Хозяйка чайной (СИ) - Буланова Наталья Александровна

То-то мне тогда эта фраза показалась бессмысленной. А тут вот оно что.

Вот Рикки обрадуется!

— Может, все же не сюда будем кураторов вызывать? — спрашиваю я у Трея.

— Нет. Здесь скопилось столько магии, что лучше этого места не найдем.

Я оглядываю пустые полки.

— Но тут же нет ни одной вещи.

— Они стояли тут годами. Здесь все пропитано волшебством.

Что ж, в этом Трей должен разбираться лучше меня.

— Хорошо. Тогда попробую.

Что там мне нужно сделать? Снова обнаглеть? Снова стать жадной?

Я смотрю на Трея. Ох, как же это легко сделать, и как будет больно снова перестраиваться. Там не сложно мечтать о хорошем — о жизни здесь дальше в красивом теле с шикарным генералом.

Что тут трудного?

Я легко представляю, как девяносто дней проходят, а я остаюсь здесь. У меня популярная чайная, счастливый Рикки за травяным прилавком, шкаф ломится от платьев, а погреб — от еды. А когда мы закрываем чайную, то нас с Рикки встречает Трей и ведет в свой большой дом.

Там есть наша общая спальня, которую Трей дал мне обставить по своему вкусу. На втором этаже есть комната Рикки, которую он обживал так, как ему хочется. А еще мы завели милого котенка, и он всегда ластится к ногам, как только мы переступаем порог дома.

Нашего дома.

Мы проводим теплые вечера вместе, жаркие ночи, и, возможно, в моем теле даже растет новая жизнь. И я не боюсь никаких кураторов, потому что уверена, что мой генерал снесет им головы, как только они посмеют явиться.

— Ну ты и размечталась, — раздается противный голос, вырывая меня из сладких фантазий.

Я открываю глаза и вижу мужчину с узкими плечами и большим животом. На нем вельветовый пиджак, а на лице столько веснушек, словно его сбрызнули йодом. Глаза же у него настолько ярко зеленые, что кажется, будто светятся изнутри.

Я перевожу взгляд на Трея, и по спине ползет ледяная змея. Потому что время словно остановилось для всех, кроме меня и куратора. Я даже вижу пылинки, замершие в воздухе.

— Значит, решила быть жадной? — спрашивает мужчина.

Я отступаю на шаг.

Вот попала так попала! На то, что Трей завязнет в паутине времени мы точно не рассчитывали. Что же делать?

В руках куратора появляется стеклянная прозрачная бутылка. Он трясет ей в воздухе, а словно взбалтывает мой животный страх.

— Это к-кислота? — спрашиваю я, отступая еще дальше.

Ничего не могу с собой поделать. Один раз куратор меня пугал ей, я чуть не поседела. Второй раз стирает эффект психотерапии.

Я теперь снова не могу дышать, глядя на жидкость в бутылках. Только в этот раз я точно знаю, что там не вода.

Я доигралась. Не надо было рисковать. Не нужно было слушать Трея.

Прожила бы эти дни и вернулась домой.

— Ну что, готова заплатить цену за то, чтобы здесь остаться? — спрашивает куратор.

Он откручивает крышку, а я вжимаюсь в стену. Ищу глазами дверь, но не могу ее найти — она словно исчезла.

И как с ним бороться? Как выиграть?

Куратор бросает крышку на пол, и она катится к моим ногам. Я боюсь даже ее и отхожу с пути.

— Не надо. Прошу вас.

— Что такое? Не уверена, что твой мужчина останется с тобой после такого? — спрашивает куратор, болтая жидкостью.

Я смотрю на Трея.

Какие бы замечательные отношения у нас не были, вряд ли он сможет жить с уродкой. А еще… Я просто до болезненной ломки не хочу проходить через это снова.

Неожиданно куратор предлагает:

— Могу плеснуть на него. Тогда останешься. Как тебе?

— Нет! — я отвечаю без раздумий.

Для меня не существует такого варианта.

— Может, запустим время для него и спросим?

Я очень боюсь, что Трей согласится, поэтому загораживаю его собой.

— Не надо.

— Почему? Шрамы украшают мужчину. Правда, я попаду еще и в глаза.

— Нет! — Я раскидываю руки в сторону.

— Что? Уже готова и на себя принять?

