Темный феникс. Возрожденный. Тетралогия (СИ) - Бойков Федор

Я уснул, едва голова коснулась подушки, но сон был тяжёлым и беспокойным. Мне чудились голоса моих птенцов, моих братьев, которых я не успел спасти. Я опоздал — когда я вернулся в храм, сражение уже закончилось, а я словил откат от уничтожения Сердца Феникса.

И всё же в этом сне я будто видел с самого начала, как послушники ковена магов убивают фениксов и разрушают мой храм. Огонь, крики, кровь на полу и стенах, дым и копоть. А ещё — пепел. Слишком много пепла, что стелился дымкой под сапогами магов, грабивших комнаты моих братьев.

Сон перенёс меня к месту силы, к самой глубокой комнате храма, где много веков назад зародилось Сердце Феникса. Я видел, как оно пульсирует чистой тьмой, как по гладкой поверхности пробегают импульсы силы. Я почти коснулся его, когда оно вдруг разлетелось на мелкие осколки.

Даже там, во сне, я испытал ту же боль, что скрутила мои внутренности на подходе к храму. Тьма гневалась, бесновалась и пыталась найти лазейку. Она разрушила магические источники фениксов, переполнив их, выжгла энергетические каналы и продолжила свой путь.

Я метался между сном и явью, только сейчас осознавая тот факт, что разрушить Сердце можно было только одним единственным способом. Тем самым, который был запрещён для любого из живущих. Массовое добровольное жертвоприношение, выброс от которого мог развоплотить любую материю.

Мой взгляд наткнулся на тела фениксов, что осквернили место силы. Они лежали вокруг Сердца, залив кровью чёрный мрамор из Астигских земель. Сколько жертв нужно было для развоплощения? Не один и не два десятка.

Люциан переманил на свою сторону полсотни моих учеников. Что он им посулил? Бессмертие? Чушь! Они все знали, что смогут получить его через сотню лет службы тьме.

Тогда что? Что должно было перевесить чашу и заставить отказаться от жизни? Разве что… они изначально пришли в орден, чтобы предать его.

Я резко открыл глаза и закашлялся. Горло саднило, будто я и впрямь надышался гарью. Грудь болела, раны от проклятий противно ныли, а раздробленное и вылеченное Белым плечо горело огнём.

Похоже, я переоценил возможности этого тела. Организм бросил все ресурсы на восстановление, но лишь временно заглушил боль и затянул кое-как раны. Ладно хоть тренироваться я вчера не стал, иначе сегодня чувствовал бы себя развалюхой.

Приняв душ, я оделся в чёрный костюм строгого кроя и спустился на первый этаж. Там уже вовсю сновали служанки с уборочным инвентарём и стопками белья. Я остановил одну из внучек Герасима и спросил, что за беготня с утра пораньше.

— Так готовим покои графа для вас, — смущённо ответила девушка. — Не будет же глава рода ютиться в одной спальне, а там апартаменты: гостиная, спальня, отдельная гардеробная комната и кабинет.

— Вот оно что, — сказал я и отпустил служанку.

Надо же, какое у них доверие к своему господину — даже не сомневаются, что я пройду ритуал и стану главой. Точно такую же суету я застал в кухне, а потом и во дворе. Прислуга и гвардейцы готовились встречать комиссию.

Я остался на улице, сев в плетёное кресло в беседке рядом с домом. После тягостных снов воздух казался чистым и свежим, без привкуса пепла и гари. Интересно, почему мне приснилось всё это именно сегодня?

— Доброе утро, ваше сиятельство, — негромко сказал Александр Зубов, показавшись из-за зарослей барбариса, высаженного вокруг беседки. — Переживаете из-за ритуала?

— Ничуть, — я качнул головой. — Просто захотел подышать свежим воздухом.

— Мы готовы к встрече гостей, — сказал он, выпрямившись. — Патрули усилены, у стены всё чисто, прорывов не предвидится.

— После ритуала у меня появится полный доступ к капиталам рода, а не только к текущему бюджету на содержание поместья, — проговорил я. — Составь список необходимого: боеприпасы, защитные комплекты, артефакты.

— Это будет несложно, — усмехнулся Зубов. — У нас сейчас не просто дефицит, мы уже все припасы подчистую истратили.

— Пополним, — пообещал я. — Нам нужно будет много сражаться, так что пиши с запасом.

