— Даже не открывала. Хочу остаться в траурном платье, господин Делис, — сорвалось потухшим голосом.
— Воля Ваша, госпожа Мирана. Прошу, — мужчина приосанился и услужливо склонился, пропуская меня вперёд.
Шаги эхом разносились по пустым коридорам, вторя ритму сердца. Такому же неровному и неспешному. Время превратилось в густой кисель, тянулось, всё вокруг стало будто в замедлении. Каждый шаг давался с трудом, но я упрямо шла, игнорируя назойливые порывы сбежать куда подальше. Двор. Затянутое серыми тучами небо. Смотритель Делис нервно пыхтел за спиной, недовольный моей медлительностью, и не позволивший себе упрекнуть меня в ней. Сад. Остановилась у пышных цветущих кустов и сорвала алую розу. Только распустившийся цветок трепетал нежными лепестками на ветру. До боли сжала шипастый стебель и двинулась по каменистой дорожке дальше. У выхода на утёс послышался первый негромкий гомон толпы, что собралась посмотреть на торжество. А дальше лица. Знакомые, напряжённые, уставшие и просто скучающие. Как и я, многие предпочли остаться в траурных нарядах, в память о том, кого они любили и уважали. Даже императорская свадьба не заставила их отвлечься от горевания. Теперь я действительно почувствовала себя предательницей и стало тошно от себя. Многочисленные взгляды встретили меня, как только я появилась у парковых ворот, оплетённых тёмным плющом. Париса и Тобс старательно отворачивались, дабы случайно не столкнуться взглядом, когда я проходила рядом. Зато Лея, не скрывая отвращения и презрения, с вызовом и с ненавистью смотрела прямо в глаза. Вэн стоял в самом конце, на краю утёса у церемониальной арки, на скулах играли желваки, а пальцы были сжаты в крепкие кулаки. Нечитаемый взгляд буравил во мне дыру. Кажется, парень был во мне глубоко разочарован. И я не могла его осудить за это.
Калантиэль, кажется, был единственным, кто пришёл на церемонию не в чёрном. Тёмно-синий плащ с гербом Иллеманы, в тон ему кафтан, расшитый серебряной нитью, чёрные высокие сапоги, натёртые до блеска. Рыжие волосы были убраны в аккуратный хвост и завязаны бархатной синей лентой. На голове красовалась высокая корона с рядом идеальных сапфиров, какие можно добыть только в горах северного хребта Фростмар. Чем ближе я подходила к нему, тем меньше воздуха оставалось в лёгких.
— Госпожа Мирана, рад приветствовать Вас, — старший советник вежливо склонил голову и кивком указал на место подле Императора. — Прошу, время начинать церемонию.
Старик величественно вынул книгу из многочисленных складок своей торжественной мантии и приложил морщинистую руку поверх потёртой кожаной обложки.
Тяжело сглотнув, шагнула к Калантиэлю и стала рядом. Ватные ноги не слушались. Тёмные глаза внимательно отслеживали каждое движение, что нервировало ещё больше.
— Во имя богов, во имя предков наших, — начал нараспев зачитывать советник, а моё сердце остановилось, — что предстанут свидетелями действа сего, — закружилась голова, — что благословят союз сей, — онемело всё тело, — я беру на себя милость и бремя соединить две судьбы людские во единую судьбу, — скрипучий голос старика врезался в уши и отпечатывался ужасом необратимости происходящего в сознании. — Отныне не порознь, а вместе, рука об руку, сердце подле сердца, — лёд, окутавший моё, дал трещину. — Отныне нерушима будет связь ваша от мира, для мира и единомыслия. И ежели хоть одна живая душа против сего союза, пусть выйдет же сюда и немедленно произнесёт причину или же замолчит до скончания веков.
В воздухе повисла гробовая тишина. Лишь шум волн и далёкие раскаты грома доносил ветер. Они были против, но кто это услышит, кроме меня?
— Да станут сии браслеты символом нерушимых уз, — советник протянул ладонь, на которой красовались два тонких браслета из светлого золота.
Калантиэль взял тот, что поменьше и потянулся к моим дрожащим рукам.
— Мира, ты поранилась! — мужчина встревожено схватил меня за руку, в которой был цветок.
Он разжал бледные пальцы. На ладони, куда впивались острые шипы, выступили красные капельки крови. Мужчина выхватил из кармана платок и стал судорожно вытирать ладонь, не заметив, как на землю выпало что-то маленькое и блестящее. Я вырвала ладони и наклонилась, чтобы поднять.
— Это должен был быть сюрприз — подарок на нашу свадьбу, — пояснил Император.
Мамин кулон! Тонкие серебряные ветви и яркий голубой камень. Я подхватила цепочку и приподняла, не веря своим глазам.
— А меня, значит, дорогой друг на свадьбу не пригласил! А я ведь тоже подарки привёз! — расталкивая толпу, на площадку выехал всадник. — Еле успел.
Не может быть…
Толпа в унисон ахнула. Всадник спрыгнул с грязного замыленного коня, отвязал от седла пропитанный уже запёкшейся кровью мешок и бросил под ноги Императора. Из него выкатилась голова Ки-Рана. Искажённое смертью лицо выглядело тошнотворно. Но из мешка на Калантиэля упал ещё один взгляд пустых глаз.
— На его месте ты надеялся увидеть меня? Да, дружочек? — ехидный грубый голос доносился словно сквозь толщу воды. — Интересно ты придумал. Это по мне траур здесь затеяли? Все в чёрном… Я тронут!
Злые родные глаза устремились на меня. Он стоял передо мной живой. Смотрел на меня и не верил. Как и я не верила. Нет, это бред. Это сон. Очередной кошмар.
Хельвдан сделал шаг ко мне и рывком сдёрнул чёрную вуаль с головы. Ноги сами попятились назад.
Шаг.
Ещё шаг…
Следующий…
Пятка не нашла опору, и край обрыва стал стремительно отдаляться. А перед глазами застыл взгляд полный гнева и боли.
