Индульгенция 2. Без права на жизнь (СИ) - Машуков Тимур

— Это замедлит их, — она кивнула на кровавый след за нами. — Но ненадолго. Однако с тобой весело.

— Ага. Прям обоссаться от удовольствия можно. Вот я прям мечтал, чтобы из одной драки сразу попасть в другую. Без перерыва на хороший сон, стол и секс. Да я даже кофе не выпил, не говоря уже о стаканчике вина! А все ты виновата.

— Я⁈ — задохнулась от возмущения она.

— Конечно. Это же твой батя вместе с Сварогом все подстроили и разыграли меня в темную. Я, знаешь ли, в Навь хотел попасть, а не в Вырий. И уже тем более не хотел там жить все эти месяцы. И что я приобрел за все это время? Еще одну мозгоклюйку, которая считает себя обиженной целым миром в общем и мной в частности. А так как мстить миру глупо, то будет мстить и изгаляться надо мной.

— Ты раскрыл мой коварный план, -картинно схватилась она за сиську. — Как же мне теперь жить с этим?

— Регулярно и повизгивая от удовольствия. Потому как тебя все равно поимеют, хочешь ты этого или нет.

— Вот кто о чем, а Видар о сексе. Ты вообще можешь думать об иных материях?

— О еде могу. Но вроде как пока не хочу. Секса, кстати, тоже — у меня стресс. Но потом мы вернемся к этой теме — или не вернемся, если встречу Навку.

— Это что еще за шлюха? Мне даже имя ее не нравится.

— О-о-о-о, ты оценишь ее общество, как его ценю я, — расплывшись в коварной улыбке, я неосмотрительно шагнул мимо кочки и провалился в трясину по колено. — Но, как я уже говорил, ты вольна свалить, когда пожелаешь.

— Не при твоей жизни, — отозвалась она, вытягивая меня из болота.

— Тогда отрежь мне голову, да и все, — проворчал я, пытаясь встать. — Получишь свободу.

Она впилась в меня взглядом, и вдруг её лицо исказилось яростью.

— Ты думаешь, я из тех, кто предаёт? — её голос зазвенел сталью. — Если так решил отец, то так тому и быть. Он мудрей меня и видит дальше! Поэтому я решила быть с тобой до конца.

— Как я счастлив!!! — слезу пришлось из себя выдавить, но я справился. — Скрепим зародившийся союз нежным поцелуем?

Она вскочила, отшатнувшись, будто я ударил её. Впервые за всё время побега я увидел в ней не духа, а человека — хрупкого, яростного, живого.

— Чтобы я… и с тобой…. Не бывать этому!!!

— И чем же я тебе не нравлюсь? Не урод, все при мне. Да ты и сама этого хочешь.

— Пошел на хер, Видар! На меня твои глупые подкаты не действуют.

Где-то вдали, со стороны болота, прозвучал рог. Длинный, тоскливый звук, от которого сжалось сердце. Мавка вздрогнула.

— Они нашли обход. У нас есть час, не больше.

Она повернулась к лесу, и вдруг земля под нами дрогнула. Из-под камней выползли корни, чёрные и блестящие, как змеи. Они сплелись в подобие моста через последний участок топи, ведущий к деревьям.

— Иди, — приказала Мавка. — Они не посмеют войти в лес с печатью Тары. Она моя подруга, и я тут силу имею. Можно сказать, что это мой лес.

— Твой?

Она не ответила, лишь толкнула меня вперёд. Корни держали мой вес, но скрипели жалобно, будто живая плоть. Когда мы достигли первых деревьев, Мавка обернулась и взмахнула рукой. Мост рассыпался, корни с воем ушли под землю, унося с собой последний след нашего пути.

Лес встретил нас шепотом. Стволы, покрытые мхом, сдвигались теснее, скрывая нас от мира. Мавка шла впереди, кладя ладони на кору, и деревья склоняли ветви, укрывая нас от неба, где уже занималась заря.

— Здесь я сильнее, — наконец сказала она, когда мы добрались до поляны, где воздух дрожал от легкого марева.

Я прислонился к дубу, пытаясь перевести дыхание. Рана ныла, но Мавкина повязка словно заморозила боль. Вой, раздавшийся недалеко от нас, заставил меня вздрогнуть.

— Кто это?

— Тот, кто видит сквозь чащи. Тот, кто… — она замолчала, вдруг прислушиваясь. Лес затих. Даже цикады стихли.

И тогда я услышал. Где-то далеко, за стеной деревьев, завыл ветер. Но не обычный — этот вой был похож на смех, высокий и пронзительный, будто точили нож о кость.

