Договор (СИ) - Видум Инди

— Именно, — радостно сказал Коломейко. — Поэтому я отдаю их по половинной цене. Все учебники и справочники.

— Э, — возмутился Прохоров — мы так не договаривались. Линять собрались? А учить нас кто будет?

— Зиму я здесь точно буду, — ответил Коломейко. — Зимой в зоне потише, искажений почти не бывает. Весной посмотрим. Летом, может, уеду, может — нет. Если зона будет так же двигаться, как и раньше, Дугарск еще года два простоит.

Все помрачнели, думая о скорой кончине города, в котором жили.

— Меня в конторе уверяли, что князь делает все, чтобы остановить зону и очистить свои города.

— Собственность Воробьевых предлагали? — хмыкнул Коломейко.

— Ну да, — сделал я вид, что смутился. — Выгодное же вложение…

Заржали все. Особенно громко и противно хохотал Прохоров, хлопая руками по коленям и запрокидывая голову. Он как попугай повторял: «Выгодное… Ой не могу… Ой, сдохну сейчас…» и успокоился куда позже остальных.

— Петр, имущество в зоне не стоит ничего, что бы тебе ни говорили в конторе. Не могут остановить продвижение с тех пор, как рассы́пались реликвии.

— А сейчас и ее куски у Куликовых сперли, — напомнил Прохоров. — Не к добру это. Как бы зона опять не ломанулась. Здеся база такая удобная.

— Гриш, с чего ей ломануться-то? — возразил Уваров. — Ломанулась она, когда реликвия развалилась. А сейчас воруй ее, не воруй — один хрен, нерабочая она. Хошь, поспорим, что не увеличится скорость в этом годе?

— Да ну на фиг, спорить с тобой, — пробурчал Прохоров. — Странно только, что сперли. Кому нужна сломанная реликвия?

— Мож, ее восстановить можно?

— Да вы что! — возмутился Коломейко. — Реликвия — сложный артефакт, ее ни повторить, ни починить нельзя. Если бы можно было, уж хотя бы один из князей за эти годы это сделал.

Я молча впитывал информацию. Говорить о резко поднявшейся интуиции при изучении инфы о воробьевском имуществе, разумеется, не стал.

— А новую сделать?

— Реликвии были даны Всевышним, — благоговейно сказал Коломейко. — Кто дерзнет повторить работу бога?

— То есть не знаете, что нужно делать, — перевел на привычные для себя понятия Уваров.

— Я реликвию в руках не держал. Ни целую, ни разбитую. Поэтому говорить могу ли я что-то сделать, считаю неэтичным, — выдал Коломейко. — И мы отвлеклись от темы занятия.

— Это вы отвлеклись, — заметил Прохоров, — пытаясь нам втюхать свои книжки.

— Книжки я свои вывезу, если не продам, а вы по такой цене больше нигде не купите, — обиделся Коломейко. — Не так их у меня много, чтобы стало проблемой.

Я задумался, может, и правда имеет смысл собирать свою библиотеку? После Степана Мазина остались справочники, но их мало, а Коломейко наверняка и свою библиотеку будет распродавать, когда соберется драпать.

Тем временем Коломейко закончил рекламную паузу и перешел непосредственно к объяснению того, как установить внутри деревянной заготовки магический якорь, на который уже сядет само заклинание.

Он опять раздал нам по десятку щепок, в этот раз неподготовленных, и повторил, как важно прислушиваться к себе в процессе. Я торопиться не стал, решил для себя не выделяться и дождаться проявления у остальных.

Первая щепка взорвалась у Прохорова. Он растопырил руки в стороны и сидел, зажмурив глаза. Потом один глаз приоткрыл, чтобы убедиться: опасности больше нет.

— Как так-то? — возмутился он. — Я ж вроде почувствовал место.

— Вы забыли, что магию нужно подавать осторожно. Для начала — по капле, пока не поймете, какой должна быть оптимальная скорость. Торопливый артефактор — мертвый артефактор.

Звучало это не вдохновляюще. Зато все сразу стали настолько осторожными, что следующая щепка в этот раз у Никитина не взорвалась, а рассыпалась в труху.

— Уже неплохо, — неожиданно похвалил Коломейко. — Значит, двигаетесь в правильном направлении. Вам нужно подавать энергию чуть быстрее, чтобы она не успела рассеяться.

