Темный феникс. Возрожденный (СИ) - Бойков Федор

— Потому что мы обошлись без чьей-либо помощи и сами с этим разобрались, — я пожал плечами. — Это всё, что ты хотел мне сказать?

— Нет, не всё, — дядя замолчал и посмотрел на меня внимательным взглядом. Через несколько мгновений он набрал в грудь воздуха и продолжил. — Что ты знаешь об испытании за право стать стражем врат?

— Что оно состоится через пару недель и что в нём будут участвовать все, кому не лень, — я усмехнулся. — В том числе и род Рейнеке.

— Ты всё равно узнаешь об этом, когда станешь главой рода, так что формально я ничего не нарушу, если расскажу сейчас, — Эдвард подался вперёд. — Император устроит соревнование в аномальном очаге. С собой разрешено взять не более десяти человек. Тот, кто первым выйдет из очага в заданной точке, победит и получит статус стража врат.

— Смертельная битва среди аристократов? — полувопросительно сказал я. — И конечно же каждый род отправит сильнейших, чтобы наверняка обойти остальных.

— Тебя это совсем не тревожит? — удивился Эдвард.

— А должно? — уточнил я.

— Я хотел предложить тебе союз, — дядя нахмурился. — Мы действовали бы сообща, пока остальные грызутся между собой.

— А потом ты бы благородно уступил мне первенство? — ядовито продолжил я за него. — Отошёл бы в сторону и позволил мне победить?

— Нет, этого я обещать не стану, — во взгляде Эдварда появилась тьма. — Но я смогу защитить тебя и дать шанс выжить.

— Как благородно! — не удержался я. — Ну прямо благодетель, а не соперник.

— Прекрати паясничать, — вспыхнул дядя, врубив ауру. — Разве ты не понимаешь, что мы должны объединиться, чтобы защитить Бориса и Викторию⁈

— Я и защищаю их, — спокойно сказал я, отмахнувшись от тёмной дымки. — И мне не нужны поддельные союзники, которые всадят нож в спину при удобном случае.

— Но я не собираюсь тебя… — Эдвард резко замолчал и сделал несколько коротких вдохов. — Я действительно переживаю за тебя и детей. Вы — мои племянники, вы — моя кровь.

— Твой глава считает так же? — поинтересовался я, склонив голову к плечу. — Он тоже считает меня вашей кровью?

Эдвард Рейнеке был отличным дипломатом, на его лице ни единый мускул не дрогнул. Но я видел его глаза в тот момент, когда он говорил о детях и о том, что якобы не собирается меня убивать. Вот и сейчас в его взгляде было то же самое выражение, что было у Люциана перед тем, как он бросился на меня с кинжалом.

— Мой отец ценит родную кровь, — ответил дядя, не солгав ни единым звуком. — Он не оставит своих внуков одних.

— Даже не сомневаюсь, — ухмыльнулся я. Вот только я вряд ли вхожу в число его внуков. После этого разговора я уверен, что Феликс Рейнеке уже списал меня со счетов.

— Так что насчёт союза? — попробовал уговорить меня ещё раз Эдвард. — Мы можем просто идти одним путём и вместе разбираться с теми, кто будет нападать на тебя.

— Я подумаю, — сказал я, решив не отказывать сразу. Мало ли какие ещё подробности этой смертельной битвы появятся. Пусть дядя думает, что я готов к сотрудничеству.

— Спасибо, Константин, — Эдвард встал с кресла и протянул мне руку. Я молча пожал её и усмехнулся. — Кстати, ответь на один вопрос. Ты знаешь, кто стоял за покушением на детей?

— Бастард князя Давыдова, — ответил я и заметил, как дёрнулся кадык дяди. — Ожидаю со дня на день объявления войны от их рода.

— Его не будет, — тихо сказал он. — Они попытаются убить тебя во время испытания, а потом добить остальных.

— Почему не объявить войну? — поинтересовался я. Всё же политика — не моё.

— Потому что до начала испытания запрещены любые столкновения между аристократами, — Эдвард шумно выдохнул. — Ну и потому что канцлер лично обещал наказать тех, кто вмешается и попробует убрать тебя раньше времени.

Так вот в чём дело. Воздушник сказал, что мы должны были встретиться позже. Значит, Давыдовы решили ослабить меня перед испытанием, чтобы потом добить.

