Исетская Академия. Дневники мертвеца (СИ) - Левин Анна

Не зная, что из этого получится, но впервые молясь Красному Богу с неистовой надеждой, Соланж подняла руку, и осторожно дотронулась к щеке Герцога. Оборотень застыл, глядя на нее расширенными зрачками, а потом несмело прикоснулся к ее волосам.

— Мне страшно, — прошептала Соланж, чувствуя, как дрожит ее голос.

Но Герцог обманулся, ибо сам принимал желаемое за действительное.

— Не нужно, я тебя защищу!

Герман наклонился к ее губам, и парижанка поддалась, одновременно сдергивая с шеи амулет. «Второго шанса у нас не будет!» — мысленно твердила девушка, призывая очнувшегося фамильяра не вмешиваться. «Пора!» — сказал Гастон, понимая, что медлить больше некуда.

Девушка решительно обняла оборотня, и, пока тот радовался ее чувствам, быстро набросила ему на шею амулет. Герцог отстранился, взвился на ноги, пытаясь сорвать с себя удушающий талисман, но не мог даже к нему прикоснуться. Громкие крики огласили галерею.

— Прости, — на глазах девушки вскипели слезы. — Ты не виноват в том, что с тобой сделали. У тебя должна была быть другая жизнь, ты не заслужил смерти и перерождения в нежить. Но время пришло, ты должен отпустить это существование, и отправиться дальше. Прости, Герман!

Он отчаянно рванулся к противоположной стене, но споткнулся о низкий борт, и упал с огромной высоты.

Соланж уткнулась в лохматый бок Гастона, размазывая по нему слезы.

***

Диана Окская с трудом выбралась из Академии: нанесенные Германом раны лишали ее сил, тело с трудом подчинялось, но на остатках воли, под покровом ночи она сумела улизнуть незаметной, и спряталась у реки.

— Мы захватили почти все подземелье, силы обороняющихся на исходе, — раздался гортанный голос.

— Хорошо, — зловеще рассмеялась мать мертвецов Мара. — До рассвета осталось несколько часов, но живые его не увидят. Когда взойдет солнце — эти земли будут принадлежать мертвым.

Она повернула голову, и увидела скорчившуюся у обрыва Диану.

— Дитя, что ты здесь делаешь?

Окская поведала о предательстве Герцога, и попросила уничтожить его и Соланж Ганьон.

— Любопытно, да, — протянула Мара. — Но, Диана, я дала ему разрешение забрать парижанку себе. Вроде, я объявила тебе свою волю, а ты ослушалась.

— Но сначала вы пообещали мне, что она умрет!

— А потом — поменяла свое решение, и ты должна была подчиниться.

— Я не отдам ей Герцога!

Мара сощурила болотные глаза, и подошла к раненой.

— Он был прав, ты глупая и помешанная. Не пойми меня неправильно, мне все равно, кто мне служит, я с уважением отношусь к чужим порокам. Но из вас двоих мне куда больше полезен Герцог, как представитель знатнейшей семьи среди оборотней.

Не тратя больше слов, Мара ударила ногой Диану, сталкивая девушку с обрыва. Ледяная Исеть объяла ее со всех сторон, но Окская не напоролась на камни, а позволила реке унести себя от мертвой матери.

Ниже по течению она кое-как выбралась на берег, демонстрируя чудеса живучести, но, не пройдя и десяти шагов, девушка поняла, что осталось ей не долго. Как же стало горько и больно, обидно, что все закончится так, что ее вторая жизнь была такой же безрадостной и бессмысленной, как и первая!

Только тогда Диана поняла, что изначально была сама виновата в своих бедах: никто не заставлял ее влюбляться в Германа Герцога, навязываться ему, терпеть пренебрежительное отношение со стороны всей Академии, считавшей ее дурой, когда она позволяла парню вытирать о нее ноги, лишь бы добиться хоть какого-нибудь внимания. Она сама вышла в лес искать ответы, попалась в руки Мары, и сделала много зла, в котором не раскаивалась, но которое теперь осознавала.

И она решила отомстить мертвой матери за всех, кого та погубила.

