Я спереди! (ЛП) - Секстон Мари

Поцелуи никому не повредят, рассудил я, и лучше у него дома, чем здесь, в машине, где все могут увидеть.

- Одежда остается? – спросил я.

Он усмехнулся, прикусив губу. Он произнес, растягивая слова, как истинный южанин:

- Если это то, чего ты хочешь.

Как только я принял решение, мне не терпелось начать. Мне было трудно держать руки при себе, когда я шел за ним по тротуару. Я нетерпеливо подпрыгивал на месте, пока он возился с ключами. Дверь, наконец, распахнулась, и я не стал терять ни секунды.

В свою защиту могу сказать, что Ламар торопился не меньше меня. Он схватил меня за куртку и втащил внутрь. Я захлопнул дверь, прижал его к стене с такой силой, что у него от удивления перехватило дыхание, и поцеловал его.

Это было восхитительно. То, каким он был на вкус, и то, как он ощущался в моих объятиях. То, как его затрудненное дыхание совпало с моим, когда мы прижались друг к другу. Он стянул с моих плеч куртку, и я позволил ей упасть на пол. Я почти надеялся, что дальше он расстегнет мою рубашку. Он этого не сделал, он следовал моему правилу, но скользнул рукой снизу вверх по моему обнаженному животу, заставив меня застонать ему в губы.

- Я думаю, это жульничество, - пробормотал я.

- Давай назовем это лазейкой.

И я не мог отказать. Это было слишком приятно. Я хотел, чтобы он прикоснулся ко мне больше, чем когда-либо хотел чего-либо еще. Я растворился в нем, каждое нервное окончание горело, каждое желание, которое я когда-либо испытывал, было сосредоточено на нем. Он был милым, податливым, агрессивным и совершенно бесстрашным. Все, что я любил в нем пятнадцать лет назад, только сейчас сексуальнее, чем когда-либо. Я сосредоточился на его губах, шее, заднице, которую я обхватил и сжал. Он задохнулся, прижимаясь ко мне, и я обхватил его руками за талию и приподнял. Он охотно подпрыгнул. Он обхватил ногами мои бедра, и секунду, или минуту, или час я удерживал его так, прижав к стене, целуя с новым пылом. Но, приподняв его, я не мог использовать руки. Это не давало мне возможности исследовать его как следует.

Я переместил его на два фута вправо от себя, на маленький комод рядом с дверью, в спешке разбросав по полу нераспечатанную почту. Теперь я мог прикасаться к нему, пока мы целовались. Я провел руками по его бокам, забрался под рубашку, касаясь пальцами его мягкой плоти. Я нащупал его соски, которые затвердели под моим большим пальцем, и пощекотал их, заставив его застонать. Он крепче обхватил меня ногами, и мы стали целоваться сильнее, отчаянно соприкасаясь пахом.

А потом я почувствовал его руки на своей ширинке. Он расстегнул пуговицы на моих брюках. Когда я посмотрел вниз, то понял, что его джинсы уже расстегнуты, а его эрекция выпирает из-под ткани трусов.

- Нет.

- Да, - подтолкнул он, целуя меня крепче. - Скажи «да».

И хотя я хотел отстраниться, я не мог этого сделать. Я уже предвкушал, что почувствую. Абсолютное облегчение, которое наступит, когда я сдамся ему. Я почти кончил, когда его рука сомкнулась вокруг меня.

- Нет, - повторил я, но мне не хватало уверенности. Я был не в состоянии даже перестать целовать его. Я не мог остановить свои бедра от бешенного движения, когда он ласкал меня. Не удержаться от того, чтобы не стянуть с него штаны и не спустить их пониже на бедрах, чтобы я мог обнажить его так же, как он обнажил меня. Я не мог отвести взгляда от его члена, толстого, бледного и великолепного, каким он был всегда. От этого зрелища у меня потекли слюнки, но прежде чем я успел подумать о том, чтобы высвободиться, он сменил хватку. Он переместился так, чтобы наши члены были параллельны, и обхватил их обоих одним кулаком. Я застонал при виде того, как соприкасаются наши эрекции, как наши головки скользят в унисон между его пальцами, от изумления от того, насколько это чертовски приятно.

- Нет, - повторил я, но теперь это был едва слышный шепот. Едва ли это была мысль. Всего лишь символическое усилие, потому что это было то, чего я хотел. Это было то, чего я всегда хотел.

- Да, - снова настаивал он. - Скажи «да».

Я кивнул, тяжело дыша, не в силах больше сопротивляться ему.

