Тактик 4 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Я в подробностях пересказал всё, что наблюдал в лагере врага. Пленники, верёвки, гигантский щит, планы Альшерио. Мадана слушала внимательно, её лицо мрачнело с каждым словом.

— Мерзавец, — прошептала она, когда я закончил. — Использовать людей, как живые щиты…

— Сможешь узнать точно, что он планирует?

Мадана задумалась:

— Попробую. Но предупреждаю — видения Гульбега не всегда приятны.

Она встала и зажгла свечи, глубоко вздохнула и стала протяжно и жутковато произносить какие-то длинное заклинание.

В каком-то момент свет свечей качнулся.

— Отойди к стене, — предупредила она. — И что бы ни происходило — не вмешивайся.

Я послушно отошёл и наблюдал.

Мадана встала над столом, подняла руки и стала напевать другое заклинание, но уже на какой-то ритм, мотив.

Слова звучали хрипло, гортанно, как будто она говорила не собственным голосом.

Свечи в комнате заколебались, хотя ветра не было. Тени на стенах задвигались, образуя причудливые фигуры. Воздух стал плотным, давящим.

Мадана дрожала. Её глаза закатились, показывая только белки. Изо рта пошла пена. Но она продолжала говорить, всё громче и отчаяннее.

Внезапно она остановилась. Повисла абсолютная тишина. А потом Мадана заговорила совершенно чужим голосом — низким, мужским, раскатистым, как будто из глубины пещеры:

— Видение открывается… Завтра, к полудню, начнётся последний штурм. Пленники будут согнаны в одно место и привязаны верёвками друг к другу. Армия воинов со злыми сердцами погонит их перед собой, как щит из живых тел. Защитники дрогнут, орки станут стрелять, ополчение нападёт на орков, а враг подведёт таран к воротам и ворвётся в город. Ваш город падёт, как падает каждый из царей, а все его жители прольют дождь из слёз и крови по дороге к смерти, бесчестию и боли.

Голос оборвался. Мадана покачнулась и рухнула на пол без сознания.

Я кинулся к ней, поднял на руки, отнёс к постели. Пульс был слабым, но ровным. Дыхание тоже нормальное. Просто обморок от магического истощения.

Когда она очнулась, я сидел рядом с чашкой воды.

— Как ты? — спросил я, помогая ей сесть.

— Ужасно, — прошептала Мадана, хватаясь за голову. — Рос, я всё это ещё и видела.

— Ну, судьба ситуации ясна, но мне тут кое-кто говорил, что я тот, кто тащит судьбу за хвост в выбранном мной направлении.

— Все следуют своей судьбе, Рос, — слабо возразила девушка.

— Отчасти и я, но не полностью. Если мне известно развитие событий, и оно меня не устраивает, то я вмешаюсь.

Мадана внимательно посмотрела на меня:

— Ты что-то задумал. Я чувствую это сердцем. Что-то рискованное.

— Возможно. У нас же тут война, каждый день как последний. Ты в порядке? Мне надо идти.

Мадана долго смотрела на меня, потом тихо вздохнула:

— Мужчина, помоги мне встать. Я тебе дам напоследок кое-что.

Я помог, она нетвёрдой походкой подошла к сундуку в углу комнаты, покопалась среди каких-то склянок и достала небольшой пузырёк с ядовито-зелёной жидкостью. По-моему, он даже светился.

— Это Мариосса.

— Что за Мариосса?

— Мариосса Желтоглазая была могущественной ведьмой в седую старину. Но такая была дама, с шибанцой. И магия её была направлена на то, чтобы делать всех вокруг безумными. Она это зелье придумала и называется оно в её честь. Просто разбей, он вступит в контакт с воздухом и всё, началась магия. Этим можно целый город вроде Каптье отправить в состояние безумия на пару часов. Глупость, безумие, галлюцинации, желание петь, танцевать голым, неспособность понимать, что вокруг… Это мой путь спасения… был. Если враги ворвутся в город и я пойму, что ты не выстоял, разобью и будь, что будет. Но есть одна малюсенькая проблема.

— Я в эпицентре?

— Эпи… как? В общем, да, ты в центре. В самой середине безумия. Как разобьёшь, попробуй не дышать, а вообще сильно будет зависеть от ветра, которое будет разносить пары, но наверняка безумие охватит и тебя. Кто знает, как ты себя поведёшь? Зелье стоит жутко дорого и на его изготовление уходит примерно полтора года. И главное, ты не знаешь, выберешься ты из своего безумия или нет. Поэтому флакон — на крайний случай.

