Управитель (СИ) - Конычев Игорь Николаевич

— А он там что делал?

— Думаю, искал то же, что и я. — Уклончиво ответила Дарья. — Улики, доказательства, зацепки. По крайней мере, он очень тщательно обыскал ее стол и долго рылся в записях. Пришлось ждать, когда он уйдет, а потом выбираться самой.

— Распутин, пусть и без энтузиазма, но сотрудничает с Нечаевым. Могла бы не скрываться.

— У меня не было желания общаться с этим человеком, — Дарья зябко поежилась. — Можешь сам поговорить с ним, если хочешь. Но он все равно ушел ни с чем.

— А ты что-то нашла? — Дарье удалось меня заинтриговать.

— Вот, — девушка достала аккуратно свернутый надушенный кружевной платок и развернула его передо мной.

На мягкой ткани лежала крохотная золотая чешуйка…

21. Законы гостеприимства

Как и предполагала Дарья, у Распутина не имелось никаких доказательств связи Шереметьевой с убийствами в Академии. Более того, он никак не обозначал, что в чем-то ее подозревает.

Мне удалось поговорить с наставником наедине, пусть наше общение больше и напоминало мой монолог с каменной стеной. Я не стал рассказывать, что Дарья видела Распутина в чужом кабинете, но попытался вызнать все, что тому известно. Григорий Ефимович не сказал ничего определенного, а в конце недели, как и обещал, отправил меня и Зорского навестить Николая Шереметьева в родовом поместье.

Мы отправились в Можайский уезд на моем служебном автомобиле, который окружающие считали личным. За рулем сидел неизменный Федор, который привычно держал язык за зубами и умело изображал из себя прислугу. Дорогу он узнал заведомо, и теперь уверенно вел автомобиль по живописной холмистой местности. Плотно застроенная Москва осталась позади, а впереди, на сколько хватало глаз, распростерлись необъятные поля, редкие небольшие деревеньки и высокие густые леса.

Я тоже успел кое-что узнать перед поездкой. Помимо имения Шереметьевых, в уезде находились еще две усадьбы: Арсеньевых и Уваровых. В роду первых имелись управители драгунов, а вот вторые ничем не выделялись и вели тихий и размеренный образ жизни, крайне редко появляясь в обществе. Их тоже не мешало бы проверить, но тихо и без лишней суеты.

Размышляя, как лучше напроситься в гости, я не придумал ничего иного, кроме как на обратном пути разыграть поломку автомобиля и попросить воспользоваться телеграфом. Осталось посвятить в план Федора и надеяться, что все обойдется.

Сидя на заднем сидении машины, мы вместе с Зорским смотрели каждый в свое окно. По мере приближения к жилищу друга, князь вновь стал задумчивым и подавленным. И это он еще не знал об истинной причине нашей поездки…

Зорский, при всей своей легкомысленности и молодецкой удали, дураком не являлся. Но его выпады в адрес бабушки Николая были не более чем шуткой. Несмотря на свои же слова, в серьез он Людмилу Валерьевну ни в чем не подозревал и считал обычной женщиной с непростым характером. Кроме того, Лев и Николай дружили с самого детства, так что моему спутнику и в голову не приходило, что к чему.

У меня тоже не имелось прямых доказательств причастности Шереметьевой к убийствам. Но я не мог просто закрыть глаза на золотую чешуйку, которую нашла в кабинете наставницы Дарья. А еще убийства в Академии прекратились в тот же день, когда старая графиня с внуком отбыли в родовое поместье. Еще и Злата пропала…

Игнорировать такие совпадения я не мог при всем своем желании и искренне жалел, что еду в «гости» на автомобиле, а не в драгуне.

Федор выкрутил руль, и машина съехала с ровной дороги на проселочную. Мы с Зорским, не сговариваясь, закрыли окна — вот уже несколько дней подряд не шли дожди, отчего колеса поднимали с дороги клубы пыли.

— Ты бы сбавил, — недовольно проворчал Лев шоферу, трясясь на сидении. — Господ везешь, а не дрова.

— Прошу простить, Ваша светлость, — покладисто отозвался Федор и чуть замедлил машину. — Мой барин любит скорую езду.

— Это так, — кивнул я. — Быстрее едем — быстрее прибудем.

— Или слетим в овраг, — Князь заерзал на сидении. — Одно дело — по хорошей дороге гнать, а другое — по ямам, да ухабам трястись.

