Случайное наследство леди попаданки (СИ) - Белецкая Наталья

Первые посетители буфета ахали, но как-то довольно сдержано. Видимо, на премьере устали удивляться. Тем не менее зрители активно занимали столики и заказывали закуски. Мы с Юрансом обошли все балкончики, приняли поздравления и выпили немного шампанского за успех премьеры.

Антракт получился несколько длиннее, чем обычно, но мы так и планировали. Тьянмиры вместе с братцем и его женой не было. Скорее всего, не успели забронировать места.

Незадолго до начала второго акта меня нашел Шон и шепнул, что сразу после завершения пьесы его высочество собирается покинуть театр. Юранс предложил подсторожить принца на лестнице, когда тот будет спускаться в холл, и расспросить о впечатлениях. Так мы и сделали.

Принцу все понравилось, но на фуршет он остаться не мог. С ним ушел и Шон, я даже не успела поблагодарить графа за такой подарок. Юранс был счастлив. Его Высочеству понравилась постановка! Значит, премьера точно не провалится. Еще больше он обрадовался, когда какие-то именитые критики, рассмотрев отсылки к классическим пьесам, стали хвалить «глубину мысли и особую чуткость» режиссера.

Только за час до полуночи я смогла покинуть театр. Ноги гудели, голова слегка побаливала от шума, но настроение находилось на самой высокой отметке. Как же замечательно, что премьера прошла без неприятных сюрпризов!

Видимо, Людвиг и Тьянмира не решились мне гадить, увидев нас с Юрансом рядом с принцем.

Однако следующее утро показало, что я была не права. Дети Дориана не оставили мысли о мести.

– В целом, все не так плохо, как могло бы быть… – протянула я, просматривая за завтраком статьи.

Возле меня лежала небольшая стопочка прочитанных газет. Мы с Винсентом и Юрансом сидели в кафе на первом этаже гостиницы.

– Что? Неплохо?! – воскликнул режиссер, просматривая очередную газету. – Это поклеп! Просто поклеп! Посмотри, что он тут пишет: «Необученные, корячившиеся на сцене актеры!», «Сырой, непродуманный сюжет!», «Худшая постановка господина Робэрса»! Столько лжи! Это невозможно читать! Просто невозможно!

Проснулась сегодня я довольно поздно, потому что легла уже за полночь. Впервые за этот месяц выспалась, потом неспешно привела себя в порядок, но спокойно позавтракать не успела.

Ко мне прибежал возмущенный Юранс, размахивая свежей прессой. Стараясь его успокоить, я заказала еды и ему, но режиссер даже не притронулся к завтраку. Оказалось, что больше половины газет писали о нашей премьере в негативном ключе. Нетрудно было догадаться, откуда дует ветер, особенно если учесть, что буквально в каждой такой статье полоскалось мое имя.

Родственнички решили отомстить, испортив мне репутацию. Вполне ожидаемо, но очень неприятно. Парочка газетных листков из «желтой прессы» чуть ли не прямым текстом писали о том, что я отравила мужа, и гадали сколько у меня любовников. На это место претендовали Винсент, Юранс и Шон.

В последней газетенке журналист решил не выбирать и написал, что моими любовниками являются все трое. Граф дье Омри якобы меня содержит и оплачивает все капризы. Даже принца умудрился на премьеру притащить, чтобы сделать мне приятно. В конце этой статейки журналист приводил какие-то идиотские доказательства того, что я приворожила Шона. Именно поэтому граф не видит ни других моих любовников, ни «гнилой, меркантильной душонки своей содержанки». Последнее выражение – это цитата, если что.

Скажу честно, после подобных слов хотелось помыться, а того, кто написал эту статейку, застрелить. Но я понимала, что эмоциями делу не поможешь, надо действовать с холодной головой. И, в первую очередь, успокоить Юранса. Дети Дориана пытались зацепить меня, но досталось и ему. А он человек творческий, легковозбудимый…

– Я этого так не оставлю! Нет! Они у меня поплатятся! – погрозил кулаком режиссер. – В суд подам на продажные издательства! Это ж надо! Худшая постановка! Засужу! Разорю! Будут мне до смерти судебные издержки выплачивать.