— Так точно, — тут же посерьёзнел мой новый командир гвардии. — Можете не сомневаться, список будет полным.

— И кстати, чуть не забыл, — сказал я, когда Александр уже собирался уйти. — Я договорился о приватном разговоре с Эдвардом Рейнеке до ритуала. Пропустите его, когда он приедет.

Зубов кивнул и ушёл, а я остался в беседке, размышляя о снах, проклятьях и былых временах. Почему-то подумалось, что это тьма подкинула мне воспоминания, чтобы я не расслаблялся. Но разве тут расслабишься?

Через час один из гвардейцев доложил о приезде Эдварда. Его пригласили в кабинет отца, несмотря на то что я формально ещё не был главой рода. Зубов правильно рассудил, что нам с дядей лучше побеседовать не в гостиной или у всех на виду.

Когда я шагнул в отцовский кабинет, Эдвард уже сидел в кожаном кресле и постукивал пальцами по колену. Он кивнул мне, но вставать не стал. Хмыкнув, я обошёл его и сел на место отца.

— Слушаю тебя, дядя, — сказал я, глядя на родственника без единой эмоции. — Ты сказал, что речь о безопасности Бориса и Виктории.

— Я узнал о недавнем нападении на детей, — Эдвард поморщился и ударил кулаком по бедру. — Почему ты не сообщил мне? Ты мог попросить о помощи, мы всё же не чужие люди.

— Потому что мы обошлись без чьей-либо помощи и сами с этим разобрались, — я пожал плечами. — Это всё, что ты хотел мне сказать?

— Нет, не всё, — дядя замолчал и посмотрел на меня внимательным взглядом. Через несколько мгновений он набрал в грудь воздуха и продолжил. — Что ты знаешь об испытании за право стать стражем врат?

— Что оно состоится через пару недель и что в нём будут участвовать все, кому не лень, — я усмехнулся. — В том числе и род Рейнеке.

— Ты всё равно узнаешь об этом, когда станешь главой рода, так что формально я ничего не нарушу, если расскажу сейчас, — Эдвард подался вперёд. — Император устроит соревнование в аномальном очаге. С собой разрешено взять не более десяти человек. Тот, кто первым выйдет из очага в заданной точке, победит и получит статус стража врат.

— Смертельная битва среди аристократов? — полувопросительно сказал я. — И конечно же каждый род отправит сильнейших, чтобы наверняка обойти остальных.

— Тебя это совсем не тревожит? — удивился Эдвард.

— А должно? — уточнил я.

— Я хотел предложить тебе союз, — дядя нахмурился. — Мы действовали бы сообща, пока остальные грызутся между собой.

— А потом ты бы благородно уступил мне первенство? — ядовито продолжил я за него. — Отошёл бы в сторону и позволил мне победить?

— Нет, этого я обещать не стану, — во взгляде Эдварда появилась тьма. — Но я смогу защитить тебя и дать шанс выжить.

— Как благородно! — не удержался я. — Ну прямо благодетель, а не соперник.

— Прекрати паясничать, — вспыхнул дядя, врубив ауру. — Разве ты не понимаешь, что мы должны объединиться, чтобы защитить Бориса и Викторию⁈

— Я и защищаю их, — спокойно сказал я, отмахнувшись от тёмной дымки. — И мне не нужны поддельные союзники, которые всадят нож в спину при удобном случае.

— Но я не собираюсь тебя… — Эдвард резко замолчал и сделал несколько коротких вдохов. — Я действительно переживаю за тебя и детей. Вы — мои племянники, вы — моя кровь.

— Твой глава считает так же? — поинтересовался я, склонив голову к плечу. — Он тоже считает меня вашей кровью?

Эдвард Рейнеке был отличным дипломатом, на его лице ни единый мускул не дрогнул. Но я видел его глаза в тот момент, когда он говорил о детях и о том, что якобы не собирается меня убивать. Вот и сейчас в его взгляде было то же самое выражение, что было у Люциана перед тем, как он бросился на меня с кинжалом.

— Мой отец ценит родную кровь, — ответил дядя, не солгав ни единым звуком. — Он не оставит своих внуков одних.

— Даже не сомневаюсь, — ухмыльнулся я. Вот только я вряд ли вхожу в число его внуков. После этого разговора я уверен, что Феликс Рейнеке уже списал меня со счетов.