Девушки судьбы и ярости - Нган Наташа

– Лова! – воскликнула Нитта. – Сколько ещё раз Меррину нужно доказывать нам свою преданность?

– Я бы поверила, если он сам пострадает.

Майна подняла руку. Вблизи глаза Меррина казались искренними, его покрытое перьями лицо выражало сожаление, надежду, печаль, гнев и вину – всё смешалось в сложную смесь, и в ней Майна узнала себя.

– Можешь пойти с нами, – сказала она ему.

Куэн практически поник. Но глаза Меррина просияли. Он мрачно кивнул ей.

Они оба виноваты в том, что Леи снова попала во дворец.

Поэтому будет правильнее, если они освободят её тоже вместе.

23. Леи

Накануне свадьбы девушки готовят меня к частной церемонии обмена подарков с Королём – традиции, распространённой среди демонов. Единственный подарок, который я хочу преподнести Королю, – это удар ножом в сердце, но мадам Химура подготовила для меня целый набор менее опасных предметов.

К настоящему времени мы с девушками привыкли к рутине и играем свои роли с блеклой покорностью судьбе. Тем не менее настроение особенно угрюмое, несмотря на попытки Чжэнь и Чжинь его развеять. Даже их рассказ о том, как они с братом однажды выпустили обезьяну в особняке, а та всё перевернула в гардеробной их матери, не вызывает смеха. Всю неделю настрой был тяжёлым. Сегодня воздух будто стал свинцовым – таким густым и кислым, будто ласси слишком долго оставляли на жаре.

Чжэнь доводит до совершенства тёмно-вишнёвые румяна на моих губах. Её сестра стирает пятно с моей щеки. Блю и Аоки препираются, заправляя выбившуюся нитку вышивки в моём ханьфу. Ченна вплетает мне в волосы последние цветы: орхидеи – символ изобилия, пионы – символ мира, один анемон – знак предвкушения. Её пальцы прохладны и нежны. Она кладёт их мне на шею в молчаливом ободрении.

Когда-то я одевалась для вечера с Королём и представляла, что каждый слой моей одежды и косметики – это броня, которая превращает меня в ту, кого Король несколько часов спустя назвал “прекрасной маленькой лгуньей”. Прямо сейчас я едва ли чувствую себя сильной, и мне всё равно, красиво ли я выгляжу. Но я чувствую себя лгуньей. Цветы в моих волосах обычно вплетают краснеющей невесте, но я – не невеста. Вместо изобилия радости я хочу, чтобы орхидеи принесли в мой брак много крови – королевской, от моей руки. Вместо мира между нами я жажду войны. И единственное, чего я с нетерпением ожидаю, – это смерти своего будущего мужа.

Ченна окидывает меня критическим взглядом; даже за выбившуюся прядь волос мадам Химура может девушек поколотить.

– Ну, как я тебе? – я делаю театральный реверанс. – Похожа на идеальную Лунную Избранницу?

Мой голос сочится сарказмом, но она отвечает серьёзно:

– Да, ты идеальная Лунная Избранница.

Она говорит это не так, как Король и придворные. Она не имеет в виду, что я его избранница, а то же, что и повстанцы – избрана судьбой, чтобы сражаться и изменить будущее Ихары. От её слов у меня прилив гордости. Вера Ченны важна. Она не поминает богов всуе.

– "Идеальная" – вряд ли Девятой подходит это слово, – говорит Блю, но в её насмешке мало остроты.

Когда близняшки подбегают ко мне, чтобы заверить, как сногсшибательно я выгляжу, улыбка трогает моё лицо, но исчезает, едва я ловлю взгляд Аоки.

– Аоки… – тихо говорю я, желая объяснить, что всего лишь улыбнулась проявлению дружбы девушек, а не их словам. Но не успеваю я сказать что-нибудь ещё, как из коридора доносится стук когтей.

Вечно нетерпеливая мадам Химура врывается в комнату и подходит, чтобы осмотреть меня.

– Достаточно, – говорит она. – А вот с остальными... – она прищёлкивает языком. – Девочки! – она стучит тростью по полу, приглашая войти стайку горничных из касты Стали. – За работу!

Инстинктивно я двигаюсь, чтобы заслонить девочек от приближающихся демонов. Мадам Химура отгоняет меня в сторону.

– Не всё же тебе воевать, Леи-чжи, – огрызается она.

– Разве здесь не битва? – я хмуро смотрю на неё.

Когда горничные начинают дёргать Аоки за грязные волосы, а Блю отталкивает тех, кто пытается к ней прикоснуться, раздаётся голос Ченны:

– Мадам Химура, в чём дело?