Я зажмуриваюсь, хотя знаю, что это не спасет.

— Если стоит выбор, на него или на меня, то да! — почти кричу я от нервов.

Этот куратор слишком силен. Он появляется и исчезает, когда хочет. Он управляет временем.

Я могу попытаться отобрать бутылку, но уверена, что если ему нужно будет сделать что-то со мной, он найдет эту возможность. Я не спасусь.

— Есть еще один выбор, — слышу я слова куратора.

Он делает паузу, и я открываю один глаз. Он стоит в трех шагах от меня, крутит бутылку в руках, хитро поглядывая на нас.

— К-какой?

— Я покажу Трею тебя в другой жизни и спрошу, готов ли он быть с тобой там. Ты там, правда, будешь в инвалидной коляске. Лицо прежнее, с уродством. И возрастом его старше на два десятка лет. Как думаешь, что он скажет?

Я живо представляю эту картину и понимаю, что он ужаснется. Одно дело слушать рассказ о моей прошлой жизни и смотреть в глаза красотки, а другое — на ту меня. Да еще с новыми вводными.

Боги, инвалидное кресло! За что мне такое?

— Почему вы так ко мне жестоки?

— Я? Да это же шанс на счастье? Ты же каждый новый год что загадывала? Истинную любовь! Получай.

— Не надо, — я мотаю головой.

Но куратор щелкает пальцами. Трей оживает, а вместо стены я вижу прошлую себя в больничной палате.

Глава 20. Часть 1

Как же я отвыкла от вида своего ожога — смотреть больно. Да еще и похудела, бледная, не человек, а рельефная простынь.

Я смотрю на свое бывшее тело и боюсь взглянуть на Трея. Не хочу видеть ужас и неприязнь в его глазах. Это меня просто убьет.

Мне уже больно. Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на свое тело. Еще насмотрюсь вдоволь.

— Трей, — слышу я голос куратора. — Привет.

— Ты кто такой? — с наездом спрашивает Трей.

— Тише-тише. Взгляни сюда.

Меня обнимают руки.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он.

И от этой нежности мне только хуже. Лучше бы сразу отрезал, а тянул.

— Все с ней хорошо, — уверяет куратор. — Твоего ответа ждет.

— Какого? — слышу вопрос Трея.

Он напряжен и агрессивен, готов кинуться на куратора и едва себя сдерживает. Я это просто знаю, потому что знаю натуру Зверя не хуже себя. Уверена в этом.

— Смотрю туда. Видишь эту жалкую женщину?

Ну зачем так говорить? Почему нужно так эмоционально окрашивать? И так смотреть страшно.

— И? — спрашивает Трей.

Он так и держит меня в своих объятиях, а я чувствую себя такой несчастной, что готова отдать все, чтобы просто постоять так лишнюю секунду.

— Это настоящая Евгения, которую ты знаешь, как новую Алисию. У нее ожог на лице, а после аварии она будет в инвалидном кресле и не сможет ходить. Ей сорок пять лет.

Молчание со стороны Трея било по нервам. Я не могла понять его реакцию. У него даже дыхание не изменилось.

— Так какой вопрос? — наконец спросил Трей.

— Готов ли ты быть с ней в том теле в другом мире? Только так вы сможете остаться вместе?

Я вся сжимаюсь, покрываюсь корочкой, готовая себя закрыть в скорлупу защитной оболочки.

И неожиданно слышу:

— Готов.

Трей говорит это без тени сомнений, непоколебимо твердо. И я распахиваю глаза и поворачиваю к нему голову, чтобы заглянуть в его лицо. Прочитать ответ самой, прочувствовать его.

И встречаюсь с его ободряющим взглядом.

— Все хорошо, — улыбается он мне сдержанно, немного нервно.

Но я чувствую, что напряжение идет не из-за меня. Он ждет подвоха от куратора. И это знание буквально лишает меня всех костей — я становлюсь мягкой телом и опираюсь на Трея в поиске поддержки.

— Готов? — куратор словно не верит своим ушам.

— Да.

— Она же старше. Уродина настоящая.

Мне хочется треснуть куратора, но вместо этого это делает Трей. Просто молниеносно оказывается рядом с ним и дает в нос с такой силой, что тот отлетает в угол.

— За что? — удивляется он.

— Переноси нас, пока я тебя не убил, — говорит Трей.И куратор быстро встает на ноги.