Калибр Личности 10 (СИ) - Голд Джон

В те годы, едва насытившись маной, мир Каладрис выбрался из числа Диких Миров и перебрался в пояс Пограничья. То бишь став поближе к Унии, он сразу же подвергся атаке. Оттого разнообразия по числу стихий у каладрийцев кот наплакал — огонь, вода, земля и воздух. Жизнь, ментал и их более редкие подвиды в их мире отчего-то не встречались. Ни молний, ни металла, ни управления растениями… Ничего.

Отличительной чертой Каладриса была необычайно большое количество Аномалий. Если бы того самого Охотника на Земле попросили сравнить их численность и опасность, он бы сказал: «Их в семь раз больше. Смертельно опасных вплоть до ранга архимага [8] и вовсе не счесть. Каладрис — это мир чудовищ, а не людей».

…

За пять тысяч лет самостоятельного развития в экстремальных условиях каладрийцы, как вид, сильно изменились. В гонке развития с монстрами слабые представители их расы попросту не выжили.

Физические тела жителей Каладриса отличались высокой силой, ловкостью и выносливостью. А разум имел необычную гибкость. К двадцати пяти годам каладриец достигал пика своего развития.

Любой житель этого мира в шестнадцать лет знал ответ на вопрос:

«Зачем брать пухленького на охоту?»

Чтобы у тощих каладрийцев были выше шансы удр… выжить в случае проблем.

«Зачем брать зануду на охоту?»

Чтобы его нудным бубнежом заманить монстров в ловушку.

«Зачем дарить женщинам цветы и вкусняшки?»

Как известно, эти хищницы наиболее краси… То есть уязвимы к мужским чарам во время приёма пищи. А ещё глаз радуют и щупать их приятно! Но настоящий каладриец такой ереси вслух никогда не скажет.

В общем, даже неодарённые жители Каладриса являлись невероятно сильными бойцами. Если бы СкайБит создал армию чудовищ-терминаторов, каладрийцы в разобранном состоянии сдали бы их на металлолом. Причём по цене букетиков цветов! Их общество жило племенами в диких землях и своих денег не имело.

Если кракен-гигант нападёт на город, каладрийцы скажут: «Дорогая, я пошёл в магазин за морепродуктами». Если провидцы предскажут метеоритный дождь… Каладрийцы возьмут в руки кирки и пойдут добывать звёздный металл из упавших с неба каменюг.

Они оказались настолько круты, что в Унии о каладрийцах узнали слишком быстро. Сразу после переноса материков их быстро пленили и превратили с боевых рабов на аренах Колизеев… Ибо Колизей — это самая крупная фракция работорговцев, орудующая в мирах Пограничья. Её главный товар и статья доходов — рабы на любой вкус.

В день, когда каладрийцы лишились своего мира… В одном из загонов для рабов родился мальчик. Светловолосый, голубоглазый — красавчик, одним словом. Ему дали «временное» имя Каладрис — в честь мира, где он был зачат.

[Живое напоминание рабам об эпохе, когда каладрийцы были свободным народом.]

Своё личное Имя этому мальчику предстояло ещё заслужить.

…

Когда Каладрису исполнилось шесть лет, он уже владел восемью языками… А от численности его расы осталось меньше двадцати процентов. Колизей превратил каладрийцев в эдакий эксклюзив, раз за разом выставляя их против чемпионов других рас. Парные бои, имитация исторических сражений, сюжетные битвы и, само собой, чудовища. Каладрис сквозь прутья клетки видел, как храбро бьются его сородичи, выходящие на арену… И как их число становится меньше день ото дня.

В десять лет Каладрис овладел копьём. В двенадцать — щитом и мечом. В четырнадцать стал «мастером меча»… И впервые вышел на арену Колизея.

…

В шестнадцать лет, лёжа в тёмной сырой камере подземелья для рабов, Каладрис пробудился, став одарённым. Стихия Пустоты, входящая в Унии в десяток самых редких, сожрала соломенную подстилку, сгнивший деревянный столик и ту убогость, что заменяла Каладрису тарелку с ложкой.

Сама эта обстановка, как и стихия, отражала одну вселенскую несправедливость. К четырнадцати годам у парня ещё не было своего имени.

