Мир Трех Лун - Орловский Гай Юлий

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73

И снова мне показалось, что делает ударения на некоторые слова.

— Фицрой, — ответил я, — меч та же дубина. Большой разницы нет, а вот магия для меня вообще… Потому и страсть как интересно!

А еще, добавил про себя, только магия может вернуть обратно. Тем более что наверняка это она и выдернула сюда. Коллайдеры ни при чем, зря так привычно прем на бедную науку, она и так нищая и вся на энтузиазме, там одни подвижники, а умники торгуют зубами драконов.

Он посматривал оценивающе.

— Да понял я, понял.

— Фицрой?

— В магии, — пояснил он, — ты бы натворил делов побольше, чем дурацкий мрамор колоть. Или с бабами шерсть прясть, хотя посмотрел бы я, как ты с ними прешь и что куда прешь.

— Фицрой, — сказал я тихонько и огляделся по сторонам. — Ну что ты сразу?.. Просто мне магия нравится. Ты знаешь, как к нему подмазаться?

Он посмотрел на меня с укором.

— Обижаешь. Чтоб я да не знал?

Глава 3

Я вскочил, каменные дракончики с облегчением разогнулись, хоть и самую чуточку, даже вздохнули с шумом, но я снова сел, ухватил Фицроя за руку.

— Фицрой!

— Ладно-ладно, — сказал он небрежно, — есть способ. Принеси ему синюю травку из Зачарованного Леса. Она так и зовется в народе: травка-синюшка, трава-синюха. Растет на горе Звездная. Этот твой Рундельштотт тут же тобой заинтересуется.

— Что за травка? — спросил я.

Он отмахнулся:

— Сама по себе ничего не значит, годится только как часть для какой-то смеси. Или отвара, не знаю. Он жаловался недавно, что, если бы еще та травка, все бы пошло быстрее. Только она, понятно, не синяя. И не трава вовсе.

Я помотал головой, стараясь сообразить, как это не синяя и даже не трава, если трава-синюха.

— Э-э… а как же… э-э… синюшность?

— Какая синюшность?

— Но трава же синяя?

Он сказал с некоторым раздражением:

— Называется синяя травка, хотя совсем не синяя и даже не травка, что тут непонятного?

Я кивнул, в целом вообще-то конформистски соглашаясь, что все так, ничего удивительного, у нас тоже есть три мушкетера, которых никогда с мушкетами не видели, а все только шпаги и шпаги, но как-то непривычно было бы назвать сейчас их шпажистами, да и вообще простой народ уверен, что мушкеты — это шпаги!

Да и речь не о трех мушкетерах, они там второстепенные, а главный герой совсем не мушкетер, но кто замечает? Разве что маги, те во всем ищут зацепку, чтобы смагичить, колдануть, очаровать, заволшбить в лоб так, чтобы ухи отпали…

— Дык ее и не найти? — спросил я. — Она ж непонятно какая? Потому ее другие и не рвут?

Он криво усмехнулся:

— Не рвут потому, что лес Зачарованный… В самом деле зачарованный и очень опасный. А еще рвать нужно только в полночь. Не знаю почему, не спрашивай. А идти ночью в такой лес не всякий решится. Народ здесь трусливый и робкий… Хотя вообще-то везде такой. Бывает, обдерешь как липку, даже неловко, будто у ребенка пряник отнял. Только ты вон непонятный…

— Ну спасибо, — ответил я, — только меня не обдирай, ладно? А то тебе совсем жить скучно станет.

Он ухмыльнулся.

— Тебя так просто не обдерешь, чувствую.

— Я герой, — согласился я, — мною хоть забор подпирай. Ночью сплю, но если так уж надо… а мне надо, пойду, куда денусь. Только дорогу покажи или объясни подробнее, где та трава произрастает и вообще растет.

— Все просто, — сказал он авторитетно, — я пойду с тобой.

Я охнул.

— А ты чего?

Он ухмыльнулся:

— А тебя одного отправлять можно?.. Нет. Я тут уже местный, все знаю. Ну, почти местный.

— А вообще-то издалека?

Он посмотрел хитрыми глазами:

— Как и ты. Как и ты!

— Хорошо, — сказал я. — Сегодняшнюю ночь пропустим, она какая-то не такая, что-то с тремя лунами не так, а завтра… хорошо?

— Идет, — согласился он. — Встречаемся здесь же. Без меня ты ту травку, что не травка, не отыщешь, понял?

— Понял, — ответил я.

— Договорились?

