Вишневый сад для изгнанной жены дракона (СИ) - Влади Мира

Боль, что жгла меня, когда она подсунула мне тот чай — горький, с запахом трав, что обещал покой, а принёс муку. Я помнила, как корчилась от боли, как кричала, думая, что теряю еще не родившегося Эйдана. Как Сэйвер смотрел на меня с презрением, обвиняя в убийстве, а её тень маячила за его спиной, холодная и торжествующая.

Она сломала мою жизнь, из-за ее слов и магии меня изгнали, но я выжила. И теперь сидела перед ней, держа в сердце не ненависть, а бесконечную мудрость и всепонимание, что подарила мне связь с садом.

— Расскажи, — попросила я, голос дрожал, но я заставила себя говорить. — Ты отняла у меня всё. Тот чай… мой ребёнок… ты знала, что он сделает. Почему? Правда ничего не изменит, но я хочу знать.

Она посмотрела на цветущие вишни, её пальцы дрожали, касаясь земли, будто ища опору в саду, что принимал её последние мгновения.

— Давно… так давно, что мир был другим, я была юной. Как ты. Боги выбрали меня истинной парой дракону. Он был сильным, гордым, как Сэйвер. Я любила его. Отдала всё — сердце, душу, жизнь. Но он предал меня. Выжег метку, как ненужный след. Сказал, что я — слабость, что его ждёт другая. И выбросил меня, как мусор. Я кричала, как ты, Айрис, но никто не хотел этого слышать.

Я сжала кулаки, чувствуя, как магия сада дрожит вместе со мной. Её слова были моими, теми, что я кричала в пустоту, когда Сэйвер сломал меня. Но в её голосе была не только боль. Там была тьма, чьим росткам Варина позволила взойти.

— Я не смогла смириться, — продолжала она, голос окреп, но в нём звенела горечь. — Ты приняла боль, Айрис. А я взрастила злость. Годами училась магии, копила силу, мечтая только об одном — уничтожить драконий род. Они не любили нас, своих пар. Видели в нас сосуды, что подарят продолжения их роду, трофеи. Я ломала их судьбы — совращала драконов, строила интриги, стравливала их между собой, разрушала их пары. Как с тобой. Тот чай… я хотела сломать тебя, как сломали меня. Хотела, чтобы Сэйвер отверг тебя, чтобы ты стала тенью, как я. Но ты не сломалась.

Она кашлянула, её тело задрожало, и я видела, как оно становится всё прозрачнее, будто сад, а может и вовсе сами боги забирали её. Я молчала, горло сжало. Воспоминания о той боли — о судорогах, о страхе за Эйдана, о взглядах, полных осуждения, — вспыхнули, но магия сада мягко коснулась меня, гася огонь.

— Ты и Раэль… ваша любовь. Истинная. Не по воле богов, а по выбору, — сказала она, глядя на меня с пустотой в глазах. — Я не могла этого сломать. Ты не стала мной, хоть я и пыталась сделать тебя такой. И поняла — боги смеются надо мной. Их воля — не моя месть, а твой свет.

Я сглотнула, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Её история была моей, но перевёрнутой. Я могла стать ею — озлобленной, сломленной, жаждущей крови. Я помнила, как ненавидела, как хотела проклинать Сэйвера, Варину, весь мир. Но я выбрала другое. Поместье родителей, заботу о саде, Раэля, Эйдана.

И теперь, глядя на неё, я видела не врага, а женщину, что потеряла себя в своей боли.

— Ты причинила мне боль, — проговорила наконец я, голос был тихим, но твёрдым. — Ты чуть не отняла моего сына. Но теперь я не держу на тебя зла. Ты хотела сломать меня, но… Этот сад и люди, что поддержал меня, спасли меня. Я бы никогда не стала тобой.

Она кивнула, её глаза, зёленые и глубокие, смягчились, будто в них мелькнула тень благодарности.

— Ты сильнее, чем я была, — прошептала она, кашляя. — Ты не озлобилась. Честно говоря, я восхищаюсь твоим садом и твоей силой. Прости меня, Айрис, если можешь. И… позволь мне остаться здесь. Мне недолго осталось. Я умираю. Хочу стать прахом в этом месте, если ты позволишь.

Я посмотрела на неё — старую, слабую, почти невидимую, растворяющуюся в свете сада. И почувствовала не гнев, а жалость. Сад шептал, соглашаясь. Он не держал зла. Он был высшего всякого понимания тягот бытия. Словно голос чего-то более древнего, чем мир. Сама жизнь.