По традициям каладрийцев, мужчины получали его в день своего восемнадцатилетия или за особый подвиг. До этого времени парней звали как угодно. Чви-нгачкук «Великий Змей», Мелкий, Храпун, «Эй ты!» — взрослые мужики как только своих отпрысков не называли. Имя — это гордость! Его надо заслужить.

Одним лишь Древним известно, каких трудов Каладрису стоило скрыть факт своего пробуждения. Пришлось доставать из заначки дубликат ключа от клетки и тащить со склада дрыхнущего интенданта вещи, уничтоженные Пустотой. А потом, беря пробудившуюся стихию под свой контроль, медитировать, медитировать и снова медитировать.

[Побег — это роскошь… Которую может себе позволить лишь тот, кто знает, куда бежит.]

Следующие два года жизни Каладрис через охранников и восхищённых зрителей… Преимущественно дам… Узнавал о мире за пределами стен Колизея.

Так выяснилось, что есть охранный контур и Отряд Ловчих, выискивающий беглых рабов. Есть городские стражники, летающие войска и целые машины — все они будут искать Каладриса, если тот попытается сбежать и преодолеет первые рубежи охраны.

Два года…

Двадцать семь месяцев и четыре дня на Каладрисе натаскивали воинов из других рас. Рабы-зверолюды, наги, эльфы, гномы… Шестнадцатилетнего парня превратили в грушу для битья, показывая, как ловко и выносливо может быть человеческое тело. Численность прославленной расы каладрийцев сократилась до сотых долей одного процента. Сейчас не всякий посетитель Колизея о них вообще вспомнит.

Тренировки в роли груши для битья естественным путём развили тело юного Каладриса до второго уровня физической трансформы… И первого уровня Закалки!

С каждым днём парню приходилось всё сложнее скрывать свою силу. Большинство своих противников по арене он мог за секунду порвать голыми руками. Даже монстров.

Слава Древним! Хозяин Колизея был жутко жаден и нанимал целителя только при крайне серьёзных травмах. Во всех прочих случаях дело обходилось лечением с помощью артефактов. Потому Каладрису ещё удалось скрывать всё это время свою одарённость и самостоятельно освоенный ранг ветерана [2].

В семнадцать лет всё изменилось… Каладрису на арене попался проигравшийся в карты эльф, являющийся мастером боевых искусств. Спустя пару секунд сражения длинноухий остановился и уверенно произнёс.

— Ты одарённый!

Мгновение спустя рапира Каладриса с треском разрубила меч противника и остановилась в миллиметре от его шеи. Из-за стресса парень мгновенно перешёл на «Ускорение» и едва не убил длинноухого.

— Сдаюсь! — эльф столько же быстро бросил оружие на песок и чуть тише произнёс одними губами. — Парень, я слышал разговор распорядителя боёв. Тебя в чём-то там подозревают. Потому меня и выставили против тебя. Уходи с арены, как обычный победитель, но в свою камеру не иди. Там тебя ждёт Отряд Ловчих.

Взгляд Охотника мгновенно стал серьёзным. Отточенный в тысячах боях разум сам активировал «Фокус».

— Каладрийцы не бегут, — тихо произнёс Каладрис. — Жизнь за жизнь, ушастый. Сочтёмся, если оба переживём сегодняшний день.

Под овации зрителей Каладрис прошёл через всю арену и как ни в чём не бывало вошёл в отведённый ему проход под трибунами. Едва решётка за ним начала закрываться, как рапира Каладриса снова пришла в движение.

*Вшух!*

Три стражника, забирающих оружие у гладиаторов, в одно мгновение лишились своих голов. Двигающаяся под «Усилением» и «Ускорением» рука и недавно взятый ранг учителя [3] не оставляли противнику ни единого шанса на победу.

Сразу за коридором находилась общая комната для гладиаторов. Сейчас в ней собрался десяток рядовых бойцов из Отряда Ловчих.

*Вшух!*

Экономя силы, Каладрис убивал их за одно действие, применяя «Шаги Призрака» — особую технику передвижения, доступную лишь каладрийцам, имеющим экстремально сильные физические тела.

Вместо того чтобы направиться в свою камеру, Каладрис кровавым смерчем пронёсся по крылу управляющих. Первыми под удар попали комнаты телохранителей главы Колизея и он сам. Добравшись до склада, Охотник забрал оттуда экипировку для гладиаторов-адептов и уже во всеоружии направился в крыло, где находилась его собственная камера.