Работа по любви (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Душа в филактерии теряет ядро, — резко сказала Ханна. — А став личем, некромант сохраняет свои магические способности, даже увеличивает их, потому что жизнь тела не мешает Ядру Нежизни! Вот только душа у него необратимо повреждается от некромагического ритуала! Перерождения после этого для него закрыты.

Эх, черт. Что-то такое я и подозревал. Нужно было раньше спросить. А ведь Ханна искренне верит в перерождения и надеялась еще встретиться с сестрой «в конце времен».

— И не говори шепотом, ты думаешь, я не услышу? — кажется, впервые Ханна собиралась затеять со мной ссору. — Перестраховщик! Щадит он мои чувства, понимаешь ли!

— Извини, милая, — тихо сказал я, поглаживая ее рукоять. Дурацкий жест, но что я еще мог сделать?

— Это ты меня извини, — впрочем, тон Ханны оставался таким же резким. — Я сказала, что буду держать себя в руках. Но это непросто. Не мешай мне, пожалуйста.

Честно говоря, у меня на языке вертелась довольно резкая отповедь — я ведь и сам устал, не выспался, искренне старался ей помочь, да и все-таки был пришельцем из другого мира, которому требовалось в короткие сроки усвоить кучу самой разной информации из самых разных областей — естественно, приходится задавать вопросы при каждой возможности! Но я сдержал себя. Ханне действительно сейчас хуже, чем мне. Если потребуется очертить границы, сделаю это в другой момент, когда мы оба будем поспокойнее. Да и не придется, скорее всего. Она у меня девушка адекватная, просто обстановка действительно кого угодно выведет из себя.

И тут я имею в виду обстановку ситуационную, потому что в плане окружающего мира все для разнообразия было прекрасно! Поход по болоту в сопровождении Леу как по волшебству превратился в легкую прогулку: ни чудовища, ни даже мелкие твари нас больше не трогали, нам не приходилось выбирать дорогу — Леу вела нас напрямик. Да и погода улучшилась: развиднелось, с голубого неба ярко светило солнце. На высокой траве, на подушках ярко-зеленого мху, на зеркальцах бочажков ярко пылали солнечные утренние блики, словно все радовалось после вчерашней непогоды.

— Красота-то какая! — сказала Кэтрин, довольно щурясь. — В такую погоду — не болото, а прямо королевская резиденция! Понятно, почему герцог наезжал.

— Зимой тут наверняка куда хуже и мрачнее, — заметил Колин. — А если смотреть только на этот пейзаж сто лет и ни на что больше, точно свихнешься. Почему я и считал, что наш главный риск — если герцогиня сошла с ума…

М-да, спасибо, Колин, за поднятие настроения!

Вскоре над высокими камышами и кронами редких искривленных деревьев в самом деле показались обвалившиеся зубцы замка. А еще через четверть часа мы вышли к подножию холма, на котором он стоял.

— Странно, свинок не слышно, — Леу вынырнула из зеркала воды слева от меня. — И запах гораздо слабее! Обычно отсюда уже все чувствуется! А! — она втянула воздух крупными ноздрями. — Кровушка! Свежая! Она их всех забила, похоже. Прикольно, отобедаю!

— Сбежала, — процедила Ханна.

— Надеюсь, что нет! — хмуро произнес Мишель. — А не то нам придется за ней погнаться. А поскольку у нас нет на это времени, я должен буду препоручить это дело ближайшему Храму. Они же явно не будут с ней церемониться, когда нагонят.

— И поделом! — резко сказала моя вторая жена.

— Давайте все же поднимемся к замку и убедимся, — сказал Габриэль.

Так мы и сделали. «Замком», впрочем, это строение могло именоваться только типологически: у него была минимум одна башня и стены с зубцами. Однако по размеру он был… ну, примерно как стандартная хрущовка по одной стене, даже чуть меньше! Пять подъездов не влезло бы, только четыре.

А вот Рагна никуда не сбежала, это стало ясно, как только мы подъехали к подобию барбакана — массивной арке ворот с башнями. Она, в отличие от окружающей стены, совсем не обвалилась. И уже знакомая мне женская фигура стояла прямо в проходе. Все то же самое, что и пару часов назад — фиолетовое платье, накидка с капюшоном, белое лицо. Только при дневном свете зеленых огоньков в черных провалах глазниц не стало видно.

