, обжигал горло. Мы шли вперед по следам древнего зла — чёрным отметинам на коре, будто кто-то провёл по деревьям когтями, пропитанными смрадом.

Лич стоял на месте, но вместе с тем казалось, что был очень далеко. Мавка шла впереди, её пальцы сжимали посох так, что костяшки побелели. Я знал этот жест — она боялась. А если боится она, то нам всем стоило бежать, не оглядываясь.

— Он близко, — прошептала она, внезапно остановившись. — Видар…

Я кивнул, не спрашивая. Её магия всегда чувствовала смерть раньше, чем ветер приносил её запах. Но в этот раз всё было иначе. Земля под ногами дрогнула, словно гигантская змея извилась под слоем гнили. Из-за стволов, обвитых паутиной, выполз сгустившийся зеленый туман. В нём плавали огоньки, мерцающие зелёным. Глаза. Сотни глаз.

— Не двигайся, — Мавка бросила посох вперёд, и дерево заструилось синим светом, очерчивая круг защиты. — Он играет с нами.

Хохот разорвал тишину. Он не звучал — он скребся по костям, выворачивал рёбра наружу, заставляя зубы стучать в такт. Из тумана выступила фигура. Высокая, сгорбленная, обёрнутая в плащ из теней, которые цеплялись за неё, как голодные щупальца. Лич. Его лицо… Нет, не лицо — череп, покрытый трещинами, где пульсировала багровая жижа. В глазницах горели звёзды, холодные и бездонные.

— Маленькие мотыльки, — прошипел он, и голос его был шелестом страниц в запретной библиотеке. — Вы прилетели на мой огонь?

Мавка не ответила. Её руки взметнулись, и круг света рванулся вперёд, выжигая туман. Лич махнул рукой — поток энергии ударил в невидимый щит, рассыпавшись искрами.

— Бегите! — закричал кто-то сзади. Это был голос Василисы, но я не обернулся. Не мог. Мои ноги приросли к земле, как будто корни проросли сквозь сапоги. Отряд замер — парализованный, беспомощный. Только мы с Мавкой остались относительно свободными, она успела наложить на меня щит благодати.

— Твоя магия слаба, дитя, — лич сделал шаг вперёд, и земля под ним вскрикнула. — Ты потеряла право ей пользоваться с того момента, как оказалась здесь.

— Зато я крут, как Эверест, и силен, как злой носорог, — храбро бросил я, выхватывая меч. Лезвие, испещрённое рунами, вспыхнуло голубым — знаком, что нежить рядом.

Лич повернул ко мне пустые глазницы.

— Мальчик с игрушкой, — он щёлкнул пальцами.

Боль. Резкая, как удар кнута, она пронзила мою грудь. Я рухнул на колено, оперевшись на меч, чтобы не упасть. Воздух стал тягучим, как смола.

— Видар! — Мавка вскинула руки, и между нами взметнулась стена из пламени. Огни пели, звонко и высоко, отбрасывая на лицо лича оранжевые блики. — Вставай!

Я вдохнул сквозь стиснутые зубы. Проклятие, он вытягивал силы… Нет, не он. Всё вокруг — деревья, воздух, сама земля — работало против нас. Лич был не просто некромантом. Он был пожирателем магии.

Мавка рванула вперёд, её плащ взметнулся, как крылья совы. Посох выписывал в воздухе руны, каждый символ вспыхивал и взрывался ослепительными молниями. Лич отступал, его плащ горел, но смех не стихал.

— Хорошо! — взревел он. — Давай же, покажи, на что способна падшая богиня Кострома!

Молнии сменились лезвиями из света. Мавка атаковала яростно, без пауз, но её дыхание становилось прерывистым.

Я поднялся, пересилив дрожь в ногах, и ринулся вбок, заходя личу за спину. Меч света взвыл, рассекая воздух, но клинок ударил в пустоту — чудовище растворилось в тумане.

— Сзади! — крикнула Мавка.

Я кувыркнулся в сторону, и чёрный шип вонзился туда, где секунду назад была моя голова.

Лич материализовался за спиной Мавки, его костлявые пальцы сомкнулись вокруг её горла.

— Нет! — я бросился вперёд, но магия ударила мне в грудь, швырнув на землю.

— Ты могла стать великой, — прошептал лич, притягивая девушку к себе. Её ноги бились в конвульсиях, лицо синело. — Но выбрала смерть.

