Тактик 4 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

— Лучше, — оценил я очередную попытку. — Но всё ещё медленно. В бою у вас не будет времени на раздумья.

— А сколько приёмов нам нужно знать? — спросил один из пожилых ополченцев, дед лет шестидесяти с седой бородой. — Настоящие воины изучают сотни ударов и блоков… А мастера даже тысячи!

— Дядь, — спокойно ответил я, — позволь рассказать тебе одну мудрость. Как сказал один великий воин: «Я не боюсь того, кто изучает десять тысяч различных ударов. Я боюсь того, кто изучает один удар десять тысяч раз». Это я сейчас к чему? На кой ляд тебе сотни финтов, если ты не успеешь их отработать? Изучи один и убей своего врага этим одним. В бою ты забудешь ровно все умные мысли и откатишься до автоматизма, который выработал за бесконечное количество повторений, — я взял копьё и продемонстрировал простой тычок. — Этот удар. Простой, прямой, надёжный. Если ты отработаешь его много-много раз, это сработает.

— Но противник же может… — начал старик.

— Да пошёл он! Но, пока он думает, что делать, ты уже проткнул его копьём.

Мы продолжили тренировки. Каждый ополченец отрабатывал свои три-четыре базовых движения в зависимости от типа оружия — сотни повторений, пока руки не запомнили их сами. Никаких сложных комбинаций, никаких финтов. Только простые, надёжные приёмы.

К вечеру результат был заметен. Люди двигались увереннее, действовали слаженнее. Щитовики держали плотный строй, лучники попадали в цель, мечники поддерживали товарищей.

— Неплохо, — оценил Гаскер, наблюдая за очередным учебным боем. — За день они прибавили больше, чем за всю прошлую жизнь.

Теперь, когда выдался момент, я сосредоточился на даре Птичий пастух. За день использования этой способности я заметно окреп в ней, связь с птицами стала устанавливаться быстрее, а контроль теперь был более прочным.

Ястреб-скопа кружил над рекой Адур, высматривая рыбу на мелководье.

Я установил с ним контакт и отправил к предместьям, откуда направил к лагерю Альшерио.

По пути к лагерю и возле него творилось нечто, глубоко меня раздраконившее.

Пехота производила зачистку предместий.

Дело в том, что не все жители сбежали с появлением армии Альшерио, многие продолжали прятаться в домах, делая вид, что война их не касается.

Однако война не спрашивала чужого мнения, она творила, что считала нужным.

То там, то тут пехотинцы Альшерио выбивали двери и методично обшаривала дома, выволакивали оттуда спрятавшихся жителей.

Ну да, они грабили дома, тащили в первую очередь ценности и продовольствие. Но как раз это меня мало удивило и разозлило.

А вот то, что они сгоняли всех, от мала до велика жителей предместий в громадный загон, а тех, кто не хотел идти, тех били и всё равно сгоняли. Это вызвало во мне очень серьёзный гнев, почти до уровня ярости, а я такое состояние себе не позволяю.

Вчерашний большой загон для скота теперь был переполнен людьми. Мужчины, женщины, дети, старики — все жители окрестных деревень, которые не успели или не захотели бежать. Я быстро пересчитал толпу, около тысячи человек, хотя их может быть и больше.

Условия содержания были ужасающими. Люди сидели прямо на земле, прижавшись друг к другу от холода. Охранники (дюжина вооружённых солдат) ходили по периметру загона, но еды или воды пленникам не давали.

— Сволочи, — прошептал я, наблюдая за этой картиной.

Но хуже всего было другое. Возле загона суетились солдаты с мотками толстой верёвки. Они явно готовили что-то, связанное с пленниками.

Я направил ястреба ниже, стараясь рассмотреть детали. Солдаты вязали длинные верёвки, на которых через равные промежутки делали петли. Самодельные поводки для людей.

Картина рисовалась всё более мрачной.

Перенеся внимание на центр лагеря, я увидел Альшерио в окружении офицеров. Они стояли возле большого шатра и что-то бурно обсуждали. Острый слух ястреба позволил уловить обрывки разговора.

— Гоним перед войском, чтобы сбить с толку стрелков. Защитники не посмеют стрелять в собственных людей.

