Рысюхин! Дюжину шампанского – и в школу не пойдем! (СИ) - "Котус"

Тут был ещё один забавный момент: во время последней на данный момент реформы не только появился в некоторых родах войск старший прапорщик, вернулось звание майора — везде, и повторно было исключено в армии звание бригадного генерала. Бригадирское звание уже упразднялось два века назад, век назад возвращалось, а теперь осталось только у жандармов, в СИБ и у казаков. В ходе реформы поручик был перенесён из двенадцатого класса почему-то сразу в десятый, а вот штабс-капитан из этого же класса выше не пошёл[2]. Так что при умеренной степени наглости я мог бы уйти в запас и вовсе штабс-капитаном (с приставкой «инженер», разумеется), но мы единогласно решили не наглеть, и соблюдать не только букву закона но и в максимальной степени — его дух. А было бы забавно показаться на глаза нашему штабсу в равном ему звании, да в мундире Корпуса. С другой стороны, пройдись я в таком виде по территории Академии — это сразу несколько обмороков будет, а то и сердечных приступов, так что ну его, тем более, что мундир поручика такого эффекта не даст.

Когда все документы были подписаны, я положил на стол удостоверение штатного сотрудника, которым всего-то неделю и пользовался.

— Сергей Михайлович, вы моё старое удостоверение не слишком далеко убрали? Давайте меняться обратно.

— Кхм… Вы намерены продолжить службу в Корпусе⁈ — с некоторым удивлением спросил начальник отделения.

— Разумеется, если не выгоните и считаете, что от меня будет польза. Всё же я дворянин, и служить обязан.

— А службы в своей дружине вам недостаточно⁈

— Так одно дело моя дружина, личное, так сказать, дело, и совсем другое — государева служба.

Как-то после моих слов собеседники посмотрели на меня странно. Наконец, тесть встрепенулся.

— Да уж. Вы, господа, сильно не удивляйтесь. Известно же, что человек не может быть равно одарён и успешен во всём. Вот и Юра наш в некоторых сферах… Скажем так — чрезмерно скромен и наивен, в хорошем смысле слова, в том, что касается карьерных амбиций и личной выгоды, при этом семейное дело его развивается совершенно буйными темпами.

Тесть развёл руками, как бы извиняясь за меня, а я не знал даже, как реагировать — не то обижаться, не то ещё что.

— Юра, ты что, даже не интересовался, как соотносится твой титул и твои обязанности с дворянскими правами и обязанностями? И какие привилегии тебе даёт, а также — почему?

— Отчасти…

— Ох, горе ты моё. — Тесть сокрушённо покачал головой, остальные тактично молчали.

В общем, очередной раз почувствовал себя дураком, стоило только чуть-чуть возгордиться. Оказывается, содержание и охрана прохода на изнанку, а также её развитие — приравниваются к службе «по охране границ Империи и их расширению». А дружина моя, как и любая другая, в ряде случаев, не только во время войны или Волны, становится вспомогательным подразделением армии, под командованием либо самого дворянина, если тот обладает нужной квалификацией, либо его командира гвардии. Потому содержание дружины приравнивается к формированию и содержанию вспомогательного подразделения Императорской армии, причём служба такая считается вполне достойной и даже почётной.

— А уж такая дружина как у тебя, Юра…

— Там что-то особенное?

— Насколько я знаю, артиллерийская миномётная батарея на механической тяге и полсотни стрелков на бронированных грузовиках при четырёх бронеавтомобилях, один из которых — с таким же миномётом, один — с картечницей, а два — с малокалиберными орудиями.

— Ничего себе! Это же, считай, почти как германская механизированная рота!

— Пехоты меньше, но бронетехники больше, а по огневой мощи — куда мощнее, чем та самая рота.

Пока тесть хвастался моей дружиной, в том числе заслуженными год назад наградами, а потом все трое обсуждали перспективы механизации в армии, у меня было время прийти в себя. Наконец, улучив паузу в разговоре, обратился к Пескарскому.

— И всё же, если не гоните — давайте удостоверение. Постоянно бывать не обещаю, всё же жить собираюсь в имении, но при необходимости — прилечу, тут всего-то полтора часа лёта.

