Битва за надежду (СИ) - Хай Алекс

— Алексей, ты должен закрыть аномалию, — велел государь, поднимаясь во весь рост. — Мы постараемся отвлечь и убить чудовище. Но только ты можешь запечатать…

— Вы не сможете ее убить. Она черпает силы напрямую из разлома. Пока есть аномалия, она бессмертна.

— Тогда её надо отвлечь. — Голос великого князя был твёрд. — На себя.

— Ваше высочество… — попытался возразить я.

— Молчи, — отрезал дядя. — Делай свою работу. Мы сделаем свою.

Он взглянул на государя.

— Николай, не высовывайся.

— Но дядя…

— Не спорь. Прости, что не защитил тебя тогда, на Ладоге. Но я сделаю это сейчас.

Великий князь крепче перехватил артефактный клинок. Последние гвардейцы сомкнулись рядом с ним.

— Где же помощь, черт возьми? — пискнул Юрьевский.

— Это не единственная аномалия в крепости, — отозвался я. — Они не могут к нам прорваться.

— За мной! — проревел дядя и, окутав себя плотным щитом, выпустил цепочку ледяных стрел в тварь.

Калаан-Ша взревела, словно почувствовала угрозу. Она рванулась вперёд, а за ней — тени. Трое мелких, похожих на стелящийся дым тварей, вылезли из её спины, и каждый ударил по флангу.

Я метнул «Ледяной вихрь», отсекая одного, и бросился к аномалии. За моей спиной разверзался ад. Великого князя сбило взрывной волной, но он поднялся. Один из гвардейцев прыгнул на тварь, и был мгновенно пробит насквозь длиннющим когтем.

Государь не выдержал. Я обернулся — он сотворял «Стихийный шторм».

— Остановитесь! — крикнул я. — Она переключится на вас!

— Разорви их связь!

Голос императора утонул в гуле заклинаний, шипении тварей и человеческих криках.

На миг всё замерло. Чтобы снова превратиться в бойню.

— Алексей! Закрывай! — Взревел дядя. — Мы удержим её! Закрывай, чтоб тебя!

Я метнулся к центру аномалии, где пульсировало сердце Искажения. Перепрыгнул через одну мелкую тварь, увернулся от теневых когтей другой. Император и Юрьевский вовсю пытались переключить внимание чудовищ на себя.

Я рухнул на колени у самого ядра портала. Энергия била мне в грудь, выжигала магические каналы. Но я начал ритуал.

Разлом задрожал. Калаан-Ша завопила, чувствуя, как я вклинился в ее энергетический канал и начал поглощать аномальную энергию. Она рванулась ко мне, но великий князь встал у неё на пути.

— Ну уж нет, — прохрипел он, поднимая светящийся клинок. — Ты его не достанешь.

Он уже был изранен, обожжён. Но стоял. Он ударил, ударил ещё. И когда когти твари пробили ему грудь — он лишь улыбнулся.

— Живи, Николай… Живи…

И активировал артефакт, который взорвался у него в руках. Свет охватил полказемата. Гул. Трещины. Я перехватил все энергетические каналы и начал зашивать прореху.

Калаан-Ша отшатнулась, завыла. Её связь с аномалией прервалась. А я в этот миг поглотил последние остатки выброса.

— Закрыто, — прошептал я, и разлом схлопнулся.

Осталась только тварь.

И мы с государем.

Я поднялся, глядя в его глаза. Он кивнул. Мы ринулись вперёд — я с «Ярилом», он — с сияющим эфирным клинком. Мы били одновременно. Она пыталась уворачиваться, бить, убивать — но была уже ослаблена.

Император вскрикнул и рванулся вперёд — туда, где среди клубов пара и обломков камня исчезал силуэт великого князя. Ему, казалось, не хватало дыхания, будто с каждым шагом в груди горел всё сильнее нарастающий огонь. Он звал:

— Дядя! Дядя!

Но ответа не последовало. А тварь переключилась на меня, разъяренная моим заклинанием. Когти длиной с полметра пролетели в паре сантиметров от моего лица. Я рубанул эфирным клинком — и палец твари упал мне под ноги.

— С маникюром тебе лучше.

Тварь снова атаковала — я ослабил ее «Ледяными оковами» и обернулся.

Пока гвардейцы и Юрьевский пытались добраться до центра зала, государь уже почти достиг лежащего тела. Он рухнул на колени, оттолкнув рухнувший обломок стены. Лицо его побледнело, пальцы судорожно нащупали пульс у горла великого князя. Губы сжались, глаза налились болью.

