Дитя для двух королей (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa"

Обжигающе горячо, словно они добрались до головы и вынесли его своими ударами. В меня. Грубо, на полную длину. И медленно, нежно выходя, показывая, какими могут быть осторожными.

– Я… не могу… больше, – застонала я и рухнула на Аделара.

Почувствовала контраст его мягких объятий, расплавилась, потекла. Застонала блаженно, когда внутри взорвалось чье-то семя, и провалилась в спасительную мглу.

В ней было тихо. Тепло. Спокойно.

Я не хотела выбираться. Лежала и лежала. Постепенно осознавала, что под ухом бьется чужое сердце. Чувствовала широкие ладони на спине, которые застыли и не двигались. И тихое дыхание.

– Прости, – первым делом сказал Аделар, когда понял, что очнулась. – Я виноват перед тобой.

– Где Давир?

– Вышел твой муж, сказал, что скоро вернется. Не бойся, не покусаю тебя в его отсутствие.

Я пошевелила ногой, но встать не решилась. Казалось, одно неловкое движение развеет этот хрупкий момент, когда мне не страшно, а очень даже приятно. Тепло, спокойно. Будто подо мной совсем не Аделар.

– Я очень соскучился по тебе, сладкая. Не знал, что можно так помешаться на одной женщине. Ты нужна мне.

– Давай помолчим, – подняла я руку и зажала рот одному болтливому правителю.

Он не стал перечить, лишь сильнее обнял. Так, что стало ясно: вправду скучал, нуждался, страдал, а теперь боялся спугнуть меня, опасался невольно снова остаться за пределами этой комнаты и моей жизни.

Я слушала почему-то бешеный стук его сердца и улыбалась. Не спокоен. Снова возбужден. Вот только не пытался воспользоваться моментом, покорно притворялся подушкой, поглаживал большим пальцем лопатку, как раз в том месте, где больше не зудела его метка.

Не завершена ведь еще, нет? А если и так, то я против?

Сложный вопрос.

Мне нравилась моя жизнь с Давиром, все устраивало. Наша свадьба прошла с размахом. Я даже немного привыкла к статусу королевы, но в политические дела не вмешивалась, растила нашу дочь, постепенно изучала историю, этикет, сближалась с сестрой мужа. Порой не хватало перчинки, чего-то яркого, бурного, но ведь семейная жизнь – это спокойствие и уют.

Я была окружена любовью, заботой. Да, спала плохо по ночам, но ведь это такой пустяк.

У меня росла прелестная дочурка, носительница арис и дегры, но не ард. Ими могли быть только мужчины. В западном крыле расположился чудесный зимний сад. Давир баловал меня подарками, линай радовал забавными высказываниями и глупыми поступками, Лиза часто смеялась, слушала мои сказки, Вика так и вовсе открыла несколько магазинчиков с цветами и вовсю занималась развитием «бизнеса» сразу в двух столицах. В отличие от меня, с Аделаром она нашла общий язык.

Все налаживалось. Я не скучала по прежней жизни. Окружающие люди щедро дарили мне свою любовь.

Лишь правитель Эндарога весь год находился где-то в стороне. Приходил к Лизе, гулял с ней, порой оставался чуть дольше, чтобы обсудить какие-то политические дела с моим мужем.

К слову, они заключили перемирие. Впервые два враждующих арда пожали друг другу руки и не попытались убить. Отчасти это моя заслуга, но я в тот момент отказалась присутствовать на торжественной церемонии, потому как боялась…

А сейчас притупился страх. Наверное, Давир все правильно понял и несколько минут назад доказал, что все никогда не бывает однозначно. Тот, кто пугает, не обязательно представляет угрозу. А самая нежная глыба льда тоже способна удивлять…

– Ты улыбаешься?

– Я же просила помолчать, – подняла голову и утонула в голубых всполохах арис в его глазах.

Сама потянулась к губам. Услышала приглушенный стон, переходящий в рык. Аделар перевернулся вместе со мной, исступленно завладел моим ртом, начал гладить пальцами мои щеки, зарываться в волосы, целовать, целовать. Словно это последний раз. Будто боялся, что больше не получит, а потому надежно укутал меня собой, перекрыл доступ к воздуху, чтобы дышала им, пропитывалась его запахом, становилась зависима.

– Тише, – смогла произнести в коротком перерыве и снова утонула в его безудержном напоре.

