Древесный маг Орловского княжества 2 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

Гайянэ мелькает по флангу, ловко цепляя солдат исподтишка и помогая дружинникам отбиваться. Вся в крови и грязи уже, страшная, что смерть.

Хотел было за ней, чтоб прикрыть, да орава вражья путь перекрыла. Сеча с новой силой началась. Тысячи глоток орут, млять… а мощей уже никаких. Удары мои размашисты, иной раз катаюсь по земле, об трупы спотыкаюсь или переползаю по завалам стонущих тел, чтоб под меч не угодить! Стрелы свистят порой у уха, а то и рикошетят от лат. Крезо выдохся, за собой отступать тянет, кричит что–то, хрен разберёшь в таком гомоне!

Половские войска стали давить уже массой. Нашим пришлось отступать за последнюю линию обороны. Пятясь, луплю из «Ветерка», забирая гадов, да побольше.

Поздно увидел, что отставшая Белава, решившая вдарить ледышками героически, во вражеской толпе буквально утонула. Её затоптали, не останавливаясь. Твою ж мать!

Долбанула бешеная орава по щитам нашей обороны, рожи закорчились страшные. Копья пошли тыкать с обеих сторон, трупы под ноги валятся!! Истончается ратный строй…

На ёж вскочив, бью из «Змеевика» в массу, уже не разбираясь. Шесть выстрелов до полного истощения! Хотел и седьмой.

Ударило что–то в грудь, резко развернув! А это копьё, летящее вскользь, по броне прошло! Вероятно, была бы масса у меня побольше, легко бы не отделался. Но завалился за кордон. Дружинник, видать решивший, что я ранен, потащил меня дальше, но я взбрыкнул.

— Не лезь, пацан! — Кричит на меня мужик лет пятидесяти с головой в крови.

— Гайя где⁉ — Ору на него, потерявшись. Млять, всё в тумане как будто.

Тонут наши крики в мерзком месиве из звуков смерти. Щит у мёртвого соратника забираю. Пошатываясь, встаю! С двух сторон по Гая с Крезо примыкают, создавая стену.

— Стоять, стоять! — Гремит подступающий витязь весь посечённый. Четвёртым встаёт. Ещё два дружинника присоединяются!

Второе дыхание открылось, и я рублюсь дальше мечом. Главное не падать, просто не падать… А враг всё валит и валит, наращивая успех.

Когда мы уже дрогнули на последнем рубеже, во вражеский фланг наша конница ударила во главе с Хотомиром! Они прямо с горки рванули на скорости, прорезая наступавших поперёк и сбивая к чертям всю их спесь!!

Воодушевлённые остатки дружинников пошли в наступление, опрокидывая врага.

По земле, устланной трупами, двинули обратно, изрубая оглушённых и дезориентированных гадов.

— А ну иди сюда сука, — рычу, протыкая устало глотку очередному.

С одной стороны Крезо орудует, с другой — Гайянэ, а за нами полуобморочный дружинник из моей деревни со знаменем нашим ковыляет! Полотно хоть и порвано стрелами, но рисунок всем должен быть виден!!

— За Родину!! — Рявкнул я, и помчал на толпу половцев уже бесстрашно.

А тут как раз Хотомир обратным ходом конницей снова ударил во фланг. Он что комбайн в поле!!

Гоним врага за кордон на морально–волевых, и побежали половцы! Копья в их спины полетели да стрелы. А у меня и сил нет даже камень вдогонку кинуть. Только матом покрыть, сволочей поганых.

Бой стал стихать, вечер наплыл внезапно.

Встал я на гору трупов, где Хотомир уже стоит и взирает вдаль своим белым глазом.

— Ещё денёк продержаться, — посмеивается воевода уже без второго уха весь окровавленный. — Вон, они пол войска в обход пустили по дебрям, поняли, что нас так просто не взять.

— В обход? — Хмыкнул я, опираясь на клинок в зазубринах, как старый дед на тросточку. Все мои руки и ноги изрезаны выше лат, как я только не заметил. Дух латал, амулеты помогали.

— Да, окружить хотят. Дурачье, давайте, давайте. Тратьте силы на свои манёвры бестолковые.

К ночи стало ясно, что завтра нам кранты. От войска в две тысячи нас человек триста осталось, кто ещё может держать в руке оружие.

И уже никуда не деться, раненных товарищей слишком много, их с собой не утащишь, если решим отступать. Нагонят и прибьют, как трусов. А оставлять своих мы не будем. Как и этот клок земли русской, которая впитала уже столько крови… она вон вся красная теперь.