— Оставайся, — произнесла я тихо, отпуская все, что тянуло меня в прошлое. — Пусть сад примет тебя. И… я прощаю тебя.

Она улыбнулась — слабо, едва заметно, и её глаза закрылись. Дыхание стало тише, её тело стало совсем прозрачным, как дым, и я знала — она уходит.

Я встала, чувствуя, как тревога растворяется, как магия сада обнимает меня, его лепестки касаются щёк, как прощание, и пошла в обратном направлении.

Совсем скоро я отправлюсь в путь. Раэль встретит меня в столице. Там будет коронация, свадьба, новая жизнь. Я была готова — не как жертва, не как изгнанница, а как женщина, что выбрала светить, вместо того, чтобы заставлять гаснуть других.

И где-то там, в Диких землях, Сэйвер искал свой покой. А здесь, в саду, Варина нашла свой.

Я вошла в дом, украдкой, пока Эдвина не видит, достала спящего Эйдана из люльки и с улыбкой прижала к груди. Будущее ждало нас — счастливое, честное, заслуженное.

Эпилог 1

Айрис

Шесть лет пролетели, как один вдох, полный аромата вишен и зелени в саду.

Я смотрела на свои руки, огрубевшие от работы в поместье, с тонкими шрамами от веток и котлов, и удивлялась тому, как быстро время унесло нас вперёд. Но стоило услышать звонкий смех Эйдана или серьёзный голос Лилианы, нашей дочери, и я понимала: это не сон.

Это жизнь, которую я выбрала, выстояла, выстроила — вопреки всему.

Свадьба с Раэлем была… незабываемой, но не той сказкой, что рисуют в балладах. Коронация прошла торжественно: Раэль стоял в тронном зале, залитом золотым светом, с короной, что казалась слишком тяжёлой для его головы. Его голос, когда он клялся защищать Империю, гремел, как гром, и даже старые лорды, ворчавшие о его «магической ереси», молчали.

А вот свадьба… Я до сих пор хихикала, вспоминая, как всё пошло наперекосяк. Лорд Брейтон напился до того, как подали первое блюдо, и пытался петь гимн Империи, путая слова. Молодой маг, желая впечатлить гостей, случайно поджёг гобелен, и слуги метались с вёдрами воды. Я чуть не потеряла туфлю, спускаясь по мраморной лестнице, а Эдвина, отогнав от меня всех молоденьких служанок, ворча, тащила подол моего платья, шипя:

— Девонька, не позорь нас, держи спину!

Но когда Раэль взял меня за руку, его глаза, тёплые, как летнее солнце, затмили весь хаос. Мы поклялись друг другу — не перед богами, а перед самими собой, перед Эйданом, что спал на руках у няни, перед садом, что всегда был со мной.

— Ты уверена, что готова к этому? — шепнул Раэль, кивая на дымящийся гобелен. — Будет непросто.

— С тобой — хоть к краю бездны, — ответила я, и мы рассмеялись, пока гости аплодировали.

Жизнь после свадьбы стала танцем на двух сценах. Я крутилась между дворцом и поместьем, как челнок в ткацком станке.

Во дворце я была супругой Императора — училась разбираться в интригах, улыбаться лордам, которые шептались о моей «недостойной» крови, и поддерживать Раэля, когда он ломал старые устои.

В поместье же я была просто Айрис — возилась в саду, проверяла бочки с морсом, спорила с Эдвиной и Мирой о новых рецептах.

Это разрывало меня. Дворец требовал лоска, соблюдения этикета, а сад — души, земли под ногтями, свободы.

— Ты опять в поместье сбежала? — как-то бросил Раэль, устало потирая виски после совета.

— А ты опять во дворце зарылся, — огрызнулась я. — Когда ты последний раз вишни собирал?

Мы спорили — порой до хрипоты. О том, как растить детей, о его реформах, о том, что я слишком часто уезжаю. Однажды он сказал, что я прячусь в саду от ответственности, а я ответила, что он забыл, каково быть человеком, а не Императором.

Но мы мирились. Раэль приходил в поместье, молча брал корзину и помогал мне собирать урожай, а я сидела с ним во дворце до рассвета, разбирая свитки законов.

— Прости, — сказал он однажды, глядя на звёзды из дворцового окна. — Я не хотел тебя задеть. Просто… боюсь, что не справлюсь без тебя.

— Ты и не должен, — ответила я, сжав его руку. — Мы вместе, Раэль. Навсегда.