Моя Фиалковая Ведьма (СИ) - Адлер Марина

Ее рука сжалась в моей ладони, а взгляд изучал лицо. Она пыталась понять верю ли я ей. Меня же словно бросили сначала в раскалённую домну, а затем облили ледяной водой. Ревность немного развеялась, но все, же не до конца. Минута нашего молчания стала казаться вечностью.

— А что ты чувствуешь ко мне? Ведь ты так уверена, что именно никогда не полюбишь своего друга. Может и на мой счёт у тебя есть такое четкое представление?

— А как ты думаешь, можно относиться к тому, кто принудил к браку, и держит меня взаперти? Нет, я признаю, — вздернула она подбородок выше. — Между нами есть страсть, тюрьма моя из золота и украшена кружевами, но свободу, доверие и любовь этим не заменишь, Эрбос. Мне очень не хватает моей свободы…

Ни слова о чувствах не произнесла, но и ненависти или отвращения в ее глазах я не поймал. И хотя даже это должно было утешить меня, но в груди появилось резкое неудовлетворение её ответом. Следом и злость.

— После сегодняшнего инцидента, ни о какой свободе не может быть и речи. Думаю и в целом, ты никогда не сможешь ее от меня получить окончательно.

— Что? Но ты говорил…

— Забудь то, о чем я говорил! И запомни лишь одно — Ты. Моя, — выпалил грозно.

Миллиора промолчала, лишь ее нижняя губа слегка дрогнула, выдавая огорчение. Она опустила взгляд на свои колени и поправила платье, отвлекая себя от того, чтобы не выдать эмоции.

— С тобой такое впервые? Я имею в виду приступ.

— Нет.

— Что стало причиной?

— Я не хочу об этом говорить. Если ты решил, что я продолжу быть с тобой открыта, после твоих замашек личного тюремщика, то нет. Я просто хочу полежать. Мне нужно успокоиться. Смириться с жизнью канарейки и тем, что я оказывается чья-то собственность. И хоть так было с самого начала, до этого момента я верила, что у нас есть шанс договориться, найти варианты, при которых я смогу иметь хоть какую-то свободу передвижений. Но все это было моей иллюзией. Я даже чувствую, как тиски твоего плена сжимаются сильнее с каждым днём.

Хотелось обнять Миллиору, утешить и пообещать, что выполню любую ее прихоть, лишь бы она хоть отчасти испытала те чувства, которые терзали мою душу. Но эту своенравную женщину оказалось невозможным подкупить подарками. А дай я ей свободу, она тут же упорхнёт из моих рук. Противоречивые чувства давили, не позволяя мыслить здраво, а потому решил перейти к другой теме разговора.

— Вскоре нам придется перебраться ненадолго в Санктос. Король обязательно попросит навестить его, я это знаю, и захочет познакомиться с моей женой. Поверь, он очень заинтересован в твоей персоне и уделит нам особое внимание, Миллиора. При дворе мы должны будем соблюдать все правила этикета, и наряды без корсета там не носят, — намекнул, делая акцент на её привычках, — Там все иначе. Нет такой расслабленной обстановки. Окружение же короля сплошь — кровожадные хищники.

Обида в глазах жены быстро сменилась страхом. И правильно, ведь Градос и сам славился непредсказуемостью. От него можно было ожидать чего угодно, но только не в моем случае.

— Можешь не беспокоиться. Король тебе никогда ничего не сделает, ведь я его сила в управлении Инквизицией, а значит основной рычаг власти. Пойти ему против меня предельно невыгодно. Ты под моей защитой, и никто не посмеет даже взглянуть в твою сторону косо, если тебя, конечно, вообще интересует, что о тебе будут думать придворные, в чем я сильно сомневаюсь.

— И когда мы предстанем перед нашим повелителем? — равнодушно спросила Миллиора, хотя в ее голосе и мелькнуло презрение к нему.

— Во дворце, через нецелые две недели состоится праздник в честь Сайнума — это древний фейский…

— Я знаю уже ваш столь прославившийся праздник. Даже некоторые люди его празднуют, не стоит мне объяснять настолько очевидные истины.

