Медлить волхв не стал — подхватив под мышки так и не пришедшего в себя Государя, он, кряхтя от натуги затащил его в тёмный коридор и потянул вниз металлический рычаг, закрывавший дверь. Когда между дверью и стеной осталась лишь узкая щель, Твёрд успел заметить, что в зал вбегают фигуры в чёрных одеждах, но было уже поздно. Рычаг он заклинил предусмотрительно прихваченной стойкой от жаровни. Конечно, это не задержит преследователей надолго, но в его положении каждое мгновение на счету.
А в том, что их будут преследовать, у Твёрда сомнений не было.
[1] Обсидиан
Глава 13
Государь очнулся, когда они почти добрались до выхода. Застонал, пошевелился и вскрикнул от боли в израненном теле.
— Где я? — слабым голосом спросил он. — Кто ты такой?
— Молчи, Государь, — откликнулся Твёрд. — Береги силы.
— Твёрд? — удивился Чеслав. — Ты откуда здесь? Где мы?
Твёрд воздохнул и решил немного передохнуть, осторожно опустил Государя на земляной пол, но тот снова вскрикнул от боли.
— Что со мной стряслось? — разглядывая язвы, спросил Чеслав.
— Измена в твоих палатах, Государь, — опускаясь рядом с правителем, произнёс Твёрд.
— Измена?
Волхв только молча кивнул в ответ.
— Кто? — севшим голосом спросил Чеслав.
— Советник твой, Завид, с прихвостнями, а за ним, почитай, все бояре.
Чеслав, прикрыв глаза, откинулся к стене.
— Ничего не помню, — произнёс он, наконец. — Последнее, что в памяти осталось — как Завид меня уговаривал чёрных жрецов принять, которых я взашей из детинца выгнал. Ласково уговаривал, да вина иноземного подливал.
— Видно, отравленным вино было, — откликнулся Твёрд. — Они, пока ты в беспамятстве был, на тело твоё знаки нанесли, да что-то то ли напутали, то ли не уразумели…
— Выходит, ты меня из лап изменщиков вырвал? — перебил волхва Государь.
— Если бы, — грустно ухмыльнулся тот. — Мы с тобой, Государь, теперь оба погорельцы и спаслись лишь милостью божьей.
— Не понимаю, — нахмурился Чеслав. — Говори яснее.
— Волховская сила против этих чёрных тварей не действует, как и свет самосветных камней. Я едва сам с жизнью не расстался, да, когда смерть уже едва за горло не схватила, припомнил богопротивное заклятие, что в запретной книге читал. ИХ книге. Они, видно не ожидали, что кто-то кроме их самих может подобное знать, вот и не успели защититься.
— Заклятие?
— Они с Пустотой знаются. Поклоняются ей, требы приносят и богам, что Пустоту эту плодят без устали. А я к ним ещё больше Пустоты призвал, вот она их и пожрала. А тебя только покусала, не успел ты ею пропитаться до самых костей, хоть и торопились тебя обратить. В этот раз повезло нам, но в следующий… ничего нам не спустят больше.
Чеслав слушал, уперев взгляд в пол и когда волхв закончил, спросил:
— Выходит, это Чернояра козни?
— Нет, Государь. Это Чернояр у них на посылках служит, и Тьма перед ними в угол забивается, будто кошка нашкодившая.
— А чего же они тогда не сметут одним махом наши крепости да своих богов не принесут?
— Их мало и, как ты видишь, сильны они, но не всесильны. Я знаю только о двух храмах, и оба так далеко от наших границ, что не так-то просто им всех завоевать. Это ведь и через Яжье пройти надо, и через болотных царей, и через степи гиблые. Упыри, да другая нечисть, там целыми армиями гибнут, а жрецам рисковать нельзя. Вот и пробуют они хитростью да посулами власть захватить, чтобы множилась их скверна под благим знаменем.
— Но теперь ничего у них не выйдет. Раз я жив, значит, предателям головы отсечём…
— Завид говорил, что большая часть твоих чародеев и бояр новую веру приняла и жрецам в верности поклялась.
— А если…
— Государь, — стараясь говорить мягче, прервал его Твёрд, — я не всех жрецов убить смог, а значит, погоня за нами будет. Некогда речи вести, уж не гневись.
Чеслав только кивнул хмуро и, застонав, поднялся.
— Потерпи немного, Государь, выберемся, и я обработаю раны — произнёс волхв, глядя на шатающегося от боли и слабости правителя.
— Оставь, — отмахнулся тот. — Ты сейчас моя единственная защита, так что думай лучше о том, как бы от погони оторваться, да не ждёт ли нас засада.
Засады у выхода, замаскированного густым колючим кустарником, не было, зато наверху, в детинце слышались отрывистые команды, звон оружия, крики и топот множества ног. Значит, тревогу уже подняли и будут травить до тех пор, пока не загонят в угол и не забьют до смерти.
— Значит, думаешь, только покажемся, нас тут же упокоят? — спросил Чеслав, задумчиво взглянув на детинец.
— Схорониться где-то надо до ночи, — вместо ответа сказал Твёрд. — Это место они первым делом проверят. И днём по улицам далеко не уйдём.
— Где схорониться?
— У гавани попробуем. Найдём сарай потише и переждём.
— А потом?
— Потом есть куда идти. Не все люди тебя предали, много верных осталось.
— Хорошо бы ты прав был, — глухо произнёс Государь и, пошатываясь, первым двинулся к гавани.
Как ни хотелось просто добрести до ближайшего лодочного сарая, забиться в уголок и просто забыться, Твёрд заставил себя проявить осторожность. Первым делом он нагнал Государя и попросил у того лоскут ткани и волос. Государь возмущаться наглостью волхва не стал, молча отсёк кинжалом добрую полосу от подола рубахи и клок волос. Получив всё необходимое, Твёрд то же самое проделал с собственной одеждой и волосами, завернул волосы в ткань так, чтобы ни один волосок не выпростался, пошептал над получившимся узелком и опустил его на землю. Оказавшись на земле, узелок сначала закрутился на месте, а после покатился в сторону, противоположную от них, скоро скрывшись из вида.
— Это зачем? — спросил Чеслав, проводив вещицу взглядом.
— Думаю, по нашему следу собак пустят, — ответил волхв.
— Так надо просто запах наш отбить от следа, хоть пряностями, хоть курительной травой.
— Это если бы у них была одна собака сработало, но у них целая государева псарня под рукой. Дойдут они до того места, где след обрывается, может быть и растеряются сначала, да только если собак не жалеть, да почаще менять, по присыпанному следу можно так же нас найти. Им тебя любой ценой вернуть надо, значит, ничего и никого они для этого не пожалеют.