Не грубом, нет, достаточно мягком, но мощном. Словно он еще опасался спугнуть, сделать что-то не так, задавить и напрочь снести едва выстроившееся перемирие своей сумасшедшей жаждой. Сходил с ума, но научился контролировать себя.

– Сладкая, – шептал рвано, со стоном. – Сладкая моя малышка.

Гладил. Лицо, волосы, плечи, особое внимание уделял ключицам. Не позволял себе опуститься ниже, дотронуться до груди, но упирался в живот своим возбужденным достоинством.

Признаться, я тоже боялась. Вот только не тем иррациональным страхом, который охватывал разум. Во мне взыграло желание получить от него абсолютно все. Не только ласку, одноразовый секс, эту ночь. Большее, то, что чувствовалось в голосе, читалось в глазах, присутствовало в лихорадочных поцелуях и осторожных прикосновениях. Вот только мне жилось хорошо, не будет ли это желание предательством?

– Как долго я этого ждал, – шептал, целовал, гладил мужчина.

Терзал губы, сводил с ума своей несвоевременной сдержанностью, ведь я уже хочу, готова, нуждалась в нем. В груди неистово стучало сердце. Я плавилась под пламенной лаской, горела от каждого нового прикосновения, звука.

Терялась в моменте и в нем.

– Аделар, – полустон-полушепот, и мужчина все же сорвался, вошел меня на всю длину. – Еще!

– Я скучал, как же скучал, сладкая. Сумасшедшая девочка.

И вновь его губы на моих, упоительное чувство собственного бессилия. Когда все для него, вся для него. Раскрыта, податлива.

– Еще, – хриплые слова с улыбкой от понимания, что ему они нравятся, сильнее воспламеняют.

Затуманенный голодом взор. Толчок до запредельной глубины. Сливающийся воедино мой и его стон.

– Дорогая, – холодное сверху от мужа, но стоило мне испугаться, как я встретилась с ним взглядом.

Тоже безумный, голодный. И его головка, призывно подергивающаяся возле моего лица, говорила о многом. Прозрачная капелька маняще блестела на самом конце. Я невольно облизала припухшие губы.

– Сумасшедшие, оба, – уткнулся лбом в мою грудь Аделар. – Я себя чувствую малолеткой, у которого играют гормоны. Сейчас кончу…

Я вцепилась в его волосы, раскрыла рот, позволяя Давиру войти. Не понимала толком, что делаю. Хотела доставить удовольствие мужу, но едва не теряла сознание от каждого толчка между ног и стонала, не сдерживалась. Потому что можно, хочется. Потому что очень сладко.

Приятно, порочно, правильно! Мы втроем, вместе.

Их члены во мне, набирающие темп движения. Вздохи, хрипы. Руки, сминающие грудь, впивающиеся пальцы в бедра. И толчки. Запредельные, быстрые, от которых умирала и снова возрождалась.

Так много и одновременно мало. Быстрее, быстрее.

Я была заполнена ими, стонала для них. Хотела каждого, пыталась помочь, погладить, сделать лучше, но терялась в происходящем, в толчках, прикосновениях, влажных звуках, плавилась.

Хотелось кашлять, порой головка упиралась в самые гланды, но все меркло по сравнению со вкусом самого члена…

Я сейчас казалась самой себе пошлой, ненасытной, раскрепощенной. Облизывала мощное достоинство мужа, сходила с ума от второго, не менее большого, длинного, достающего прямо до матки.

Колени дрожали, по виску тек пот. Перед глазами были черные завитки волос, вокруг стоял запах нашего возбуждения.

И все в бешеном темпе, разрывая меня, наполняя, унося на нереальные высоты.

Я даже не сразу поняла, почему во рту пусто, откуда взялся мой крик и его имя.

– Сладкая-я, я теперь не уйду отсюда, – хрипло произнес Аделар, вновь уткнувшись лбом в мою грудь.

Поцеловал сосок, прикусил его и посмотрел на моего мужа. Не злобно, как было раньше, а с уважением, что ли.

– Дорогая, позволишь тоже в тебя излиться? – пристроился между моих ног Давир, и я вся задрожала от пошлости этих слов.

Тело еще уносило на последних волнах оргазма, и стоило ему заполнить меня, как подхватило заново. Изнеможенная, пресытившаяся, я почувствовала легкую боль. Но так было приятнее, слаще. Снова раскачиваться, подниматься. Нестись ввысь и падать уже без крыльев в пропасть. В другие руки, которые окутали, согрели. И шепот: