Битва за надежду (СИ) - Хай Алекс

Меня швырнуло на пол, но щит сработал — я не разбился, хотя плечо вывернуло. Через миг в уши ворвался звон, искажённый рев, и только потом я осознал: это кричали люди.

— Щиты! — рявкнул я, перекрывая жуткую какофонию. — Защищать государя!

Из густой пыли вынырнул силуэт великого князя. Его усыпанные пеплом волосы растрепались, щека была рассечена, но он стоял, держась за раму выбитой двери. Рядом поднимался император — его уже окружили двое гвардейцев. Ещё один лежал без движения, лицо — мёртвая маска. Повсюду — кровь, осыпавшиеся камни, остатки мебели.

— Алексей! — голос Фёдора Николаевича прорвался сквозь звон. — Жив?

— Да, — я уже вставал. — Я в норме.

Юрьевский — корчился у дальнего угла. Его отбросило вместе со столом, к которому он был прикован, но цепь каким-то образом разорвалась. Пленник был в сознании, и, видимо, без тяжёлых ран, но даже не попытался сбежать.

Потому что перед нами сейчас было нечто страшное.

Стена каземата — старая, из гранита, прослужившая столице сотни лет, — рухнула. Через пролом было видно: из-за пределов крепости клубился дым, неестественно зеленый. На воздухе висел привкус озона и гари.

— Что это… — прошептал один из выживших гвардейцев.

Я уже знал.

— Леонтьев, доложите, что у вас! — донеслось из рации на груди гвардейца. — Что с Орлом?

— Орел в порядке, — гвардеец бросил взгляд на государя, затем на великого князя. — Ястреб тоже.

У меня характерно засосало под ложечкой от знакомого ощущения. Я огляделся по сторонам, предчувствуя неладное.

— Три взрыва на территории крепости! — шипела рация. — Мы не можем отследить…

Рация заглохла. А вокруг нас пространство начало меняться, как в кривом зеркале.

Аномалия. Причём масштабная. Мгновение спустя это стало очевидно всем: в пролом врывался энергетический вихрь, воздух дрожал и наполнился концентрированным ароматом озона. Пространство искривилось — знакомая дрожь эфира, но в чудовищной концентрации. А затем раздался рев. Низкий, нечеловеческий. Как будто сам страх обрёл голос.

Гвардейцы, ещё стоявшие в коридорах, начали стягиваться. В дверях появилась группа в броне — личная охрана государя. Командир выкрикнул:

— Оцепить зал! Держать периметр! Государя эвакуировать!

Но стоило им приблизиться — над самой дверью, там, где камень ещё не успел осесть, открылась вторая трещина. С шипением вырвался энергетический разряд. Я среагировал первым — пробросил барьер, но волна всё равно прошла сквозь нескольких бойцов. Трое рухнули, один — с развороченной грудью. Мгновение — и разлом между нами и коридором вспыхнул. Аномалия росла, расширяясь, как чёрная язва.

— Мы отрезаны! — прокричал я. — Будем справляться сами.

Гвардеец судорожно пытался воскресить рацию, а затем отбросил ее в сторону и схватился за артефактный клинок.

— Значит, справимся сами, ваша светлость. Ваше императорское величество, прошу, держитесь за нашими спинами.

Фёдор Николаевич стиснул зубы:

— Юрьевского — к государю! Он должен выжить. Алексей, на позицию!

Я кивнул. Юрьевского дотащили до укрепления за барьером, который поддерживали император с гвардейцами. Еще трое раненых и двое уцелевших бойцов остались с нами. Не лучшее подкрепление, но иного не было. Я сосредоточился, на всякий случай сотворил эфирный клинок. Левитирующий меч вздрогнул в воздухе, затрепетал, как живой.

— Держим оборону. Они уже идут.

— Они… кто?

— Обитатели аномалии.

Первая тварь появилась не сразу. Сначала было слышно только ее хриплое дыхание. Затем — фигура. Из портала вылез шаррахет — обитатель нескольких миров, хищник. Шестилапое существо, покрытое белесой кожей, с челюстью, усыпанной иглами. За ним — вторая тварь. Третья. Пятая.

— По троим! — выкрикнул я. — На себя беру левую фланговую! Они не любят воду!

Я выстрелил «Водоворотом». Волна прошила тварей, отбросив одну, но остальные прыгали. Гвардейцы открыли огонь, поливая тварей амальгамными пулями. Сработали два эфироразрядника. Одна тварь вспыхнула. Но остальные пошли в атаку.