Между собой уцелевшие бойцы тихо мусолят варианты, а оставшиеся три витязя даже не сомневаются. Они спокойны, они ждут утра. Чтоб забрать с собой побольше собак половских.

Я и сам вдруг подумал, что смерти больше не страшусь.

Увидеть бы только Ясмину ещё разок. Её прекрасный лик, как путеводная звезда из этого адского месива. Не физически, а сознанием. Это чтоб с ума не сойти.

Нет больше людей у нас держать всю линию обороны, поэтому перебираемся на высоту, забрав всех раненных, каких удалось найти. Целые щиты, копья, мечи и стрелы пособирали, сколько смогли.

Дорогу больше не перекрываем, оставив эту затею, там всё в горах трупов и лошадиных туш. Ниже по болоту чуть получше, но большим войском там рискованно идти.

— Мы, как кость в горле теперь для супостата, — слышу сиплое от матёрого дружинника с позиции. — Пока с нами не покончат, дальше не двинутся.

— Главное, чтоб князь наш в крепость ростовскую прорвался, — говорит другой. — Тогда не зря мы тут сгинули.

— А ты нас не хорони, лучше Перуну помолись.

Укладываюсь под настилом из щитов на тюк с провизией, не чувствуя своего тела. Ещё секунду назад я слышал стоны откуда–то снизу. Протяжные, мучительные, сводящие с ума. Это раненные половцы, а может и наши.

Я просто отдохну немного и спущусь. Немного… и спущусь…

Дрожь от земли пробудила ранним утром. Топот и воинственные крики наплыли, взбодрив за мгновение. Ещё день продержаться. Ещё один бесконечный, изнурительный и адский день.

— Идут!! — Взревел дружинник и упал поражённый стрелой прямо ко мне в руки.

Укладываю его аккуратно в сторону, не дышит уже, а глаза так и не закрылись, в меня смотрят.

Стрелы сыплются, бьются на щит.

— Сюда идите, щенки половские!! — Кричит Хотомир, щитом закрываясь ловко, и смеётся, как полоумный. — Сюда! Всех накормлю!!

В гору несётся пехота, наступая уже со всех сторон. Слышен и массовый топот конницы, но она будто бурная река, обходит наш островок и уносится дальше. Похоже, половцы, убедившись, что нас осталась горстка, больше не задействуют её.

На нас и средней паршивости пехоты хватит. А она валит, так валит! Весь подъём в чёрных спинах и щитах с красными змеюками. Лезут, как тараканы из отравленной канализации. Ещё и стрелами осыпают беспорядочно.

Сотню стрелков и мы соскребли, стрел насобирали половских на целую армию. Отвечаем залпами, поражая гадов. Подключаюсь и я, отправляя приветы из «Ветерка».

Бойцы встречают копьями, щитами закрываются от стрел. Первая волна неприятеля опрокидывается. Вторая… третья… Прорывающиеся местами гады получают уже от мечников. Налетаю на врага и я, не чувствуя усталости. И не зная страха.

Мои верные товарищи со мной, прикрываем друг другу спины.

Не проходит и часа измотанные, побитые и раненные дружинники начинают сдавать помаленьку. Половцы нескончаемой лавиной прут и прут, заваливая своими трупами, как обдолбаные наркоманы. Лезут из всех щелей, вцепляются даже в ноги наших бойцов, валят и вгрызаются. Отвоёвывают высоту, окружая в плотное кольцо!

На дружинника по четыре по пять гадов, шансы на выживание резко падают! Но мы ещё держимся.

Ещё полчаса и рука рубить устала. Крезо покатился, борясь со вцепившимся половцем. Тут же Гайянэ выхватила в живот стрелу и завалилась! На меня трое полезли, глаза разбегаются, кого рубить! Корнями последними подрубил, следом проткнул одного. На второго замахнулся, и огрели со спины чем–то тяжёлым. Покатился и вскочил, минуя вражеское копьё! Ринулся чернявку искать. А тут Хотомира окружили, уже добивают топорами осевшего!

Как назло, твари поганые прямо под ноги лезут, не давая действовать, чтоб выручить товарища. Кольнуло в бок, отмахнулся, перерубая очередного. Мясом палённым несёт, кровь брызжет.

Махнул неудачно, промахнувшись. По башке огрели, упал, снова поднялся. Поначалу поплыл, но встряхнулся. И, мать вашу, ошалел.