Глава шестьдесят вторая, рассказывающая о решающей битве с прошлым

27 марта 1831 года по Арагонскому календарю

Лагерь мертвецов хорошо охранялся, но Окскую все знали, и спокойно пропустили: она наврала о ранении в битве с ректором, и что Мара отправила ее сюда к лекарям. Однако не к перерожденным врачевателям направилась девушка, а к тюремным камерам, где она легко разделалась со стражей, и вошла в грубо вырезанную пещеру.

Хрупкая девочка подняла на нее равнодушные глаза.

— Ты — Анна, автор дневников, — с трудом проговорила Диана, чувствуя, как слабеет.

— А тебя однажды приводила Мара, я помню. Но ты серьезно ранена, и умираешь во второй раз, ты в курсе?

Собирая остатки сил, Диана сплела вязь, освобождая мертвую. Перед глазами потемнело, и она пришла в себя спустя несколько минут, понимая, что лежит на полу, а над ней склонилась Анна.

— Мара напала на Академию, сумела пробиться. Найди ее, и убей.

— Покойся с миром, — прошептала Анна, закрывая глаза девочке.

Тем временем в Академии положение становилось все более отчаянным: мертвые прибывали и прибывали, магия крови больше не сдерживала их, большая часть защитников получила ранения, и сражалась из последних сил.

Онежский создал поисковую вязь, и пробивался к Соланж, несмотря на врагов: его страховали друзья, и он кидался в самую гущу, не беспокоясь о своей безопасности. Парижанка нашлась на открытой галерее, где сидела, обнявшись с Гастоном. Все рванули к ней, окружили, наперебой спрашивая, все ли в порядке, и тут слева раздался шум, издаваемый отрядом мертвецов.

— Вот и все, — спокойно произнес Мизинцев, а Борис побледнел.

Ректор подумал, что студент пережил слишком много, и заслужил шанс на спокойную жизнь, но она оборвется прямо сейчас, под напором нежити. С другой стороны, смерть в бою — почетная участь, на протяжении всей истории люди воевали, и гибли в сражениях, так что ничего нового этой ночью не случится. Жаль только, что они чуть-чуть не доживут до рассвета, но сейчас с ним были все, кому он доверял, и они примут последний бой плечом к плечу.

В этот момент у подножия Академии остановилась Мара, собираясь вступить на почти завоеванную территорию, о чем так долго мечтала.

— Поздравляю, на этот раз ты практически преуспела, — ехидно прокомментировали сзади.

Мара обернулась, и увидела ненавистную Анну, младшую дочь.

— Пришла меня лично поздравить?

— Да, и передать привет от Дианы.

— Какая живучая дрянь, прямо как ты!

— Ну так давай это исправим! Закончи начатое двести лет назад, или это сделаю я. Когда-то ты была моей матерью, а родителям негоже переживать собственных детей.

Два мертвеца сошлись в схватке, которая стала кульминацией их многолетней борьбы. Одна их них была при жизни эгоистичной женщиной, и после смерти сдерживаемые пороки превратили ее в чудовище. Вторая была ребенком, наивным и чистым, пока ее не сделали нежитью, бессердечной и беспощадной. Но у нее был свой собственный моральный кодекс, и все, чего она желала — мести, отмщения той, которая сначала дала ей жизнь, а потом — отняла.

Несколькими уровнями выше Соланж Ганьон и ее друзья смотрели, как на них надвигается враг. Все осознавали, что конец близок, но никто не дрогнул перед армией чудовищ. И вдруг, когда они мысленно попрощались, и попросили прощения у Бога, позади них кто-то выпустил атакующую вязь в мертвецов, и защитники Исети увидели незнакомых военных. На них не было отличительной формы, но рядом стоял граф Сухтелен, и, судя по всему, подмога была его заслугой.

Соланж обрела второе дыхание, и вместе с остальными они отбили первую волну, потом — вторую, и рассредоточились по всей Академии, находя нежить, и уничтожая. Военных оказалось много, и они были превосходно подготовлены, зная, как бороться с мертвыми.

Через час восток посветлел, а уже к полудню защитники собрались на стене крепости, глядя на земли, которые они отстояли. В голове Соланж роилось много вопросов, как и выведанных сведений, которыми следовало поделиться, но она молча вдыхала свежий воздух, наслаждаясь ожиданием бури. Небо темнело с каждой секундой, то тут, то там в землю ударяли молнии, грохот грома заглушал биение сердца.