Попал по собственному желанию (СИ) - Коган Данил

Супруга путешествовала с удивительно небольшим сопровождением, возможно для скорости поездки. Из интересных личностей среди десяти задержанных присутствовал мой управляющий. Или бывший управляющий, пока не знаю. Послушаю, что он запоет. Раб — библиарий, грамотный раб из этрусков. Скорее всего его взяли с собой из-за высокой стоимости. Ну и документы кто-то должен же составлять. Ну и всякие повара, служанки и пяток охранников из моих боевых рабов.

Допросив рабов, я выяснил, что в поместье все были уверены в моей смерти, и выполняли команды женушки без малейших колебаний. Так что, боевых рабов я приказал отпустить и вернуть им снаряжение. Будут нас охранять на дальнейшем пути.

Библиария я определил в помощники к Юстасу и в его повозку. От служанок Елены, так звали мою благоверную я решил избавиться.

Перед тем, как приступить к обстоятельному разговору с управляющим, я отправил несколько человек под предводительством Друза в Гастианов брод, для пополнения припасов. И поручил ему там же и избавиться от всех «лишних» служанок.

Для меня рабство все еще оставалось неприемлемой концепцией, но я прекрасно понимал, что если просто выгоню их на улицу, она там и перемрут, и это в лучшем случае. В худшем они снова станут собственностью, только первого, кто сможет наложить на них руку. Так что пристроить их «хорошему» хозяину, т. е. достаточно состоятельному, чтобы заплатить за них полную цену, какая-никакая гарантия, что они будут хотя бы сыты. Прислуживать патрицианке — специфическое умение. Местные куриалы по идее передерутся за этих девочек, выкупая их для своих жен. Правда у нас нет времени устраивать торги, да и желания у меня такого тоже нет. Поэтому Друз сдаст их местному работорговцу за приемлемые деньги. А мне в доме шпионки и сторонницы Елены ни к чему.

Разговор с управляющим я начал с угрозы.

— Ты же знаешь, как поступают с нерадивыми слугами, Ефим. Как я поступаю с нерадивыми слугами.

Он затрясся, как лист на ветру, и, кажется обмочился. Он был свободным человеком, но его должность предусматривала вхождение в фамилию младшим членом. А с членами своей фамилии глава семейства мог поступать как угодно. Юридически они были в полной моей власти. Так что я мог его казнить, и никто бы мне слова не сказал. Особенно если бы казнь была за дело.

Я продолжил:

— Ты не мог не заметить супружеской неверности моей жены. И признаков наступающего безумия. Но ты не доложил мне. А после и вовсе помог ей ограбить меня. Скажи. Как именно я должен казнить тебя за подобное? Ммм? Кол или столб? Выберешь сам?

— Г-г-господин! Пощадите! Просто отрубите мне голову. Я действительно замечал, что с госпожой Еленой что-то не так, но я боялся лезть в ваши дела! Богами клянусь я не знал ничего об их шашнях с Эмилием (это покойный колдун, которого я приколол Светлячком к повозке странствующего торговца), пока вас не увезли молчаливые Сестры. А потом было объявлено о вашей смерти, господин! Что я мог сделать, против свершившегося святотатства?

— Так ты говоришь, что заметил безумие моей супруги? В чем оно выражалось?

Я решил оставить этому человеку жизнь. Во-первых, убить человека, ползающего перед тобой на коленях, или отдать приказ о его казни, не то же самое, что убить противника в бою. В бою я вообще не думал и не рефлексировал. Почти все за меня делало подсознание и боевой опыт Максимуса. Во-вторых, он действительно был ни в чем не виноват, если только не участвовал в заговоре супруги против меня, напрямую. Пока что ничего на это не указывало. Максимус бы скорее всего уже рассек бы его на несколько маленьких управляющих. Но я не он. В-третьих, я сейчас закладывал основу показаний против Елены в суде. Слуг из свободных тоже будут опрашивать. И если он сейчас сам убедит себя, что видел признаки подступающего безумия, то потом спокойно поклянется в этом на алтаре. А его нынешнее состояние и страх за свою шкуру только эмоционально закрепят эту уверенность.

Послушав еще немного его лихорадочные оправдания, я сказал:

— Твою судьбу я определю позднее. Сейчас придет мой стряпчий и жрица. Они запишут твои свидетельства на пергаменте, и ты поклянешься Богиней что говоришь правду. В зависимости от того, насколько полезными будут твои показания, и сколько ты вспомнишь, будет зависеть мое решение. Ты все понял?