Мавка побледнела.

— У нас гости.

— Гости?

Черт, как же мне это надоело. Что ж, видят боги, я не хотел этого. Пришла пора показать, кто такой Видар Раздоров, и почему меня уважает сам император темных и опасается император светлых.

Они появились из воздуха — вот только было пусто, а вот они уже стоят. Десять капюшонов, десять посохов с мерцающими набалдашниками. Длань Моровых — элитный отряд перехватчиков. Они даже не потрудились спрятать лица — морщинистые, с выжженными рунами на лбах, они улыбались так, словно я уже в их власти.

— Ну же, мальчик, — прошипел старший, чей посох дымился чёрным туманом. — Сам с нами пойдешь или нам заставить тебя?

— Единственное место, куда вы можете пойти — это на хер. А я на мужские херы не хожу. Так что? Сами туда пойдете или только после пинка под жопу?

Мавка стояла за моей спиной, её пальцы легли на моё плечо. Холод, чистый, как горный ручей, разлился по жилам.

— Не дай им заговорить себя, — прошептала она. — Их слова — яд.

Но я уже рванул вперёд. Земля под ногами вздыбилась, выбросив фонтан грязи — первый маг отпрянул, закрываясь щитом. Но этого не хватило. Мой клинок, наполненный светом, вспоров пелену дыма, вошёл ему под рёбра. Крика не последовало — лишь хрип, будто лопнул мех с уксусом. Резкий взмах, и голова второго весело поскакала по траве. Да, я помню, что это надо скрывать, но я не собирался оставлять живых свидетелей. Мертвых, кстати, тоже.

— Восемь, — усмехнулся я, вырывая меч.

Резко взметнулись вверх посохи. Воздух наполнился шипящими змеями чёрного огня. Я прыгнул в сторону, и пламя слизнуло сосну позади — ствол рухнул, едва не придавив двоих магов.

— Семь, — Мавка взмахнула рукой, и корни, как арбалетные болты, пронзили грудь отступившего колдуна.

Они поняли свою ошибку слишком поздно. Сбиться в кучу — крайне хреновая идея. Но разомкнуть сейчас круг — значит дать мне прорваться.

Трое метнулись в стороны, рисуя в воздухе руны. Земля вздрогнула, пытаясь схватить меня каменными когтями, но Мавка топнула — и почва стала жидкой, засасывая их же собственные ноги.

— Пять, — я перерезал горло одному, перепрыгнул через попавшего в ловушку, вогнал клинок в спину второму.

Оставшиеся взревели. Один рванул с посоха набалдашник — рубин, пышущий адским жаром. Воздух поплыл волнами, но я уже был рядом. Левой рукой поймал его запястье, заставив направить энергию в небо. Багровый луч пронзил облака, а мой нож — его горло.

— Трое.

Магия Моровых ударила в ответ. Тьма сгустилась в лезвие длиной в два человеческих роста, обвитое проклятием тлена, рухнувшее сверху.

Я пригнулся, чувствуя, как смерть прошуршала совсем рядом, от порыва воздуха зашевелились волосы… Но Мавка уже пела древнюю песню, от которой задрожали камни. Из трещин вырвались лозы с шипами толще боевых копий. Они обвили теневое лезвие, сжали — и оно рассыпалось, как гнилая ткань.

— Один.

Последний маг, седой, с лицом, изъеденным оспой, отступал к опушке. Вокруг него плясали тени и ночные кошмары — мерзкая сила.

— Ты сдохнешь! — захрипел он. — Моровы не прощают обид…

Я бросил нож. Лезвие, крутанувшись, прошло сквозь дым, сквозь бронзовую бляху на его груди, сквозь сердце. Он упал, судорожно сжимая посох, который треснул, выпустив облако серы.

Тишина. Только ветер шуршал в кронах, смывая следы битвы. Мавка подошла, ступая по траве, что уже тянулась к лужам крови, поглощая их вместе с телами.

— Десять, — сказала она, поднимая мой клинок. — Но ты ошибся счётом.

Я взял меч, крутанул, сбрасывая кровь.

— Нет. Всегда считаю только живых. А ты добила мертвого. Два раза.

Она хмыкнула, обводя взглядом поляну. Тела магов медленно уходили под землю, приводя поляну в первоначальный облик.

— И что дальше?

— А дальше мы найдем место, где ловит связь. Пора нам воссоединиться с моими боевыми подругами. Надеюсь, вы друг другу понравитесь, -усмехнулся я на вечный скепсис Мавки.