— А вот это — сильно. За это — спасибо отдельное!

Инженер-полковник даже встал и протянул руку для рукопожатия.

— Не за что. Сергей Михайлович хорошо объяснил всю уникальность моего дара, грех не использовать его как следует. В некоторых случаях мне нужно десять минут, а другими способами — до трёх суток ритуалы чертить и реакции проводить.

За удостоверением пришлось идти в лабораторию, зато там смог нормально попрощаться с коллегами — не навсегда, но до поры.

Осталось собраться, решить (опять!), что делать с могилёвским домом и отправляться в путь — в своё имение. Там на изнанке май, работы масса, да и на лице её тоже хватает, что в Рысюхино, что в Викентьевке. А ещё готовиться к свадьбе — к счастью, не своей! Но подарок придумать надо, благо, костюмов подходящих и не «потраченных» хватает, с двух-то поездок ко Двору.

Решил пригласить прислугу с собой, в имение. Сомнительно, конечно, что согласятся из губернского города в село поехать, но чего в мире не бывает? К моему удивлению, горничная согласилась на переезд, как сама призналась Маше — в том числе и в надежде присмотреть себе мужа среди дружинников. Удивительно, конечно, что в её возрасте она ещё не замужем и никогда не была, но не редкость, и среди столь же возрастных отставников вполне может найти себе пару. А вот кухарка ожидаемо отказалась. Но, чтобы не выгонять человека на улицу и не переживать за дом, договорились, что она будет заходить раз в два дня, проверять, всё ли в порядке, и дважды в неделю делать уборку. В остальное время вольна делать что хочет, хоть на вторую работу устраиваться, но с условием, что к нашему приезду, о котором предупредим минимум за сутки, приведёт дом к жилому виду.

Загрузили фургон, укрыли мебель чехлами и «женский батальон» из двух жён, няньки и горничной вместе с Ромкой отправились в путь. Маша со вздохом заявила, что с удовольствием бы полетела со мной на дельталёте, но «эти трое без меня не доедут и за неделю». Проводил, попрощался с кухаркой и не торопясь отправился к аэропорту. Женщинам ехать минимум шесть часов, пусть Маша уже и не бледнеет на скорости больше тридцати, мне лететь — часа полтора, так что в любом случае дома буду намного раньше них. Выехать, что ли, навстречу на «жабыче»? Смысла ноль, но им приятно будет. Наверное. Ладно, сначала нужно долететь…

[1] То есть — широкие народные массы, аббревиатура столетней примерно давности.

[2] Всё как в реальной реформе 1884 года — в части поручика и штабс-капитана по крайней мере.

Глава 25

Надо будет проверить состояние пропитки крыла, или мне кажется, или оно стало держать немного хуже. Но, скорее всего, именно кажется, а увеличение длины разбега объясняется проще, отсутствием встречного ветра, например. Подавил желание набирать высоту на курсе к дому: там по пути и леса, и болота, и речки, можно неожиданно поймать как восходящий, так и нисходящий поток, и во втором случае потери могут быть куда как больше, чем десяток-полтора минут на круг-другой над лётным полем. Набрав метров триста — опять же «на глаз», пора уже нормальные приборы ставить, пора! — сбросил множитель мультипликатора с восьми на шесть и крейсерским ходом двинулся домой. Домой! С своё родовое гнездо. Хм, лететь в гнездо — в этом что-то есть.

Пока летел, терзался какими-то неоформленными ощущениями, что что-то забыл сделать в Могилёве, какая-то незавершённость. Но так и не смог вспомнить или придумать. Может, это повисший в воздухе вопрос покупки угодий возле Викентьевки так ощущается? Не знаю. Но не свадьба Надосиновика точно — во-первых, я про неё помню, во-вторых, это чувство появилось ещё до встречи с сокурсниками. Ладно, если важное что-то, то или вспомню, или напомнят, а пока надо уже к посадке готовиться, и курс подправить, и направление ветра у земли определить, чтоб знать, с какой стороны заходить. За размышлениями почти не заметил, как два часа пролетели, зато перебрал мысленно всё сделанное за этот год, и пусть значительное число дел утратило актуальность, оставшись в студенческом прошлом.