— Нет… не сейчас… — прохрипел он, — пожалуйста…

Но всё было ясно. Его наставник, его дядя, его опора — не жилец.

И в этот момент — в этот миг, когда внутри императора с треском рухнула последняя стена — мир содрогнулся вновь. Не от магии, а от ярости, боли и силы.

Стихии откликнулись.

Пламя вырвалось из-под ног, ледяной иней прошёлся по стенам, воздух затрепетал, затрещал, загудел. Свет, будто разгоревшийся изнутри, охватил государя, его фигура на миг стала подобна статуе из сияющего мрамора.

— Он… — прохрипел Юрьевский, отползая к стене, — О господи… Что он делает⁈

— Спасает нас.

На моих глазах свершилось то, чего я уже не ожидал увидеть. Одновременно вспыхнули три мощнейших заклятия.

Первое — пятиэлементная защита — упало на великого князя, плотным коконом укрывая его тело, словно бы отгораживая его от боли и разрушений. Второе — барьер из четырех стихий и эфира — вспыхнул, отделяя гвардейцев, Юрьевского и всех выживших от центра каземата. Они оказались в безопасности.

И третье — «Стихийное Разрушение» — яростный поток энергии, в котором смешались огонь, лёд и камень, обрушился прямо на Калаан-Ша.

Тварь взвыла. Её броня треснула, из панцирей хлынула темная вязкая кровь. Она обернулась к императору, забыв про остальных.

— Алексей! — выкрикнул государь, не оборачиваясь. — Закрывай её! Я её держу!

Я встал, истекая эфиром — лицо в крови, руки дрожали. Еще немного — и выгорю. Но сейчас это было не важно. Важно — спасти тех, кто мне доверился. Я шагнул к порталу, сложил руки и сотворил круг эфира.

— Закрываю! — крикнул я, поглощая энергию, готовую разорвать меня самого.

Вспышка темной энергии взвилась вверх. Портал забился, как живая рана. Пульсация усилилась — и вдруг схлынула. Воздух дрогнул, пространство сомкнулось.

Аномалия начала угасать.

Калаан-Ша взревела и метнулась к государю — но теперь она была уязвима. Портал закрыт, и она осталась одна.

— Сейчас! — рявкнул я и бросился в бой.

Мы с государем встретили её одновременно. Я метнул «Ледяной кинжал», государь — новый поток огня. Калаан-Ша нанесла удар — когтистое щупальце задело меня по ребрам, отбросив в сторону. Император тут же шагнул вперёд, раскинув руки, и призвал «Вулкан».

Я перекатился, встал, из ладони вырвался чистый эфирный заряд. Удар — тварь осела, зашаталась. Государь прыгнул вперёд, и, сжав руку в кулак, вложил в удар всю боль, весь гнев и всю силу, какую смог поднять в себе.

Тварь взвыла. Я активировал «Дриаду» — корявые ветви опутали тело измотанной твари.

— Да сдохни ты уже наконец! — император всадил ледяное копьё прямо ей в голову.

Сгусток энергии сорвался, затрепетал… И с грохотом исчез.

Тварь рухнула.

Пыль. Тишина. Тепло. Только дрожащий свет ламп. Всё. Конец.

— Она мертва, — хрипло сказал я, подходя ближе к государю. — Аномалия деактивирована. Здесь все.

Но император, казалось, вообще не понимал, где находился. Он растерянно застыл посреди остатков зала, оглядываясь по сторонам.

— Алексей, — прошептал государь, — он… Дядя…

Мы подошли к барьеру. Он сам растворился. Под обломками стены лежал великий князь. Его лицо было спокойным, как будто он просто заснул. Но грудь больше не поднималась.

Император встал на колени, взял холодную руку дяди в свою и закрыл глаза.

— Прости, — прошептал он. — Я слишком поздно… Я не успел…

Я стоял рядом. Молча. Даже мое сердце сжималось от боли — за государя, за их семью, за всё, что было потеряно.

И в этой тишине кто-то прошептал:

— Он сотворил Великую Триаду…

— … как и Алексей Николаев. Теперь у империи два Черных Алмаза.

Глава 25

Площадь перед Петропавловским собором встретила нас промозглым ветром и неестественным безмолвием. Камни под ногами были усеяны щебнем и пеплом, в воздухе висел запах озона, гари и чего-то неуловимо чуждого. Я чувствовал, как дрожит воздух — не от магии, нет. От горя, от усталости. От страха перед необъяснимой силой.