А ведь у них могло получиться — если бы дети погибли, я бы не простил себя. Другое дело, что вряд ли я бы расклеился, скорее уж наоборот — мстил с особой яростью, если бы знал кому.

— Что ж, это многое объясняет, — сказал я, понимая, что пауза слишком затянулась. — Их провокация у стены не удалась, вот они и решили пойти другим путём.

— Оставь Давыдовых нам, — жёстко сказал Эдвард. Его слова звучали почти как приказ. — Рейнеке разберутся с ними.

— Вот уж нет, — я замахал руками. — Я не собираюсь лишать себя законной мести, чтобы угодить дядюшке или дедуле, которым на меня плевать. Это дело рода Шаховских.

— Как знаешь, — дядя поджал губы и шагнул к двери. — Надеюсь, что ты примешь верное решение и станешь моим союзником на испытании его императорского величества.

Отвечать ему я не стал, тем более что он уже покинул кабинет. Я шагнул к окну и отодвинул тяжёлую портьеру. Окна отцовского кабинета выходили на подъездную дорожку, и я уже видел автомобили членов комиссии и их сопровождающих.

Один из гостей задрал голову вверх и нашёл меня взглядом. Я сразу узнал канцлера — его фото было легко найти в сети. Пётр Григорьевич Лутковский ничуть не отличался от изображений, разве что вызывал странное ощущение — будто он может смотреть сквозь тебя и видеть всё.

Я не стал заставлять гостей ждать меня и спустился на первый этаж. И даже успел дойти до входной двери до того, как Герасим её распахнул. В итоге комиссию я встречал как положено хозяину дома — у порога в полной готовности.

— Константин Валерьевич, — кивнул мне канцлер. — Рад личному знакомству.

— Взаимно, Пётр Григорьевич, — я склонил голову в приветствии и указал рукой на лестницу, рядом с которой располагался спуск на подземные этажи. — Думаю, не стоит тянуть. Пройдёмте сразу к месту силы.

Мы обговорили все детали с детьми и бабушкой накануне вечером, и я точно знал, что они ждут меня внизу. Сам ритуал меня не пугал — подумаешь, нужно принять на себя массовый удар сырой силой моих родственников. С этим я справлюсь даже в нынешнем состоянии.

Когда мы с комиссией двинулись к лестнице в подземные этажи, из гостиной вышел Эдвард Рейнеке. Он поприветствовал присутствующих и присоединился к процессии. Забавно, что посмотреть на будущего графа Шаховского собралось аж шесть человек.

Канцлер притащил с собой четырёх помощников, каждый из которых выглядел так, будто их отправили в пасть демоническому лорду. Неужели настолько боятся тёмной магии, которую я могу не удержать по их мнению?

Впрочем, все эти мысли пролетели в моей голове и растаяли, едва я ступил в тёмную пещеру. Проверяющие затаили дыхание, а Эдвард заметно поморщился, ощутив давление чужой силы. Пусть сам ритуал был частью этого мира, тьма неохотно подчинялась правилам и пыталась вытолкнуть незваных гостей из пещеры.

Я заметил, как вздрогнул канцлер, встретившись взглядом с бабушкой. Эти двое явно были знакомы, причём очень близко, раз она в ответ кивнула с кривой усмешкой на губах. Дети стояли молча в ожидании, когда им придётся ударить меня магией.

Я подмигнул Борису, увидев, как дрогнуло его лицо, а потом улыбнулся Вике. Нечего им переживать.

— Начнём, пожалуй, — сказал канцлер. — Я Пётр Григорьевич Лутковский в присутствии свидетелей готов зафиксировать контроль над всеми силами рода Шаховских Константином Валерьевичем Шаховским. Достоверность и полноту приложенных в ритуале сил подтвердит тёмный маг Эдвард Рейнеке.

После слов канцлера наступила тишина, лишь слышались частые вдохи контролёров. Я отошёл к дальней стене пещеры и встал напротив своих родных, а комиссия отошла в сторону, чтобы их не зацепило в случае моей неудачи.

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом бабушка и дети ударили одновременно сырой силой. Я приготовился отразить или поглотить её, когда вдруг заметил, что среди истинно тёмных сил в этом потоке присутствует кое-что чуждое. То, чего никак не могло оказаться ни у кого из моих близких.

Шрамы заныли сильнее, когда я распознал энергию некромансера.