— То, что ты описываешь, психотропный яд, — вздохнул я. — А насколько он смертелен?

— Ни насколько. Сам по себе он не убивает, оттого не считается ядом, однако в состоянии безумия человек может прыгнуть со скалы или утопиться, зарезать ближнего, загрызть собственного ребёнка… Словом, безобидным ты его никак не назовёшь. Но если не будет другого выхода, то применяй. Вообще он ценный, я недавно приобрела и если не понадобится, то верни его назад, ладно?

— Ладно, — коротко ответил я. — А если я выйду из зоны действия, как быстро приду в себя?

Она дала мне фляжку.

— Это простое зелье, называется «конциин», сделай пару глотков, тогда мозги прочистит за несколько секунд. А так, держится до получаса, но ощущение слабеет вне зоны, где есть пары. На открытом воздухе человек просто словно пьян и постепенно приходит в себя.

Я взял пузырёк и внимательно рассмотрел. Зелёная жидкость переливалась в стекле, словно живая.

— Спасибо, — серьёзно сказал я, пряча пузырёк во внутренний карман. — Я не забуду этого.

— Только будь осторожен, — попросила она. — Этот яд действует на всех. И на врагов, и на друзей.

— Логично.

Я кивнул и направился к выходу. Плана у меня не было, мне приходилось придумывать его на ходу.

Когда я вернулся на Привратную площадь, где находилась дежурная рота ополчения, которая должна была бы реагировать на потенциальную ночную атаку, меня встретило крайне любопытное зрелище.

В углу площади, под светом факела, разгорался бытовой конфликт. Группа ополченцев громко возмущалась, спорила, ругалась между собой, бойцы размахивали руками, а в центре этой разгневанной толпы сидел знакомый худощавый эльф с длинными волосами. На нём была дешёвая броня, рядом стояло скромное копьё, шлем… Он был, чёрт побери, ополченцем.

Ну то есть… Он же вроде сбежал?

Фаэнно-Шэй-Ллукаш, или в простонародье — Фаэн. Эльф-шулер, хоть и отрицает это, которого я выпустил из тюрьмы в обмен на участие в обороне города. И он, в некотором роде, участвовал. Но сейчас это выглядит, будто он мухлевал в карты с другими ополченцами.

— Ты жульничаешь! — кричал здоровенный кузнец, тыча пальцем в эльфа. — Я видел, как ты карту под стол спрятал!

— Милейший, — спокойно отвечал Фаэн, перетасовывая колоду с раздражающей лёгкостью, — если бы я жульничал, вы бы этого не заметили. А раз так, то вам просто показалось.

Эльф улыбнулся и положил карты на бочку, которая стояла в качестве игрального стола.

— Да ты…! — Кузнец замахнулся кулаком.

— Стоп! — рявкнул я, протолкавшись через толпу. — Что здесь происходит?

Ополченцы немедленно расступились. Фаэн поднял голову и улыбнулся мне с той самой наглой ухмылкой, которая явно раздражает окружающих.

— О, сам лорд-протектор! — воскликнул он, поднимаясь с земли и отряхивая одежду. — Просто небольшое недоразумение, милорд. Эти достойные граждане никак не могут поверить, что эльф способен честно выиграть в карты.

— Фаэн, я тоже не могу в это поверить, — сказал я устало, — напомни мне, почему ты не сбежал из города? Не то, чтобы мне этого хотелось, но у тебя была возможность.

Эльф пожал плечами:

— А может я и прогулялся по окрестностям, а потом вернулся. Долг, знаете, лорд-проектор, долг. Я обещал защитить город? Вот, защищаю!

— Ты пока что народ драконишь, защитник.

— Развлекаю, чтобы люди забыли про все беды и несчастья.

— Так, всё. Я забираю этого эльфа. Не важно, что у вас там происходило, все остались при своих.

— Ничего себе при своих, лорд-протектор! Он у нас почти что серебряную марку выиграл. И мы сейчас планировали его за это бить, — честно признался кузнец.

Я хохотнул.

— Фаэн, ты неисправим. Ладно… Верни людям их деньги.

— Я честно выиграл!

— Честно выиграл, честно раздай обратно, развлекатель. А они тебя за это завтра спину прикроют в бою.