Я (не) буду вашей истинной! (СИ) - Влади Мира

– Нет, – доктор видела, как я расстроилась, и добавила: – Это частная территория, сюда вообще никого постороннего не пускают.

Я кивнула, стараясь подавить волну разочарования. А потом мой взгляд упал на охранника, чья неподвижная фигура в углу комнаты напоминала статую.

– А зачем тогда он тут? – не удержавшись, указала на него.

Доктор чуть смягчилась, но не скрыла значимости сказанного:

– Вы теперь под защитой "Воинов тьмы". Без вашего желания вообще никто к вам не подойдёт.

Эти слова звучали одновременно как приговор и как гарантия безопасности. Я села на кровать, осмысливая услышанное. Хотела свободы от тенегардцев, хотела нормальной жизни? Вот вам свобода в виде новой клетки. Хотела защиты? Пожалуйста, здесь даже муха без разрешения не пролетит. Тот человек в халате, что обещал "покой и защиту", видимо, нашёл весьма своеобразное решение.

Дни шли медленно. Я старалась восстановиться как можно быстрее, но каждый шаг, каждая боль в теле напоминала о пережитом. Гуляя по территории госпиталя, в сопровождении моего неразговорчивого охранника, я стала замечать интересные детали. Это был не обычный медицинский центр, а их личный госпиталь. Людей здесь было немного, и все пациенты — мужчины. Выглядели они суровыми, с печатью выносливости и тяжёлых испытаний на лицах.

Информации о происходящем было немного. Официальных новостей мне никто не рассказывал. Но мой "говорливый хвостик" иногда разряжал обстановку короткими замечаниями.

– Тенегардцы и Воины объединились. Теперь это одна организация, – однажды заметил он, глядя куда-то вдаль.

Я замерла. Объединились? Что это значит?

– Кодекс переписали. Твои друзья свободны. Они выбрали жить в твоём мире.

Сердце сжалось. Свободны. Те самые слова, которые я хотела услышать. Но почему это не приносило облегчения?

– Лео теперь куратор Воинов в вашем мире, – добавил он спустя паузу. – Уж не знаю, как он умудрился, но теперь он начальник.

Вот ведь жук, говорил же, что достоин большего. Начальником стал... На самом деле, мало, что изменилось, для остальных, кроме разрешения наличия семьи у запасных. И свободы у "зачинщиков". Мне не верилось, что я смогу вернуться в свою привычную жизнь. Мысли о том, что я когда-нибудь снова окажусь дома, рядом с мамой, вызывали странное чувство. Смесь тоски и неверия.

Моя прежняя жизнь казалась далёким сном, будто это было не со мной, а с кем-то другим, давно ушедшим. Сердце каждый раз сжималось, когда вспоминала Алекса и Кира. Они были там, возможно, уже обустраивались, находили своё место в новом мире. Может, обо мне они давно забыли, и это было правильно.

Я приняла решение: не вмешиваться в их жизни. Пусть каждый из нас пойдёт своим путём. Мы связаны были лишь общим врагом. Теперь, когда его не стало, нам нет смысла быть вместе. А любовь? Время лечит. Сердце затянется, как затягиваются все раны, оставив лишь шрамы на память.

Последние дни в госпитале проходили в тягостном ожидании. Я старательно избегала размышлений о будущем. Утро перед выпиской не обещало ничего необычного. Я стояла у зеркала, наносила лёгкий макияж, пытаясь привести в порядок бледное лицо, когда дверь палаты открылась.

Вошёл мужчина. В дорогом костюме, с идеально выглаженной светлой рубашкой, он держал в руках охапку алых роз. Его улыбка была отточена, парфюм — дорогой и тонкий. Часы на запястье блестели так, будто стоили целое состояние. На фоне его присутствия даже мой молчаливый охранник выглядел напряжённо, выпрямляясь, словно по команде.

– Дарья Олеговна, – его голос был мягким, бархатным. – Рад вашему выздоровлению.

Я замерла, отложив кисточку для пудры. Его присутствие вызывало во мне странную смесь раздражения и напряжения.

– Вы нарушаете условия договора, – холодно сказала я, вставая и скрещивая руки на груди. – Вы обещали покой и прежнюю жизнь.

