Я спереди! (ЛП) - Секстон Мари

Мне нужно было покончить с этим окончательно. Больше никаких Лего. Больше не притворяться, что мы просто друзья. Но, несмотря на то, что я понимал, что это нужно прекратить, мысль о том, чтобы расстаться с ним, разбивала мне сердце. Я лег спать со свинцовой тяжестью в груди, и мне снова и снова снилось, как Ламар вылезает из моей машины и исчезает в ночи. Мне казалось, что мы прощались целую жизнь, и я проснулся с чувством усталости и опустошенности.

Я подъехал к гаражу в панике. Я не хотел ни с кем разговаривать. Я хотел только поработать и вернуться домой, так почему же мне казалось, что все смотрят на меня, когда я входил? Очередь из покупателей, уже выстроившаяся у стойки, подсказала мне, что денек у меня будет не из легких. Я буркнул приветствие и направился в офис в задней части магазина. Дмитрий вошел следом за мной и захлопнул дверь с такой силой, что я испугался.

- Нам нужно поговорить, - сказал он низким и угрожающим голосом.

Отлично. Именно то, что мне было нужно.

- Это может подождать, Ди? У меня действительно нет времени…

- Найди время.

Его слова были короткими и резкими, полными гнева. Я попытался подавить мысли о Ламаре и растущем разочаровании, чтобы лучше рассмотреть брата. Я заметил, как он нахмурил брови и как напряглись его руки и плечи. Я заметил, как он сжимал и разжимал кулаки.

Нехорошо.

- Хорошо. - Я бросил рабочую папку, которую просматривал, на стол и повернулся к нему лицом, скрестив руки на груди. Дмитрий редко вступал со мной в конфронтацию, но этот раз, очевидно, был как раз таким. - Что у тебя на уме?

- Все только и говорят, Дом.

Я ждал продолжения, но он просто пристально смотрел на меня, ожидая ответа.

- О чем?

- О тебе!

У меня упало сердце. Чувство обреченности, висевшее надо мной последние двенадцать часов, разрасталось подобно грозовой туче, заслоняя солнце и ясное голубое небо.

- А что насчет меня? - Спросил я, хотя думал, что знаю. Я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал ровно.

- А ты как думаешь? Это маленький город, Дом. Люди многое замечают. Они обращают внимание. И ты уже должен был бы знать, что они всегда болтают.

- Почему бы тебе не перейти к делу и...

- Все знают, что ты тусовался с тем учителем, которого все дети называют педиком, и Джуниор говорит, что ты был у него дома в прошлые выходные, тусовался со всей их компанией! Он был здесь сегодня утром и сказал папе, что, по его мнению, ты тоже педик.

- Мы просто смотрели футбольный матч.

- Почему именно там?

- Почему нет?

- Господи, Дом! Ты знаешь, почему нет! Потому что, если ты начнешь общаться с компанией геев, все решат, что ты тоже из их числа.

- Ты преувеличиваешь.

- Разве? А что насчет Наоми? Ты когда-нибудь задумывался о ней?

Я шагнул к нему, но наткнулся на стол. Хорошо, что он был между нами, потому что я не был уверен, что смог бы удержаться и не ударить его. Он понятия не имел, от чего я отказался ради нее.

- Не надо! Никогда не смей намекать, что я не принимаю интересы Наоми близко к сердцу, - прорычал я, указывая на него пальцем. - Не смей подвергать сомнению мою преданность ей!

- Раньше я бы никогда этого не сделал, но сейчас я не понимаю, что ты делаешь, носишься по всему городу со своим парнем, как будто гордишься тем, что ты один из них.

Моя вспышка гнева быстро сменилась паникой.

- Я не такой. Не гей. Я заезжал за клиентом…

- Прекрати нести чушь, Доминик! Я прекрасно знаю, какой ты!

Казалось, комната эхом отозвалась на его последние слова. Я отступил на шаг, чувствуя себя так, словно меня ударили под дых.

- Знаешь...

- Я слышал, как ты в выпускном классе разговаривал с Еленой. Поскольку твоя комната находится под моей, я мог слышать тебя через вентиляцию. Я слышал, как ты рассказывал о каком-то парне, с которым познакомился. Что ты никогда не испытывал ничего подобного с девушкой.

- Но... - Я растерялся, ошеломленный, не веря своим глазам. Он все это время знал и ничего не говорил? Возможно, его молчание намекало на понимание, но отвращение в его глазах было очевидным. - Дмитрий, это не то, что ты думаешь. Да, я проводил с ним время, но мы всего лишь друзья.