— Рада приветствовать благородных гостей на моем скромном хозяйстве, — сказала Рагна спокойным тоном. Вот ей, кстати, с голосом не повезло: в отличие от Леу и Ханны, которых хоть сразу в озвучку пускай с такими шикарными вокальными данными, у нее был просто обычный тембр, каких десять на дюжину, хоть и правильно поставленная культурная речь. Однако впечатление восполняли интонации: давно я не слышал такой ледяной и острой иронии.

Мы с Мишелем переглянулись — и спешились одновременно.

— Я тоже рад вас приветствовать, добрая госпожа, — сказал Мишель. — Меня зовут Мишель Аню, также называемый Добрым, я паладин Храма Света, как вы можете видеть по моему внешнему виду. Имею ли я честь разговаривать с мессирой Рагной Брейдау или с ее светлостью Эльсбетой Прен?

Рагна криво улыбнулась.

— Да, я Рагна Брейдау, по прозвищу Серая. Эльсбета Прен упокоена мною лично сто лет назад. А вы… — тут она коротко взглянула на меня — нет, на меч в моей руке! — А вы можете казнить меня за убийство особы королевской крови, — добавила она холодно, — как и за другие преступления. Я не буду сопротивляться. Но сначала прошу выслушать мою историю, даже если вы ей не поверите.

— У меня идея получше, — сказал я, делая шаг вперед. И сам перехватил Ханну за лезвие и за рукоять — она этому не помогала. — Если вы, Рагна, положите руку на рукоять меча, Ханна сможет увидеть ваше прошлое и показать его мне — разве не так? И если вы не виноваты в черномагическом ритуале, мы с ней можем свидетельствовать в вашу пользу в любом суде!

Ну, я надеялся. Не знаю, примут ли свидетельства меча, но то, что я успел узнать о юридической системе Королевства, моим словам не противоречило.

Зеленые огоньки в глазницах Рагны вспыхнули ярче — похоже, она удивилась.

— Этот меч, думаю, лишь зарубит меня, стоит мне положить на него руку, — тихо сказала она.

— Я обещала Андрею не делать этого, пока расследование не будет закончено! — прорычала Ханна. — Так что существуй пока… мессира Брейдау.

Белая маска на месте лица не изменилась. Рагна сказала:

— Что ж, я принимаю это предложение.

— Я тоже должен увидеть вашу память, — сказал Мишель. — Андрей может быть свидетелем в суде, но перед Храмом по вашему случаю отвечаю я!

— Мне все равно, — сказала Рагна. — Можете устроить трансляцию… Я имею в виду, показать всему королевству, если угодно.

«Трансляцию»?.. Она что, тоже попаданка?

Я протянул Ханну немертвой женщине. Руки в черных перчатках легли на рукоять белого меча, мы с Мишелем взялись за лезвие — ладони-то у нас побольше, вместе с Рагниными места бы не хватило. А потом мы увидели…

…

…Вечерний осенний лес, хмурое небо, мелкий дождик. Два ослика тащатся по размокшей, раскисшей лесной тропе — в местном понятии это широкий тракт. Один ослик навьючен так, что едва не падает. На другом по-женски, боком, сидит Рагна. Сейчас нет сомнений, что она жива: у нее нормальное, хоть и бледное лицо, серые глаза прикрыты тяжелыми от усталости веками. Кстати, по сравнению с первым видением она не состарилась ни на день — выглядит по-прежнему на двадцать с небольшим!

Она кутается в добротный кожаный плащ, подбитый мехом, и все равно видно, что ей холодно. Девушка причесана так же, как в первом видении Ханны: две черные косы лежат на груди, и я против воли думаю, что приятно было бы провести рукой по этим черным шелковистым прядям. А одета в серое мешковатое платье, смутно видимое под плащом.

На дорогу перед осликами выезжают двое воинов с разноцветными щитами на сильных боевых конях, в одинаковых стеганых куртках поверх красных камзолов.

— Мессира Рагна Брейдау? — спрашивает один из них.

— Я, — хмуро и высокомерно отвечает Рагна. — А ты кто такой, что вздумал мешать мне проехать?

Мужик меняется в лице, однако отвечает учтиво и с достоинством.