– И я выполняю своё обещание, – его взгляд был спокоен, но в нём читалось больше, чем он говорил. – Я пообещал вам покой и защиту. Вас никто не беспокоит. Сейчас вас вернут домой, где вы сможете жить, как хотите. И, поверьте, ваши защитники будут настолько ненавязчивы, что вы их даже не заметите.

Его слова резанули, как нож. Ненавязчивые защитники. Теперь каждый мой шаг будет под их наблюдением. Свобода, говорите?

– Но вы не должны были распространять это на моих друзей, – отчеканила я, стараясь сохранить остатки самообладания.

Он медленно склонил голову, будто соглашаясь с чем-то очевидным.

– Вы не хотели иметь ничего общего с тенегардцами, – напомнил он, словно напрашиваясь на благодарность. – Если у вас будет желание общаться с ними, никто препятствовать не станет.

Горькая усмешка сама собой появилась на моём лице. Щедрый подарок! Играя в благородство, этот человек отнимал у меня то, что мне так дорого. В его улыбке читалась власть, в каждом жесте — осознание, что теперь я, по сути, в их руках.

– Моё здоровье не требует вашего внимания, – резко произнесла я, чувствуя, как всё внутри кипит.

Но он оставался спокойным. Вежливо интересовался моими нуждами, смотрел, как будто пытаясь что-то прочесть в моём лице. Всё это было наигранно, и от этого только злило. Оставив на прикроватной тумбочке букет роз, он через пятнадцать минут покинул палату, оставив меня в компании шлейфа своей безупречности и колючих мыслей.

Цветы пахли изысканно, но я не могла на них смотреть. Они стали символом всего, что я потеряла, и того, что никогда больше не смогу вернуть.

Домой я отправилась на самолёте, стараясь быть максимально незаметной. Никаких частных рейсов, никаких привилегий. Просто пассажир эконом-класса с билетом, купленным на деньги с карточки, которая меня до сих пор пугала своим балансом. Первым делом решила, что банкомат сошёл с ума, когда увидела цифры на экране. Но это было реальностью. Столько денег, что можно не работать до конца дней, но почему-то вместо радости это вызывало лишь холод внутри.

Не мои деньги. Не моя жизнь. Купила билет, пообедала в аэропорту, и на этом все траты закончились.

Самолёт приземлился в родном городе. Меня встретил колючий ветер, мокрый снег, превращающий дороги в кашу. Запах сырости и выхлопных газов смешивался с чем-то до боли знакомым. Родным. Увидев серое небо и блестящий от воды асфальт, поняла, как соскучилась. Достала из сумки куртку, застегнулась до самого подбородка и поспешила к стоянке такси.

Мимо проносились знакомые улицы, дома, магазины. Всё было таким привычным и до боли своим. Казалось, что то время в Тенегарде и борьба за жизнь были только затянувшимся кошмаром. Или, наоборот, слишком ярким сном, который никак не забыть.

Интересно, Алекс живёт в той же квартире? А Кир? Где он сейчас? В каком уголке мира? Наверное, Алекс в Монте-Карло, сидит в казино с бокалом шампанского, а Кир медитирует где-нибудь на Тибете. Усмехнулась своим мыслям. В конце концов, если судьба, мы всё равно встретимся. Правда?

Я честно пыталась жить, как раньше. Первым делом поехала к маме. Как и ожидалось, получила нагоняй за то, что пропала без предупреждений. Даже её радость от моего возвращения не смогла скрыть злости. Она ворчала, потом обнимала меня, потом опять ворчала. Я сидела за кухонным столом, ела её фирменные пирожки, чувствуя, как на душе становится теплее. Но это тепло было временным, как слабая свеча в ледяной комнате.

Погостила неделю. Потом вернулась обратно в город. Девчонки, увидев меня, чуть не прибили. Особенно Ира — её голос звенел от ярости и облегчения одновременно. Они уже не надеялись увидеть меня живой, особенно после моих последних звонков. Ира помогла вернуться на работу. Всё шло своим чередом. Кажется.

Но это было ложью. Всё было не так, как прежде. Я стала другой. Жизнь вокруг будто замерла, осталась прежней, а я нет. Внутри поселилась тоска, медленно и уверенно грызущая меня изнутри. Каждый день я убеждала себя, что всё будет хорошо, что это лишь этап. Но с каждой неделей становилось всё тяжелее.