Между нами повисло напряжение после моих слов о том, что я не дам свободы Миллиоре, заставляя держать дистанцию. Хотя мне и хотелось сгрести ее в охапку прямо сейчас и изводить ласками ее податливое тело, но вряд ли она была настроена на это. Как же я по ней скучал… два чёртовых дня показались бездной времени, а прибыв в поместье, я обнаружил, что она вновь бежала. Мне стоит заняться тем, чтобы подавить в себе это наваждение. Нельзя так к ней привязываться.

— Мы отбудем через неделю и поселимся в одном из моих домов в Санктосе. Можешь начать, не спеша выбирать вещи, которые стоит взять и дать поручение слугам их собрать для тебя. Мы пробудем в городе совсем недолго, неделю-две, у меня есть некоторые неотложные дела, которые могу решить лишь я, затем вернёмся в Сармондс и продолжим жить своей тихой жизнью. Я хотел бы, чтобы ты, наконец, перестала упрямиться и приняла правила нашего брака. До моего отъезда, у нас, похоже, было все прекрасно. Надеюсь на такое же твое настроение и далее.

Миллиора лишь отвернулась, пряча выражение лица.

— Как прикажешь, — ответила она сдавленно и чересчур покорно, что должно было бы радовать, но внутри, напротив, расползлось противное, липкое чувство вины и неудовлетворенности.

Глава 15. Признание

Мотылёк:

После разговора с Эрбосом, из которого было ясно, что теперь не стоит рассчитывать и на малейшую свободу, во мне поселилась ещё большая тоска по прошлому. Хотелось сказать спасибо судьбе, за то, что подкинула мне тот единственный год полной независимости, но теперь было уж слишком тяжело привыкать к неволе.

С тех пор как мы с Эрбосом оговорили рамки моей свободы, все краски только вступившего в свои права жаркого лета, в моих глазах померкли, а дорогие подарки, изысканность обстановки и вкусная еда обрели серость, пресность и однообразие. Верхом кататься больше не хотелось и за последние три дня, я даже ни разу не навестила роскошные конюшни со своими любимцами, что для меня было неслыханно. Эрбос заметив перемены во мне, первое время старался развеселить, даже пару раз задеть колким замечанием. Но спорить больше не хотелось, что странно. Затем он подтолкнул однажды за обедом ко мне очередную шкатулку с украшением, коих у меня собралось уж слишком много и от того сверкали они не так заманчиво. Или меня совсем перестала радовать жизнь?

Во всяком случае, я не осмеливалась перечить мужу и принимала все его знаки внимания с натянутой улыбкой, которая должна была выглядеть как благодарность. За дни, что проходили уныло и долго, феец хоть и пытался сблизиться со мной, ложась в одну постель, но замечая моё покорное, но слишком плохое настроение, на удивление, так, ни разу и не стал брать то, что принадлежало ему по праву. Я же держала свои порывы страсти к Эрбосу под контролем, гордость воспела во мне, когда в последний раз он и вовсе, просто обнял меня, ложась рядом, и мы просто уснули.

Мне было жизненно необходимо доказать ему, и даже ещё больше себе, что этот мужчина не имеет такой власти надо мной. По крайней мере, над моим телом. И хотя в глубине души я знала, что стоит только более настойчиво Эрбосу проявить себя, его ласки заставят плавиться в его руках, подобно тому, как воск свечи плавится от пламени. Так бывало всегда. Но я предпочла себе врать, заставить себя поверить, что хоть как-то могу от него отгородиться. Зацепиться хоть за этот островок своей свободы. Не отдавать ему своё тело и сердце, которое все чаще меня предавало и бросалось в бешеном ритме колотить грудную клетку изнутри, лишь от того, что муж просто входил в комнату или смотрел слишком пристально. Это раздражало.

Я вела себя как примерная супруга: утром меня наряжали служанки в лучшие наряды. Затем спускалась для трапезы в столовую и даже потом прогуливалась, как обычно, с Эрбосом по саду, обхватив его сильную руку. Но что-то упорхнуло из нашего с ним общения, если мою угрюмость вообще можно было так назвать. Ведь я все чаще молчала, погруженная в свои мысли, пока Эрбос настойчиво что-то мне рассказывал, а улыбки сменились маской равнодушия. Радость и азарт. Лёгкий флирт и острота взаимных ласковых уколов. Все это исчезло.