Работа по любви (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Прошу прощения… — вдруг услышали мы тихий голос. — Вы сказали — меч? Меч Ханна Брейдау?

Я вскочил, торопливо нашаривая на поясе рукоять меча, — и сообразил, что специально не взял Ханну с одеяла, где она лежала рядом со мной, желая поговорить с драконицей наедине! Да и спала она еще в тот момент, кажется.

Вот же рефлексы уже сложились! Чуть что — сразу за оружие! Хотя что мне может особо угрожать рядом с бронированным драконом?

Я оглянулся. Неподалеку от нас ветер раздул пузырь белого тумана, открыв фигуру, которая, может быть, уже давно стояла рядом, не шевелясь и не дыша за белой завесой.

Невысокая женщина в фиолетовом платье, на плечах накидка с капюшоном, на руках — черные перчатки. Накидку скрепляла фибула с крупным черным камнем. Белое лицо… Не бледное, а совершенно, в молоко белое, как будто сделанное из фарфора. И черные провалы глаз, в которых мерцали зеленые огоньки.

— Ваша светлость? — попытался угадать я. — Добрая герцогиня?

Черт, надо было спросить у Колина, как ее звали-то!

— И да, и нет, — ответила женщина — кстати, совершенно не похожая на скелет! Под облегающим платьем угадывалась нормальная женская фигура. Не очень большая, но пропорциональная грудь, тонкая талия, приятный изгиб бедер. При каждом ее слове брошка на шее вспыхивала, озаряясь таким же зеленым светом, как и ее глаза. — Я готова многое вам рассказать, но прошу вас, сначала ответьте. С вами действительно заколдованный меч по имени Ханна Брейдау?

— Да, — сказал я. — Меня зовут Адрей Вяз, и Ханна Брейдау — моя жена. А вы… — Вдруг меня осенило. — Рагна?

Да, то же самое лицо, которое показывала мне Ханна! Но эта молочная белизна оказалась куда лучшей маскировкой, чем можно подумать.

Тут же мне по глазам больно ударила яркая вспышка, я зажмурился — а когда проморгался, мы с Леу были у обреза воды уже только вдвоем.

Глава 19

Память лича

— Что ты наделал, Колин! — С досадой поморщился Мишель. — «Путь срежем», «время сэкономим», «человека, может, спасем», «некроманта бесплатно получим»! Теперь вместо этого я встрял в расследование, от которого в силу данной мною клятвы не могу отказаться! Опять потеря времени!

— А при чем тут я⁈ — тоном обиженного школьника воскликнул Колин. — Это все Андрей!

— Ты же для того, чтобы он женился, его сюда и вытащил!

— Да, женился, но зачем он с ней разговаривал-то⁈ Женился бы быстренько — и все, и она бы под первоначальным наплывом чувств от богини Любви врать бы не смогла, сама бы все разболтала, личиха эта! Ну, потом бы в себя пришла, но поздно!

На этом месте Кэтрин схватила его за ухо и решительно вывернула: мальчика-мага она еще позавчера окончательно перестала стесняться и считать ученым стариком в детском теле!

— Ай! За что⁈ — Колин схватился за ухо.

— Сам знаешь! — сурово сказала Кэтрин. — Андрей все правильно делает, разговаривает, убеждает! А ты — женись, и все! Поэтому тебе твоя богиня жениться и не дала ни на ком!

— Моя богиня не про это! И вообще, раз ты такая умная, что ж сама не замужем?

— У тебя второе ухо есть, вообще-то.

— Не поймаешь! — завопил Колин, отбегая.

— Это я-то не поймаю⁈

Мишель и Габриэль же были заняты более значимым обсуждением.

— Согласен, что надо проводить расследование, — говорил старый рыцарь паладину вполголоса, пока Кэтрин и Колин снимали стресс друг об друга, а Леу ржала, глядя на их проделки. — Выясняется, что сто лет назад тут, на болоте, было аж две некромантши!

— Или одна, — поправил Мишель. — Может быть, герцогиня и не была некромантом. Просто потом молва допридумывала, когда Рагну Брейдау приняли за жену герцога.

— Или Рагна Брейдау и была герцогиней.