- Да, - выдавил я. - Боже, да!

И эта простая капитуляция изменила все. Мир рухнул. Забыто чувство вины. Забыты мои противоречивые приоритеты. Пятнадцать лет потеряно, но теперь мы здесь, наконец-то, достигли естественной кульминации всего, что было раньше. Больше никаких отрицаний. Я больше не буду довольствоваться его слабой тенью в своем сердце. Он был настоящим, совершенным и живым в моих объятиях, таким ярким, великолепным и желанным, что я не смог бы отстраниться, даже если бы попытался. Он улыбнулся мне, его глаза блестели от удовольствия, губы были влажными от наших поцелуев, и внезапно я устал только брать. Мне захотелось дать что-нибудь взамен. Я оттолкнул его руку. Обхватил наши стоящие рядом члены, дрожа от ощущения его в своей ладони. Он снова скользнул одной рукой мне под рубашку, а другой притянул меня к себе для поцелуя.

Я хотел продолжать в том же духе вечно, гладить его, целовать, проглатывать его стоны, по мере того как его страсть нарастала, а наслаждение становилось таким сильным, что он перестал целовать меня и просто прижимался с закрытыми глазами, тяжело дыша в такт моим движениям.

Я надеялся, что он кончит первым, но смотреть, как он поддается нашему общему экстазу, было слишком. Я вскрикнул, содрогаясь от накатившего оргазма. Я не смог удержать ритм, и он накрыл мою руку своей и направил меня. Мы ласкали друг друга, наши движения были скользкими и горячими из-за моей пролитой спермы. Всего секунда или две, и он напрягся, задыхаясь, вскрикивая, кончил.

Я положил голову ему на плечо, тяжело дыша, все еще содрогаясь от силы моего оргазма. Это было потрясающе. Даже лучше, чем в прошлый раз. Но чувство вины, которое тут же нахлынуло на меня, заставило меня захотеть убежать и спрятаться.

- Я не это имел в виду, когда говорил «одежда остается».

Он усмехнулся, как будто я хотел пошутить. Я не был уверен, забавляет меня это или приводит в бешенство.

- Мы устроили настоящий бардак, - сказал он, вытирая руку о мою футболку, потому что его рука была липкой от нашей спермы. - Это как снова на заднем сиденье.

На этот раз я не смог удержаться от смеха. Я вспомнил, как пытался вытереться горстью салфеток.

- Ты можешь поверить, что после этого мы зашли в «Седьмой уровень»?

- Что бы они сделали? Обвинили нас в том, что мы похотливые подростки?

Он ничего не боялся. Это была одна из черт, которыми я восхищался в нем. Я снова поцеловал его, на этот раз нежнее.

- Это была одна из лучших ночей в моей жизни.

- И в моей тоже. - Он посмотрел мне в глаза. Я не был уверен, успокаивал он меня или умолял. - Это может повториться снова. Как сказал Роберт Фрост. «Свобода заключается в смелости».

Неудивительно, что тогда я чувствовал себя таким раскрепощенным.

И неудивительно, что сейчас я чувствую себя таким застрявшим.

У меня в голове не укладывалось, что произошло с Ламаром. Я прокручивал в голове события последних восьми дней, пытаясь понять, где все пошло не так. Я бы начал с футбольного матча, кукурузного лабиринта и часов, проведенных с ним и Наоми. Я бы добрался до чертовых тыквенных семечек в его волосах....

А потом все полетело к чертям.

Я был зол, хотя и не мог решить, на кого из нас я зол больше. Он был тем, кто продолжал настаивать и никогда не слушал, когда я говорил «нет», вместо этого призывая меня отбросить все мои запреты, несмотря на мое здравомыслие. Но я был тем, кто позволял ему. Я был тем, кто последовал за ним внутрь, зная, что произойдет.

Когда я вернулся домой, Наоми была в своей спальне и делала уроки. Я был рад, что мне не пришлось встречаться с ней лицом к лицу. Рад, что мне не пришлось беспокоиться о засохшей сперме на моей рубашке и вокруг ширинки. Почему я вообще думал, что это сработает? Я убедил себя, что мы с Ламаром могли бы стать друзьями, но у нас ничего не вышло, потому что, несмотря ни на что, мы всегда снова запускали руки друг другу в штаны. Я хотел большего. Я хотел вернуться ко всем тем радостям, которые мы делили пятнадцать лет назад. Я хотел попробовать его на вкус. Я хотел затащить его в постель, раздеть и заняться любовью, как взрослые, а не как озабоченные подростки. Но это был не вариант.