В глазах Мавки вспыхнула ярость. Она вцепилась в его руку, и от точки касания поползли трещины — не по кости, а по самой реальности. Лич взвыл, отшвырнув её. Мавка рухнула на колени, кровь текла из носа, но её руки уже рисовали новый круг.

— Проклятие расселины! — проревел лич, и лес содрогнулся.

Деревья ожили. Ветви сплелись в сети, корни вздыбились, пытаясь схватить нас. Я рубил их мечом, но на каждое отсечённое щупальце вырастали два новых. Мавка, стоя в эпицентре круга, сотканного из света, кричала заклинание — голос рвался, срываясь на хрип.

— … Ал’драхор! — заорала она на неизвестном мне языке.

Взрыв. Ослепительная вспышка разрезала тьму, и лич отлетел к дереву, разбив его вдребезги. Его плащ горел, кости трещали, но он поднялся. Глазницы пылали теперь алым.

— Достаточно!

Он взмахнул руками, и из земли полезли мертвецы. Десятки, сотни — полуистлевшие, с костями, обмотанными гнилью. Они шли, скрипя, их челюсти щёлкали в немом крике.

— Держись! — Мавка метнула в толпу шар огня. Мертвецы вспыхнули, как бумажные, но их было слишком много.

Я бился, как в кошмаре. Меч рубил, рука немела от ударов, но армия не убывала. Магией я не пользовался — ее будто высосали из меня, оставив самую малость.

Лич стоял вдалеке, восстанавливаясь, и его загробный смех эхом гулял меж деревьев.

— Его посох — он связан с ним! — вдруг крикнула Мавка. — В груди — чёрный кристалл! Это его жизнь! Надо разрушить что-то одно!!!

Я кивнул, отсекая голову скелету. Пробиться к нему сквозь толпу… Безумие. Но иного выбора не было.

— Отвлекай! — закричал я, разнося горящего мертвяка. Рядом с ним валялась палка, что так же горела каким-то черным пламенем. Подхватил и ее, не знаю, зачем.

Мавка поняла. Она вскинула руки, и земля вздыбилась волной, сметая нежить. Я рванул в образовавшийся проход, факел в одной руке, меч — в другой.

Лич разглядел мой манёвр.

— Жалкий червь! — он махнул рукой, и невидимая сила пригвоздила меня к земле. Ребра треснули, и рот сразу наполнился кровью.

Но Мавка уже была в воздухе. Она парила, окружённая вихрем из листьев и огня, её волосы горели белым пламенем.

— Возвращаю тебе твое проклятие! — её голос гремел, как гром.

Она сложила ладони, и между ними возникла точка света. Лич зашипел, отступая.

— Ты не посмеешь!

— Посмею.

Точка стала шаром, шар — солнцем. Она метнула его. Лич попытался увернуться, но свет настиг его, обвил, сжал.

— СЕЙЧАС, ВИДАР!!!

Я поднялся, превозмогая боль, и прыгнул вперёд. Меч вошёл в грудину лича с хрустом ломающегося стекла. Чёрный кристалл треснул.

Мир взорвался.

Тишина.

Я лежал на спине, глядя в небо, которого не было видно за кронами. Где-то кто-то плакал. Мавка… Где Мавка?

— Здесь… — её голос, слабый, как шепот листвы.

Она сидела, прислонившись к дереву. На её груди, чуть левее сердца, зияла дыра, а края раны светились зловещим фиолетовым.

— Нет, — прошептал я, ползя к ней. — Нет-нет-нет…

— Тише, — она улыбнулась, и в уголках губ выступила алая пена. — Ты… сделал это…

— Женя! — заорал я. — ПОМОГИ!

Но её пальцы сжали мою руку.

— Поздно… — она покашляла, и кровь запачкала её подбородок. — Обратная связь… Он ударил в последний момент…

— Все херня. Я не отпущу тебя!!! Ты мне должна, потому что… я из за тебя я чуть не погиб. Вот. Поэтому пока не расплатишься, не смей помирать.

— Глупыш… — её пальцы дрожали, касаясь моего лица. — Я же… говорила… держать дистанцию…

— Заткнись. Женя, блять!!! — я оглянулся.

Я прижал её к себе, не чувствуя слёз. Её дыхание стало мелким, прерывистым.

— Слушай… — она притянула мою голову к своим губам. — Ты должен… сжечь лес…

— Что?

— Споры… в его магии… Они прорастут… через три дня… Сожги всё… Иначе все напрасно…

Её тело обмякло, но глаза смотрели требовательно. Где-то упала ветка, громко, как выстрел.