— Исключено, — подала голос Ханна. Причем интонация у нее была такая… как стекло после взрыва. Тронь — осыпется. — Если бы Рагна вышла замуж за герцога до моей смерти, она бы мне написала. А если после…

Тут Ханна осеклась.

— По датам не бьется… не выходит, — поправился я. — У герцогини был более-менее взрослый сын, способный принять герцогскую корону. При этом катастрофа случилась как раз около ста лет назад. У Рагны не могло быть сына, о котором ты не знала. Он точно должен был по крайней мере родиться при твоей жизни!

Про себя я подумал, что без точных дат довод относительно слабый: мальчику могло быть лет пятнадцать на момент гибели родителей, и он мог родиться как раз сразу после смерти Ханны — такое допущение все равно позволяло событиям на болоте случиться «около века назад». Ведь со дня смерти Ханны прошло ровно сто двенадцать лет!

Но все равно, что-то много допущений.

— Наверное, — сказала Ханна. — Я уже ничего не могу сказать наверняка!

— Герцогиню звали Эльсбета, урожденная Хампстед, — вставил Колин, отвлекшись от догонялок с Кэтрин. — Точно не Рагна. И кстати, то, как Андрей описывает ее внешность, уж больно нетипично для лича! Может, она и не лич?

— А кто? — спросил Мишель.

— Призрак? — неуверенно предположил Колин.

— Она не просвечивала, — сказал я.

— Призраки не всегда просвечивают… Правда, они обычно выглядят точно так же, как в момент смерти. Так что белая кожа и светящиеся глаза не укладываются…

— Не, она лич! — вставила Леу, которая теперь тоже внимательно к нам прислушивалась. — Не призрак, у нее кости есть. Пахнет мертвяком. И сама мне говорила, что дохлятина.

— Значит, там было две женщины, возможно даже, две некромантши, и минимум одна стала личем, — заметил Габриэль. — Вы как хотите, господа, но что-то все это начинает… пахнуть дохлятиной. Мне с самого начала казалось странным допущение, что лич мог возникнуть без человеческих жертв! А теперь, когда выясняется, что этот лич еще и не тот, кем ее считают… — Он сделал многозначительную паузу.

— Нет, почему она выдавала себя за герцогиню, понятно — чтоб не грохнули, — сказал Колин. — Тут я не стал бы ее винить. Мне другое интересно. Если это в самом деле ваша Рагна, то почему она за сто лет к сестре ни разу не заглянула? Ладно, может, не могла оживить. Она явно не знает, как. Но почему к себе-то не забрала? Все бы веселее в болоте сидеть! И Ханне веселее.

— Потому что я бы ее убила за такие художества, и она это знает! — рявкнула моя жена.

Более того, взмахнула моей рукой, чтобы описать в воздухе круг, и с силой вонзилась в ближайший к нам камень, разрубив его, как масло — у меня даже пальцы судорогой свело на секунду.

Несколько мгновений царило молчание. Потом Ханна хмуро сказала, выскакивая из камня и ложась обратно мне на колени:

— Прошу прощения, господа. Я буду держать себя в руках. В руках Андрея, — тут она усмехнулась. — Не порублю ее вонючие кости, пока вы не закончите свое расследование. Обещаю.

* * *

Леу, еще вчера всячески нам мешавшая, сама вызвалась довести нас до руин замка в центре болота. И дело было не только в том, что как моя жена была обязана проявлять «верность и лояльность» — ей действительно стала интересна эта детективная история! И я бы испытывал те же чувства, но, в отличие от нее, от Колина, Кэтрин и даже Мишеля (а в нем тоже проснулось любопытство, как он ни досадовал, — я отлично это видел!) мне-то нужно было думать в первую очередь о Ханне. Которой эта ситуация далась хуже всего.

Если я верно понимал, для моей второй супруги сейчас сбывался ее самый худший кошмар: оказывается, ее младшая сестренка действительно не явилась за ней, потому что умерла — и как! Стала личем! Даже если молва была права и обошлось без некромагического ритуала, как Ханне принять это, если она охотилась на личей всю свою карьеру? Не говоря уже о том, что…

— Миш, — тихо спросил я, — я правильно понял Эрвина Брана и Габриэля? Лич отличается от души в филактерии? То есть лич — это не просто душа в филактерии, прикрепленная к собственному телу?

— Отличается, — сказал Мишель. — Я не знаю деталей, но…