Лев заметно побледнел и плотно сжал губы. Кажется, от тряски его начало укачивать. За время нашего знакомства я успел понять, что гордый князь скорее выпрыгнет из машины на ходу, чем признается в собственной слабости. Такого исхода мне не хотелось так же, как и ехать в испорченном салоне автомобиля, если Льва укачает окончательно. Поэтому я поспешно велел:

— Федор, сбавь еще. И не виляй особо.

— Будет сделано, — бодро отозвался шофер, сбрасывая скорость.

— Вот, — облегченно выдохнул Зорский. — Теперь хотя бы видами можно насладиться… и окно открыть, — едва он успел договорить, как закрутил ручку, опуская пыльное стекло и жадно глотая воздух.

Мне захотелось узнать, как при слабом вестибулярном аппарате можно править драгуном, но я решил оставить этот вопрос при себе. Лев скорее всего начнет отнекиваться или вовсе оскорбится. К тому же, если верить учебникам, то в случае развития дара управителя, драгун может сгладить недуг, как это случалось со слабостью Николая Шереметьева.

…или князю придется брать с собой в шлем-кабину тазик.

Федор снова свернул и направил машину между полем и редким березовым лесочком, от которого уже пахло осенью. Возможно, он уже бывал в этих краях или просто имел развитое чувство ориентирования, так как уверенно вел машину к цели без помощи карт. Или же запомнил маршрут заранее.

Мы еще немного повиляли по хитросплетениям сельских дорог, после чего подъехали к массивному высокому кованому забору, выкрашенному в черный цвет. Увитый плющом он выглядел довольно зловеще и полностью скрывал все, что находилось за ним.

— Прибыли. — Облегченно выдохнул Лев, поспешно покидая транспорт.

— Ваша светлость, — высунулся из двери Федор, — я до крыльца довезу, как только ворота откроют.

— Я лучше пройдусь, — замотал головой князь. — Погодка к тому же… — не успел он договорить, как над нашими головами грянул гром, чей раскат легко перекрыл даже шум мотора.

Из-за леса показались свинцовые тучи, которые начал гнать вперед усилившийся ветер. В воздухе отчетливо запахло озоном. Вокруг заметно потемнело, а потом где-то в отдалении сверкнула молния, после чего вновь грянул гром.

— Скоро польет, — Федор задрал голову и посмотрел на частично скрытое кронами деревьев осеннее небо.

— Вот ведь… — недовольно засопев, Лев вернулся в машину.

Рядом с воротам открылась небольшая калитка, из которой вышел хмурый, но благообразный мужчина в простой одежде и с ружьем на плече. Он окинул машину недоверчивым взглядом и нахмурился.

— Я сейчас, — Федор вышел и направился к незнакомцу.

Поднявшийся ветер не позволил мне услышать их разговор, но мужик резко замотал головой, а Федор вернулся в машину.

— Не хочет пускать, — опасно прищурился агент. — Графиня никого не ждет, мол.

— Это Аким. Он всегда был неприветливым. Без приказа хозяйки и по нужде не отойдет. Меня он знает. Пойду, поговорю.

Князь покинул машину, но замер перед воротами — Аким уже успел скрыться за калиткой.

— Эй! — крикнул Зорский. — Князь Зорский приехал к своему другу. Отворяйте!

Ответом Льву послужила лишь тишина да нарастающий шум дождя. Я тоже покинул автомобиль и встал рядом со спутником.

— Мы прибыли из Особой Императорской Военной Академии. Визит согласован. — Повысил голос князь.

Снова тишина, за которой последовало короткое:

— Барыня ничего не говорила.

— Аким! — князь топнул ногой и, когда ему не ответили, скрипнул зубами и сжал кулаки. — Вот ведь зараза упрямая. Выпороть бы тебя… Аким, тупой ты выродок, отворяй живо!

— Давай я попробую. — Моя рука коснулась плеча князя.

— Пожалуйста, — Зорский только рукой махнул и сел в автомобиль. — Но учти, у него ружье. Этот дурень и стрельнуть может. Ему что граф, что заяц. Он от рождения убогий.

— Учту, — я приблизился к воротам и спокойно заговорил с находящимся по ту сторону мужчиной. — Если нас не пустят, я вернусь сюда на своем драгуне, вырву ворота и все равно попаду внутрь, после чего раздавлю тебя как жука. Выбирай.