Женщина-орлица окидывает нас жёлтыми глазами, выглядя наполовину озлобленной, наполовину измученной. Что-то в её поведении меня поражает: она слишком чопорная даже для себя.

– Король велел всем вам присутствовать сегодня вечером, – объявляет она.

Близняшки широко раскрывают глаза. Аоки ахает. Ченна пытается что-то сказать, но мадам Химура жестом призывает к тишине. Без дальнейших объяснений она подходит к ближайшей паре горничных, которые безуспешно пытаются снять с Блю грязную одежду.

– Король… Король снова позвал нас? – нетерпеливо спрашивает Аоки.

"А что, в прошлый раз тебе очень понравилось?" – хочется сказать мне.

Мадам Химура игнорирует её. Она командует горничными с чуть большей свирепостью, чем обычно, и те набрасываются на девушек, работая быстро и слаженно. Я беспомощно наблюдаю с дурным предчувствием, разливающимся по венам. Что Королю могло понадобиться от девушек? Он оставил их здесь после Лунного Бала, чтобы наказать меня, заставил их служить мне, всё это время купая меня в роскоши и несправедливо обходя их, превратил меня из равной им в узурпатора, связав моё возвышение с их страданиями. Он пытался отнять у меня единственное, что, как он знал, я ценю здесь – их дружбу.

Сегодня вечером он снова будет насиловать нам мозги?

Когда мадам Химура выходит что-то обсудить с командиром Разибом в коридор, Чжинь проверяет, что она вне пределов её слышимости, и обращается к нам обнадёживающим шёпотом:

– Может быть, теперь, когда Леи станет Королевой, нам тут станет лучше?

Блю фыркает:

– Думаешь, двор позволит Касте Бумаги присматривать за Королевой?

– Но она же Бумажная Королева...

Ченна мотает головой:

– Во дворце так не делают, Чжинь.

Я встречаюсь с Ченной взглядом поверх толпы горничных. Она уже наполовину накрашена, выглядит потрясающе с длинными волосами, заплетёнными в косы, характерными для её провинции. Румяна покрывают её загорелые щёки. По взгляду, который она бросает на меня, я понимаю, что мы думаем об одном и том же. Может ли это как-то повлиять на сопротивление?

– Может быть… он вызвал нас, чтобы поблагодарить? – предполагает Аоки. – В конце концов, это всё-таки церемония вручения подарков.

Блю резко смеётся:

– О да, это так похоже на Короля! Он такой щедрый демон!

Некоторые горничные в шоке прекращают работу. Другие пугаются, как будто боятся даже слышать о подобном.

Блю закатывает глаза:

– Что? Мы и так пленницы. Что с нами могут ещё сделать, кроме как убить? – она криво смотрит на нас. – Честно говоря, было бы облегчением не сидеть с вами в одном обществе.

Хотя она опять язвит, мне уже всё равно. Блю язвит – никто из нас не смеётся. Когда я снова смотрю на Ченну, её настороженное выражение лица становится ещё более мрачным. Хочется поговорить с ней – обсудить, как можно подготовиться ко всему, что должно произойти, но при горничных и других девушках это невозможно. Затем возвращается мадам Химура, которая находит девушек презентабельными, и прежде чем я успеваю опомниться, нас выводят из комнаты. Стражники ведут нас гуськом по освещённым фонарями коридорам.

Мы ещё в Лунном Флигеле, наши шёлковые тени скользят по полированному белому мрамору. Командир Разиб останавливается перед аркой. Над ней висит серебристая вуаль, неестественно неподвижная.

– Лунная Избранница и Бумажные Девушки, – объявляет он.

Вуаль откидывается в сторону, приглашая нас войти.

Магия касается кожи, когда я прохожу мимо. Я видела достаточно красивых мест во дворце, поэтому не удивляюсь новому окружению, но то, что ждёт за его пределами, настолько великолепно и неожиданно, что я не могу не дрогнуть.

Сначала мне кажется, что мы, должно быть, прошли через какой-то портал, который перенёс нас в сады Парящего Зала – место, где в канун Нового года я пыталась убить Короля. Затем я понимаю, что комнату специально заколдовали, чтобы она так выглядела. Пол – это не настоящий пруд с лилиями, а имитация пруда, когда из-под ног расходится рябь. Со стен и колонн свисают гирлянды пойманных светлячков и листьев. Над головой воссоздано ночное небо с несущимися облаками и пролетающими мимо птицами. Даже воздух наполнен сладкими ароматами, как в ночь Лунного Бала.