— А если всё-таки выстрелят? — спросил один из офицеров.

— Да пускай. Тем меньше возни с теми и другими скотами, — холодно ответил лорд. — А если их самозваный лорд отдаст приказ положить заложников, то все поймут, что он за крыса. Убивает тех, кого должны спасать.

— Гениально, милорд, — заискивающе согласился другой офицер. — Они либо пропустят нас без боя, либо потеряют поддержку народа.

Я стиснул зубы.

Классическая шахматная «вилка», где каждый ход ведёт к ухудшению ситуации, а не сделать ход нельзя. В моем случае поставить ополчение и меня лично перед выбором между военной целесообразностью и человечностью. И при любом выборе оказаться в выигрыше.

Но вообще я категорически не хочу, чтобы жители предместий погибли.

Под большим навесом, который я видел уже несколько дней, наконец открылось то, что там строили. Это была не осадная башня и не катапульта. Это был огромный деревянный щит на колёсах — мантелет, только невероятных размеров. Высотой метров в пять и шириной не меньше десяти.

За этим щитом могла укрыться целая рота солдат. А если привязать к нему пленников…

— Умно, — признал я сквозь зубы. — Мерзко, но умно.

Альшерио собирался загнать пленных между гигантским щитом и городской стеной. Защитники не смогут обстреливать щит, не рискуя попасть в мирных жителей. А солдаты под прикрытием щита спокойно подведут таран к воротам и достаточное количество пехотинцев для оперирования тараном.

Сам таран тоже пережил несколько изменений, он был частично разобран, а вместо старого бревна на травке валялось новое, ещё не подвешенное. Не знаю, где они его взяли, возле реки росли всякие вязы и ивы, но это был здоровенный, массивный и прочный ствол дуба.

Он был подогнан по длине и на оконечность поставлена та же самая металлическая насадка. Но плотнее и тяжелее. Суммарный вес дуба, судя по всему, тоже сильно увеличился по сравнению с первым бревном, раз атакующим понадобилось навесить на опорную конструкцию дополнительные четыре колеса.

Вес больше — кинетическая сила больше. Больше вкладываешь кинетики, получаешь больше результата. Физика, мать её!

У врага были новые лестницы, хотя и немного, штурмовые башни они так и не собрали. Ну хотя бы что-то.

Я ещё какое-то время наблюдал за приготовлениями, после чего прервал действие навыка и протёр лицо ладонями.

За последнее время руки стали грязными, под ногтями чёрная грязь, копоть и оружейное масло.

С самыми мрачными мыслями я направился к дому Маданы. Против хитрости работает подлость. Против подлости должно быть читерство. В этом мире оно называется магией.

Дом ведьмы встретил меня тёплым светом свечей и знакомым запахом трав. Мадана сидела у очага, и, судя по запаху, пекла какое-то мясо. То есть, она не всё время заняты ядами, но и на покушать отвлекается.

При моём появлении она подняла голову и улыбнулась.

— Сэр Рос, — мурлыкнула она, — как приятно. Хотя, по твоему лицу вижу, что дела плохи.

— Хуже некуда, — мрачно ответил я, опускаясь в кресло напротив неё. — Мадана, мне нужна твоя помощь. Точнее, помощь твоего… покровителя.

Улыбка исчезла с её лица:

— Ты решил прийти к истинному божеству и поклонится Великому Гульбегу?

— Хрен там плавал, мне нужно простое предсказание, локальные сведения о планах врага. Я, собственно, подозреваю, но хочется знать наверняка.

Мадана потеребила бусы из обточенных костяшек и серьёзно посмотрела на меня:

— Гульбег не любит, когда его беспокоят по пустякам. И цена предсказания может быть высокой.

Глава 22

Мотивация

— Видишь ли, — пояснил я Мадане, — твой покровитель тоже заинтересован в том, чтобы город выстоял, потому что у него тут несколько сотен сторонников, которых выжгут под корень. Так что мотивация у меня с твоим жутким боссом взаимосвязанная.

— Расскажи, что ты видел, — она встала и достала ящик с какими-то засохшими костями, расчистила стол и разложила их в определённом порядке, потом расставила красные свечи, четыре штуки и поставили их по углам конструкции из костей.