– А что им можно предъявить? – с сомнением спросила я. – Вот смотрите, тут написано «по моему мнению», «я думаю», то есть это его личное ощущение. Разве можно привлечь к ответственности за выражение своих эмоций?

– Он выражает их в прессе! Значит, надо, как минимум иметь специальное образование, опыт…

– Нет такого закона, который запрещал бы публиковать свое мнение о пьесе в газете, – перебила я. – Нам нечего им предъявить.

– Но как же так! Он же писал о вас, обо мне, о бароне, – Юранс махнул в сторону Винсента, – и графе дье Омри ужасные вещи…

– Это лишь его домыслы, и совет графу пройти проверку на приворот. Единственное, к чему можно придраться – образование актеров. Они, конечно, без особого опыта, но, тем не менее, с дипломом. А в статье есть строчка о необученных актерах. Думаю, это можно попробовать оспорить. Однако даже в самом лучшем случае, полагаю, издательство отделается мелким штрафом.

– Такую наглость спускать нельзя, – воинственно заявил Винсент. – Но судиться – не выход.

– Безусловно. Действовать надо иначе. Их же оружием. Юранс, а критики, которые приходили вчера на премьеру, могли бы написать статьи? Все же мнение людей со специальным образованием ценится выше.

– Конечно! Но это длинный и вдумчивый разбор, и на него требуется гораздо больше времени, чем на подобную писульку! – Юранс брезгливо откинул от себя газету, что держал в руках. – Пока критики напишут честную рецензию, по всей стране разойдутся лживые слухи!

– Так-так… Хорошо, а если не разбор всей пьесы, а небольшой отзыв для газеты? Так сказать, попроще?

– Нет. Не думаю, что они согласятся. Подробно разобрать пьесу, обратить внимание на мелочи, коих там немало, – это их лицо.

– Допустим. А если не рецензия, а интервью? Или хотя бы комментарий? – предложила я. – И в гораздо более уважаемом издательстве.

– Что значит комментарий?

– Например, если в газете будет что-то вроде: «Последнее время в прессе появилось огромное количество статей, критикующих новую пьесу Юранса Робэрса. Однако господин Такой-то...» Я думаю тут надо обязательно указать его заслуги и профильное образование, а продолжить так: «который так же был на премьере, прочитав вышедшие статьи, сказал следующее». А дальше будет короткий комментарий нашего критика, где он говорит, что это зависть и желание навредить, а на самом деле пьеса прекрасна, режиссер – гений!

– … режиссеры, – добавил немного успокоившийся Юранс.

Кстати, в пьесе об Аладдине я была указана вторым режиссером. На этом настоял сам владелец театра. Он считал несправедливым присваивать все лавры себе. За это я стала уважать Юранса еще больше, ведь, несмотря на сложный характер, он честно готов был разделить со мной и успех, и неудачу.

– Правильно! Как вы считаете, критики согласятся дать пару коротких комментариев?

– Возможно, – задумался Юранс. – Но сначала надо найти более уважаемое издательство и журналиста, который займется написанием статьи.

– У нас есть один на примете, – вмешался Винсент. – Его даже искать не надо! У Мариса нюх на подобные новости.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.

– Обернись.

Чуть отодвинув бумажную шторку, которыми тут огораживали столики, я увидела Мариса, топтавшегося возле стойки администратора. Похоже, он искал меня. Сообразил, что потребуется его помощь и пришел сам.

– Пойду, позову его к нам, – решил Винсент.

Он встал легко и последнее время ходил, не опираясь на костыль. Судя по всему, скоро здоровье Винса полностью восстановится, он вернется в часть, и мне придется искать нового телохранителя.

А эти ребята драли за свои услуги немалые деньги. По крайней мере, в столице ценник кусался. Может, Винсент по старой памяти мне кого-нибудь посоветует? Эх, побыстрей бы найти того, кто хочет меня убить.

Марис действительно решил нам помочь. Только денег за это попросить не постеснялся. Однако, надо сказать, он пообещал договориться со своими коллегами из других газет.

– А еще желательно собрать на дье Эвилей компромат, – вслух рассуждал Марис.