— Я все понял, г-господин! Я все расскажу, мне нечего таить от моего господина!

— Только не вздумай придумывать и врать. Иначе смерть твоя будет максимально болезненной! Просто вспомни все как было. Жрица чует ложь. Помни об этом.

Умеет ли Кассандра чуять вранье я понятия не имел. Но для него такая угроза была не лишней, чтобы он не изоврался. А просто интерпретировал события в нужном мне ключе.

Я пошел искать Алексиса.

Тот встретил меня в главном здании. Всклокоченные волосы, красные глаза. Перегаром шибает так, что можно с уверенностью сказать, что дезинсекция главного зала состоялась. Он как раз инспектировал кувшины на предмет остатков вина.

— Я тебя предупреждал насчет выпивки, Юстас?

— А? Нельзя ли потише патрон. Моя голова сейчас развалится на куски. Смекаешь?

— Это точно, — сказал я угрожающе, сжимая кулак. — Вот что Юстас., — Я подхватил его под мышки и понес во двор. — Прямо сейчас я нуждаюсь в твоих услугах, за которые плачу тебе немалые деньги, — я открыл входную дверь его спиной и возможно затылком. — А ты не в состоянии их оказать, потому что нарушил мой прямой запрет. — Я пронес его через двор к каменной поилке для животных. — Сейчас я продемонстрирую тебе легкий вариант того, что бывает, если мои распоряжения игнорировать.

Все находящиеся во дворе заинтересованно смотрели на разворачивающееся представление. Юстас при каждом моем слове вздрагивал и болезненно морщился. Дойдя до поилки я плюхнул в нее моего стряпчего, подняв тучу брызг. Мутная вода с плавающими в ней соломой скрыла его почти целиком.

Я слегка прижал его каменному дну поилки и через двадцать вдохов выдернул наружу.

— Тебе повезло, Юстас, что Друз уехал в городок за припасами. В следующий раз, когда тебе покажется, что ты можешь игнорировать мои распоряжения, я поручу исполнение приведения тебя в чувство ему. — Нежно проговорил я ошалело отплевываются юристу и снова погрузил его под воду. Намидийцы откровенно ржали и показывали на нас пальцами. Дети природы, что с них взять. Продержав Юстаса под водой еще двадцать вдохов, я снова извлек его на свежий воздух.

— Я понял, патрон! Все осозна… буль буль. — Я снова погрузил его в поилку.

После последнего погружения он выглядел вполне осознающим реальность, но я для профилактики макнул его еще трижды. Устанги косили на нас дикими глазами, фыркали и пятились прочь, натягивая недоуздки.

Наконец я извлек своего юриста из воды и поставил на дрожащие ноги возле себя, слегка придерживая за тунику. Он не пытался возмущаться, только часто дышал, отплевывался и затравленно озирался.

— У тебя триста ударов сердца, чтобы привести себя в порядок, и быть здесь с письменными принадлежностями. — С этими словами я отпустил его.

Юстас пошатываясь двинулся в сторону двери в остерию, на что я придал ему ускорения ножнами гладиуса по заднице.

Он меня реально выбесил. Сколько раз я хотел предпринять что-то подобное на работе, к монтажникам явившимся в нетрезвом состоянии. Но нет. Всего удовольствия акт составить. А потом порвать, потому что «работать некому». Здесь же я, как работодатель обладал более широкими полномочиями, как выяснилось. И очень наделся, что такие меры приведут к желаемому результату.

Я обратился к Кассандре, которая стояла поодаль, скрестив руки на груди. Лицо ее, обычно неподвижное, скривилось в усмешке.

— Сестра. Нужна будет твоя помощь и свидетельство. — я очень кратко описал ей суть задумки. Она одобрительно кивнула и показала:

— Может как воин ты и сдал, Максимус, а вот мозгов тебе Богиня явно прибавила. Очень коварно и умно. Я участвую. После допроса я сварю отвар о котором ты просил меня. Если Друз доставит ингредиенты. А тебе надо поговорить с женой. Мой совет. Не затягивай. И если ты передумаешь, и все же решишь ее казнить, я могу сама перерезать ей горло. Вдруг у тебя остались к ней чувства.