Я кивнул, не отрывая взгляда от его посоха. Дерево темное, с виду прочное, как кованое железо, внизу три бронзовых кольца не дают расщепиться от постукивания по каменистой дороге, наверху всего два, медных, выгравировано смиренное пожелание мира и счастья всем людям на свете.

Посохи вообще-то разве что у деревенских пастухов просто посохи, да и то вряд ли, а у всех остальных — орудие защиты как от собак, так и от недобрых людей. У магов еще жезлы, но у Фицроя явно боевой посох, лишь попутно выполняющий ряд более скучных функций.

— Одолжишь? — спросил я.

Он спросил быстро:

— Хочешь, продам? Недорого!.. А если нужно много, организую поставки… Если очень много, то можно устроить изготовление на месте, но до пары десятков проще перевезти… Сколько надо?

— Да мне один, — пояснил я, — не Бриарей же какой-то сторукий…

— Жаль, — сказал он с огорчением, — а то можно хорошо заработать. Что-то ты совсем какой-то скучный, нет в тебе огня!.. Но зачем живой легенде даже один? Ты же духовник…

— Духовный, — уточнил я. — Духовная личность. Высокодуховная. Но малодуховные меня постоянно пробуют на прочность. А с таким посохом дам в лоб, если не ухи, то вопросы точно отпадут!

Он присвистнул:

— Ты что, убить решил? Не посмотрят, что Улучшатель, сразу вздернут. Драться можно, убивать нельзя.

— Ну вот, — сказал я с неудовольствием, — сразу убивать. Я что, похож на убивателя?

Он посмотрел внимательно.

— Вообще-то да.

— Ну спасибо, — ответил я обидчиво.

— Ты чего? — спросил он с интересом. — Другие бы гордились!.. Всякий хочет, чтобы его принимали за грозного и страшного.

— Мне больше попугать, — признался я.

— А пользоваться умеешь?

Я кивнул:

— Не очень, но лучше, чем здешние деревенские увальни.

Он посмотрел на меня из-под приспущенных век оценивающе.

— Я и не сомневался. И не сомневался.

Я натянуто улыбнулся:

— Фицрой! Не знаю, что ты подумал, но я не воин. Я вообще служить не люблю. Ну что вы все про одно и то же! Если здоровый, то сразу в армию? А вдруг я умный?.. Ну почему никто не предположит такое… ну пусть не совсем очевидное?

Он тоже улыбнулся, но широко и открыто, у таких и душа и сердце наружу.

— Парень ты больно крепкий с виду. Хотя какой-то…

— Какой?

— Не тугой, — ответил он наконец. — В чем-то недотягиваешь. Уж прости, но друзья должны говорить правду. Мы же друзья?

— Еще какие! — заверил я.

Он сказал серьезно:

— Мало тебя в каменоломне помордовали. Жирок надо бы вытопить…

— Жирок? — спросил я обидчиво. — Где жирок, где жирок? Тоже мне еще один Виллис Форнсайн!

— Может, и нет, — согласился он, — но какой-то ты слишком благополучный. Будто и не битый вовсе.

— Фицрой!

Он сказал задумчиво:

— Хотя, мне кажется, я знаю почему…

— Ну?

— Больше привык раздавать удары, — пояснил он, — чем получать. Угадал?

Я сказал сердито:

— Посох верну, не беспокойся!..

Он посерьезнел, потянул воздух обеими ноздрями.

— Давай иди, а то снова малахитовый ветерок…

Я еще долго чувствовал его взгляд на затылке. Конечно, угадал, я не боец, шрамов на моей шкуре нет, и насчет благополучности тоже в точку, но посохом размахивать в какой-то мере могу: как-то прошли волна за волной очередные увлечения так называемыми восточными единоборствами, хотя на длинных посохах сражались еще Робин Гуд с монахом Туком, как до них Гильгамеш с Энкиду, еще малость умею нунчаками, времени у нас было больше, чем надо, даже для пьянок, те из моды вышли, а чем-то заменить их помимо кача с ходу не придумали.

Очутившись в укромном месте, я воровато огляделся по сторонам и покрутил посох, достаточно тяжелый, чтобы сильным ударом проломить череп до самой нижней челюсти, а бронзовые кольца не дадут дереву даже поцарапаться.

Получается неплохо, мы разучивали красивые позы больше для фотографий, но вообще-то еще и сражались за призовые места в своих карликовых обществах реконструкторов, что те же косплеисты, но звучит солиднее, потому мы смотрели на этих ряженых свысока.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73