Великий князь двинулся резко, молниеносно. Его клинок — с виду простой, офицерский, но явно зачарованный артефакторами, — рубанул по позвоночнику твари. Раздался треск, всплеск крови. Он вогнал заклинание в пол — «Дриада». Тварь замерла, заскрипела. А через пару секунд затихла навеки.

Я в это время боролся с двумя. Первый удар парировал, второго — пронзил ледяными иглами. Но коготь порвал плечо, распоров щит — боль вспыхнула. Я не остановился. Активировал «Алмазную пыль» — воздух засверкал, как кристаллический снег, и твари вскрикнули, когда миллионы острых кристаллов вонзились в их кожу.

Позади один из гвардейцев закричал — его утащили вглубь пролома. Остался след из крови. Второй ранил тварь в глаз, а затем погиб, разорванный пополам. Третий встал спиной к государю, с активированным щитом.

— Живы, ваше величество⁈ — крикнул я.

— Пока да! — ответил государь. — Я пытаюсь ставить для вас барьеры…

Мы отбили первую волну. На полу — кровь, тела, горящие пятна магии. Эфир гудел, как натянутая струна. Но аномалия не исчезла. Нет. Она только открылась шире.

— Кажется, это затишье перед бурей, — прошептал Фёдор Николаевич. — Я вижу… Всполохи… Что-то идет.

Он был прав. Из портала поползли другие. Гиены из Искажения — рангархи, пустынные крысы. Шерсть, как у мокрых крыс, глаза светятся эфиром. И они всегда ходили стаями.

— Обновить щиты! — прокричал я, активируя еще один барьер.

— А эти чего боятся? — спросил дядя.

— Ничего. Эти твари живучие, как тараканы.

Мгновение — и они врезались в барьер. Я удерживал, но их было слишком много. Защитный периметр трещал. Один из рангархов прорвался. Второй. Третий. Гвардеец упал, не успев достать меч. Великий князь шагнул — и ударил «Стихийным разрушением». Пол вздрогнул, твари заметались под огненными всполохами и камнепадом, тонули в водоворотах и беспомощно молотили лапами, попадая в воздушные вихри.

Но этого было мало. Рангархи все прибывали.

Я рванулся вперёд, развернул «Огненный круг» — пламя выжгло часть стаи. Я был весь в крови, плечо онемело. Но ещё держался.

— Алексей! — крикнул государь. — Осторожно!

Я увернулся от очередной атаки. Крысы тут же сориентировались и попытались пробиться к государю — император вместе с Юрьевским укрепили барьер, а пленник даже попытался бросить пару заклинаний. Жить захочешь — не так раскорячишься.

— Давим! — крикнул я. — Осталась четверть.

Последние твари выли, умирая в стихийных ловушках и боевых заклинаниях. А я стоял, дрожа от усталости, кровь хлестала из руки. Мы выжили.

Но только на мгновение.

Аномалия снова запульсировала. Что-то приближалось.

Конец второй волны был не финалом. Это была только прелюдия. И я чувствовал: настоящий враг ещё впереди.

Остатки стен дрожали, твердь Петра Великого не выдерживала натиска происходящего. Из разлома вырвался рев — низкий, древний, словно ему тысячи лет. Сила, сочащаяся из аномалии, ощущалась телесно: давила на грудь, звенела в висках, трепала эфирные каналы, как буря — паруса.

— Держитесь! — крикнул я, бросаясь к оставшимся в сознании гвардейцам. Один из них, весь в крови, поднялся, опираясь на клинок, и утвердил позицию у стены.

И тогда из расколотой плоти аномалии вышла она.

— Калаан-Ша, — хрипло проговорил я. — Проклятье. Только ее здесь не хватало…

Высокая тварь, будто вытянутая из самого мрака. Панцирь на груди и спине шевелился, как будто был живым. Руки — длинные, изломанные, с отростками, заканчивавшимися когтями. Там, где у существ глаза, у неё зияли сплошные трещины — оттуда вытекал зеленый туман.

Она не рыкнула. Она прошептала. На языке, от которого кровь в жилах стыла:

— Aleth’ka… Ned’var…

— Оно что, разумное? — удивленно спросил императора.

— Увы нам, да.

Порыв энергии взметнуло в потолок. Камень запел. Один из уцелевших офицеров Четверки схватился за голову и упал замертво.