- Это не имеет значения! - закричал он, в отчаянии вскидывая руки. - Я думал, ты это знаешь! Я думал, ты понимаешь. Все эти годы ты поступал правильно. Ты женился на Елене и у тебя родилась Наоми. А потом, когда вы, ребята, расстались, я немного забеспокоился. Но ты держал это при себе. Не встречался с девушками и не валял дурака с парнями, изо всех сил старался убедить мир, что ты какой-то особенный… Я не знаю, как асексуальный человек, который ничего не чувствует. И я понял, почему ты это делаешь, Дом. Я понял. Господи, я сам чуть не купился на это представление. Но теперь ты все испортишь. Ты даже не пытаешься это скрыть.

Я подавил желание заламывать руки или ходить по кабинету. Я не хотел, чтобы он видел, как меня расстроил этот разговор. Я не хотел, чтобы он знал, как сильно ранят его слова.

- Так что ты хочешь этим сказать?

- Я хочу сказать, что ты все портишь. Отец в бешенстве и поговаривает о том, чтобы вычеркнуть тебя из завещания. Он говорит о том, чтобы передать гараж мне и Ленни, черт возьми. И все потому, что ты, - он обвиняюще ткнул в меня пальцем, - не можешь удержать свой член в своих чертовых штанах!

Я поднял руки, чтобы успокоить его, сердце бешено колотилось, разум пытался не отставать.

- Папа вычеркивает меня из завещания?

- Если он думает, что ты присоединяешься к этому маленькому «голубому клубу» Коды, то да!

- Но мы друзья. Вот и все.

- Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Это не имеет значения. Не имеет значения, трахаешься ты с ним или нет, потому что для Джуниора, папы, Коды и половины всей семьи это так.

Я опустился на рабочий стул, руки у меня тряслись. Я сжал их на столе, чтобы скрыть волнение. Все это время я думал, что смогу переступить черту. Я думал, что смогу быть другом Ламара, и все будет хорошо. Но теперь не имело значения, удалось мне удержать свои руки подальше от него или нет. Я крепко зажмурился, чтобы не расплакаться и не чувствовать невыносимую боль от необходимости выбирать между своим сердцем и семьей.

- Дмитрий, - сказал я, наконец, - я не знаю, смогу ли я сделать то, о чем ты просишь.

- Что? - практически закричал он, делая шаг ко мне и глядя на меня сверху вниз с таким презрением, какого я никогда раньше не видел в его глазах. Я почувствовал, что съеживаюсь перед ним, становлюсь маленьким, как ребенок, отвратительным, как паразит, и неуверенным, каким никогда не был. - Послушай себя, - усмехнулся он. - Ты говоришь мне, что вы просто друзья, а потом говоришь, что не можешь сделать то, что нужно. Господи, Дом. Будь мужчиной. Поезжай в Денвер и найди проститутку. Займись минетом в переулке. Трахайся с кем хочешь. Делай все, что в твоих силах, чтобы избавиться от этого. Мне все равно. Но не делай этого здесь. Только не в Коде.

Я вздрогнул от его намеков, ненавидя саму мысль о том, чтобы прикасаться к кому-либо, кроме Ламара.

- Ты не понимаешь, - попытался я в последний раз. - Дело не в сексе...

- Чушь собачья. - Он снова наставил на меня палец. - Ты не разлучишь нашу семью из-за какой-то задницы, Доминик. Я не позволю этому случиться.

- И что ты сделаешь? - Спросил я, понизив голос. - Выдашь меня?

- Если бы я хотел, я бы уже давно это сделал. Но этот гараж - наше будущее, и я не позволю тебе его выбросить.

- Что именно ты хочешь, чтобы я сделал?

- Это просто, - сказал он и впервые умерил свой гнев. Впервые я услышал сострадание в его голосе. Я ощутил кульминацию совместной жизни, когда мы были братьями в семье, где не терпели никого, кто выходил за рамки привычного. - Просто поступи правильно, Доминик, - сказал он. - Кем бы ни был этот парень, отпусти его.

Весь день я работал на автопилоте, не решаясь заговорить, чтобы комок в горле не вылился в слезы. В конце дня я ехал домой с тяжелым сердцем, чувствуя себя оторванным от солнечного света. Мое горе было похоже на ощутимую тяжесть в груди.