Исетская Академия. Дневники мертвеца (СИ) - Левин Анна

— Пусть этот дождь очистит нашу землю от пролитой крови, от грязи, оставленной нечестивыми созданиями, — умиротворенно сказал Бунин.

Губернатор согласно хмыкнул, но тут же напрягся, глядя в сторону. Они не сговариваясь обернулись, и увидели ребенка, направлявшегося к ним по лестнице.

Первые капли упали на землю, а за ними хлынул поток, которому давно не было равных. Однако Соланж, Дмитрий, Мизинцев, Рыков, Бунин, Телена, Борис Бравадин, граф Сухтелен и их фамильяры не шевелились, глядя на поднимающегося мертвеца с оторванной головой в руках.

— Знакомьтесь, это Мара! — произнесла маленькая нежить, поднимая руку с окровавленной головой повыше.

Глава шестьдесят третья, рассказывающая о предложении, от которого невозможно отказаться

1 апреля 1831 года по Арагонскому календарю

В пятницу первого апреля в Академии снова было не протолкнуться: родители студентов узнали, что Академия подверглась атаке темных магов, и прибыли на разборки с ректором. Разумеется, говорить правду о мертвецах им не стали, и даже дети согласились солгать, рассказывая, как доблестно они бились с темными адептами.

Кабинет Онежского осаждали толпы родителей, пока он принимал там губернатора и представителей Министерства народного просвещения. Они тихонько обещали любую поддержку, лишь бы не всплыла правда о нежити. Зато в общем зале было столько народу, что Соланж плюнула все правила приличия, и забралась с ногами на стол.

— Вы декан факультета оборотней? — среди общего гомона раздался решительный голос.

Доведенный до бешенства Рыков обернулся, и замер, глядя на высокую девушку-оборотня с иссиня-черными волосами.

— Я сестра студента Шамилева, где он?

Впервые в жизни Глеб Рыков растерялся, приглаживая всклокоченные волосы, и что-то невнятно промычал.

— Вы можете говорить четче? — сурово спросила брюнетка.

— Кхм, он был ранен, незначительно, сейчас ему лучше, но он у лекарей.

— Черт знает что тут творится! Как вы такое допустили? Немедленно ведите меня к нему! — скомандовала девушка.

Вопреки всему, что о нем знали, декан Рыков проблеял извинения, и повел девушку к брату. Проходя мимо заливавшегося смехом Бунина, он мстительно скривился, и скрылся из зала.

Борис Бравадин стоял в окружении родственников, рассказывая, как сражался с врагами, не побоялся остаться с ректором и другими защитниками, когда их окружили адепты. Причем за руку его держала Телена — красивая мордовская русалка, не забывая бросать нежные взгляды на увлеченного парня. Его родители со смесью удивления и интереса смотрели на ведяву, и Соланж подумала, что все у них будет хорошо.

Где-то в глубине прошмыгнул Мизинцев, и умчался в библиотеку. Ланж на секунду стало его жаль: после раскрытия Пиявки, мужчина разорвал связь с фамильяром, отправляя предательницу в забытье. Почувствовав ее грусть, Гастон боднул ее головой в колени, и задорно свесил язык.

«Тебе нечего со мной бояться, хозяйка, все налаживается!» — раздались его мысли в голове парижанки.

Спустя неделю основные действующие лица обороны Исети приехали домой к губернатору, пригласившему их на праздничный ужин. Все это время они разбирались с последствиями битвы, и наконец им выпала возможность отдохнуть, поговорить, и насладиться заслуженным отдыхом.

— Дробилина уже увезли в столицу. Поделом ему! — сказал Сухтелен.

— Подлец, — тихо выругался Мизинцев, не простивший ему Пиявку.

Дмитрий сдержал эмоции, но душа невыносимо болела после рассказа Соланж и о чувствах Антона к его покойной жене, и о подделанных письмах, и обо всем зле, которое Дробилин совершил за последние годы.

— Соланж, позвольте с вами поговорить наедине, — тихо попросил граф, когда официальная часть ужина закончилась.

Девушка удивленно кивнула, и вышла вслед за ним. Сухтелен открыл дверь своего кабинета, они вошли, и там Соланж увидела двоих незнакомцев.