Никитин кивнул, прикусил губу и начал гипнотизировать очередную щепку. Гипноз сорвался быстро, потому что у Прохорова его объект опять разлетелся. Не настолько сильно, как в прошлый раз, и почти беззвучно.

— Не удержал ровный поток, — проворчал он. — Под конец ливанул.

Не удержал не только он, у остальных, включая меня, щепки после его взрыва рассыпались. Не знаю как остальные, а я сделал это намеренно, чтобы опять не показаться слишком удачливым.

«Обработка 1 уровень» — порадовало меня всплывшее сообщение. Похоже, модифицированная удача работает так, что обычная позавидует. Для срабатывания даже не понадобилось получить рабочую заготовку.

Наша неудача Коломейко не расстроила.

— Вы должны почувствовать дерево, — вдохновенно вещал он. — Понять, куда именно встанет якорь и как подавать энергию, чтобы она не повлияла на структуру заготовки. Как только вы это почувствуете, неудач больше не будет. Артефактор в таких вопросах должен больше полагается на интуицию, чем на трезвый расчет. На интуицию и чувство материала. Как только поймаете это чувство, сломанных заготовок у вас больше не будет. Разумеется, деревянных, потому что к другим материалам нужен другой подход.

Я решил сломать еще парочку щепок, а потом уже делать нормально, потому что у меня при рассматривании щепки сразу появлялась уверенность и куда ставить якорь, и как напитывать его магией. Делать я это не торопился, поэтому первым стал Никитин, который замер над заготовкой, а потом неверяще прошептал:

— Получилось.

— Ну-ка, ну-ка, — обрадовался Коломейко. — Действительно, у Бориса получилось. Уверен, что и остальные справятся быстро.

Никитин ненадолго завис, а потом отштамповал все одноразовые артефакты и с гордым видом огляделся. Прохоров на него посмотрел со жгучей ненавистью, потому что успел взорвать еще одну заготовку. Коломейко подошел и успокаивающе сказал:

— Григорий, что поделать, вам будет сложнее всех — у вас нет сродства к артефакторике. Но при должном усердии вы непременно научитесь, как и остальные. Терпение и труд все перетрут. Кхе-кхе.

Раскашлялся он под конец от очередной взорвавшейся прохоровской заготовки, которая в этот раз рассы́палась мелкой взвесью, зависшей в воздухе.

Вообще, атмосфера становилась все более и более грязной, а еще напряженной. Поэтому я последовал примеру Никитина и создал из оставшихся щепок вполне себе годные заготовки, после чего решил, что занятия для меня на сегодня закончены, и поднялся, чтобы попрощаться.

— Минуту внимания, — поднял руку Коломейко. — Нам нужно согласовать график занятий, чтобы те, кто вынужден ходить на промысел в зону, не пострадали от пропусков. У меня запланировано пять занятий в неделю. Не получится согласовать, повторять лично прогульщикам ничего не стану.

— А чо там согласовывать? — буркнул Прохоров. — Завтра и послезавтра делаем перерыв. И я, и Семен в зону идем. А на следующий день можно и занятие провести.

— Тогда оно на воскресенье попадает, — припомнил я. — А в воскресенье — обязательный молебен.

— Дык после него можно. А я за эти два дня руку как раз набью.

Коломейко с большим сомнением на него глянул, но возражать не стал. Не стали возражать и мы с Никитиным. Чем руководствовался Никитин, не знаю, а я так не мог отделаться от мыслей о Валероне. Вроде в бесплотном виде он пострадать в любом случае не должен, но у меня ж вызов получился дефектный, так что не проверишь — не узнаешь. И сам он, с одной стороны, — демон, а с другой — собачка мелкая, неразумная, склонная к импульсивному поведению. Форма определяет сознание, как говорится. Неспокойной у меня была душа по поводу формы Валерона…

Вернувшись домой, настрогал себе кучу щепок и засел на крыльце, занимаясь прокачиванием и Щита, и Теневой стрелы, и обработки, и зачарования. Выяснилась интересная особенность: если щитов активировалось сразу несколько, то они муху уже останавливали, и даже не все разрушались. Подозреваю, что штук пятьдесят задержит и камень, если его просто бросить, а не пульнуть из рогатки или пращи. Но столько на себя навесить у меня не получалось: муха попалась на редкость целеустремленная и раз за разом штурмовала мои щиты, как будто в случае победы ей достался бы знатный приз. Потом она улетела, зато появился Прохоров.