— Добрый вечер, мадмуазель! — они почтительно поклонились.

— Я оставлю вас! — сказал граф, и действительно ушел.

— Прошу не беспокоиться, мадмуазель, мы вас не задержим.

Маг в дорогом черном костюме казался ей смутно знакомым, и излучал такую силу и властность, что только присутствие Гастона позволило ей сохранить невозмутимость.

— Присаживайтесь, — произнес второй незнакомец, с фамильяром-лисой. — Вы можете называть меня Лисом, в честь моего фамильяра. Настоящего имени пока что я назвать не могу. Итак, мы знаем правду о мертвецах, и знаем о вашем участии в обороне губернии.

Девушка осторожно кивнула.

— Вы когда-нибудь слышали о тайной канцелярии? Наверняка слышали, на то она и тайная, чтобы каждая собака о ней знала, — усмехнулся Лис, не обращая внимания на недовольство Гастона. — Так вот, официально мы называемся Министерством внутренних дел, и у нас было ведомство, занимавшееся вопросами нежити в Оренбургской губернии. Эти, как бы мягче выразиться, дураки потеряли контроль над ситуацией, и едва не погубили важную часть России, поэтому нам пришлось расформировать ведомство, и создать заново.

Соланж продолжала кивать, не понимая, чего от нее хотят.

— И теперь, когда мы увидели, столько проблем скрывают от нас, пытаясь создать видимость благополучия, нам понадобился доверенный маг на службе ведомства, — мужчина улыбнулся. — Мы предлагаем вам, мадмуазель, работу на Министерство внутренних дел Российской империи.

— Но я ведь поданная Франции!

— Нам все о вас известно, поэтому не думайте, что мы преодолели пол-России, просто чтобы разыграть вас. Ваше подданство сыграет нам на руку, потому что никто не догадается и не разоблачит вас. Вот вы бы подумали, что француженке доверят работу на тайную службу в России?

— Но что конкретно вы от меня хотите?

— У нас есть ведомства по различным... существам, в которые никто не верит. Вроде мертвецов. Но вы на своем примере познали, насколько они реальны и опасны, поэтому их нужно выявлять, изучать, уничтожать, а наши прошлые служащие много чего скрывали, беспокоясь больше о доходном месте, чем о благополучии империи.

— Такова человеческая природа.

— Но не все столь корыстны! Вы встали на защиту чужой для вас земли, проявили доблесть и благородство, едва не отдали жизнь за правое дело, поэтому мы хотим, чтобы вы инспектировали магические академии по всей империи, и выявляли угрозы.

Соланж крепко сцепила руки.

— Поверьте, работы у вас будет — непочатый край! Например, в Ладожской Академии полно зла, принесенного варягами много веков назад, а о Псковской Академии я и вовсе молчу.

Глаза девушки загорелись, и собеседники поняли, что она скорее согласится, чем откажется, но благородно дали время подумать.

Когда за ней закрылась дверь, мужчина в черной одежде элегантно опустился в кресло.

— Ну, что ты о ней думаешь? — спросил он.

— Хороша, и умна, — ответил Лис. — Думаю, она превосходно справится с работой на ведомство.

— Хороша, значит, — усмехнулся собеседник. — Ты неисправим, то-то она смотрела на тебя, не отрываясь.

— Скажи спасибо, что отвлекал ее внимание. Рано еще ей знать, что имела честь быть представленной самому императору Николаю!

— А ты не трепись об этом направо и налево, — нахмурился Николай. — Никто не должен знать, что я тайно прибыл в Оренбург.

Глава шестьдесят четвертая, рассказывающая о прощании с Оренбургской губернией

17 мая 1831 года по Арагонскому календарю

Вещи были упакованы, и служащие замка перетаскивали их в карету. Ланж оглядела свою комнату, просторную, светлую, которую невзлюбила в самый первый день, но с которой ей так было грустно расставаться теперь.

— Интересно, кого сюда поселят?

— Думаю, Онежский оставит ее пустой, и будет приходить сюда, скучать, вспоминать о ваших поцелуях, — ехидно отозвался Гастон, но было видно, что фамильяру тоже приходилось нелегко.