Зодчий. Книга IV (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

— Хозяин, — чуть поклонился он.

— Убери вот это кривляние, — поморщился я. — Нормально же общались.

— Хозяин, не будь вы моим хозяином прежде, я бы молился Инженерному Триумвиратору, чтобы те назначили меня такому Зодчему как вы, — неловко начал Черномор. От Яги понабрался?

— Черномор, лесть это не твоё.

— Простите, Хозяин. Слушаю вас.

— Девочку свою не обижай, понял? — мне запомнились слова Столыпина про ИскИны. Они, конечно, не люди, но ведь человечнее многих будут. — Она твой помощник. Не рабыня, не слуга, и не цель для доминирования. Ваша задача — сделать жизнь на фронтире достойной, а не доказать у кого прошивка свежее.

— Обещаю, Хозяин. Простите за прошивку.

— Всё, свободен.

— Спасибо, Хозяин. Я надеюсь, что вы проживёте ещё хотя бы одну неделю. Вы лучший среди человеков. Это не лесть!

Я отмахнулся, и виртуальный помощник тут же исчез.

Состояние Паулины улучшилось. Девушку погрузили в искусственную кому, пока над её телом трудился нанятый мной биомант. К утру угроза для жизни Князевой миновала. Теперь должен был начаться длительный процесс лечения, а потом и восстановления. И несмотря на огромную потерю — жизнь на фронтире на паузу поставить было просто невозможно. Так что забот хватало выше крыши.

К счастью, мои помощники по Внутреннему Совету проявили себя в этой ситуации великолепно и самостоятельноб. Отец Игнатий взялся за школьное и медицинское направления. Туров предоставил ещё один список кандидатов в гвардию, в котором оказалось несколько добровольцев из Приборово. Одновременно он выделил людей на охрану остальных членов Совета. Молчаливый гренадёр не задал ни единого вопроса о причине катастрофы и самолично принял решение о риске для жизни остальных руководителей. Мне телохранителей ставить не стал, понимал, что я и сам справлюсь. Умный, всё-таки, мужик достался. Шума не поднимает и дело делает.

Гудков, отвечающий за финансовую сторону подконтрольных мне земель, неожиданно посоветовал нескольких кандидатов на временную замену Паулины по работе с людьми. С подобной инициативой выступил и Боярский, но у того было только одно имя. И всё равно получалось что к исходу дня у меня были несколько контактов и куча информации от Черномора по данным кандидатам. Наиболее опытными оказались двое. Первая — женщина лет пятидесяти, когда-то работавшая в банковской сфере. Послужной список отличный, рекомендации Гудкова и никаких тёмных пятен в карьере, но… Банк это не фронтир. Там тысяча различных инструкций, и наверх выползают не те, кто много и хорошо работает, а те, кто эти инструкции выполняет и заставляет выполнять других. Иногда даже без милых улыбок, а угрозами.

А вот второй человек, предложенный Боярским, меня заинтересовал гораздо больше. Вышедший на пенсию кадровик восточного региона развития, отвечавший за Нововладимирск. Город на севере калифорнийского полуострова. Местечко там было во многих отношениях известное, расположенное на границе с наиболее оживлённым источником Скверны в тех краях. Люди в Нововладимирске жили в условиях постоянной войны, и при этом на самом деле жили, а не выживали. Идеальный кандидат под мои условия.

Пока Паулина не вернётся — пусть поработает. Заменить он её не сможет, конечно, но заткнуть образовавшуюся дыру — способен. Подкупило ещё, что Феофан Миклуха, как звали кадровика, запросил весьма скромную зарплату, правда, попросил обеспечить его достойным проживанием. Ну, схема рабочая. Откуда кадровик узнал про такие условия — гадать не буду. И как раз достойное проживание я мог организовать. Вместо куцых поставок от имперской казны, ко мне шёл постоянный поток ресурсов как благодаря участию Тринадцатого Отдела, так и по повелению самого Императора.

Пришлось поставить несколько складов, к востоку от моего холма. Там пока ничего особенного не планировалось. При таких богатствах образовалась новая проблема. Интенсивная стройка могла привести к нехватке энергии для поддержки строений, и это несмотря на то что увеличился поток топлива в Биореактор. Но над этим тоже шла работа. Например, после обеда у моего «Музейного комплекса» снова объявилась Марина Иванова, работающая над наполнением музея и галереи. Её привёз очень дорогой автомобиль, за рулём которого сидел молчаливый шофёр. Мой искусствовед выбралась из салона с изяществом истинной представительницы богемы. Волосы собраны в пучок, на лице строгие роговые очки с простыми стёклами, в тонких пальцах зажат длинный мундштук, и дополняла образ тугая кожаная юбка-карандаш с вызывающим разрезом.

Мужчина, которому дверь открыл водитель, был полной противоположностью статной Ивановой. Он оказался толст, коренаст, интенсивно потел, постоянно пыхтел, отирал лысину и смотрел на обтянутую попу Марины, как школьник на мороженое. А та со страстью и жеманно рассказывала о потенциале «этих прекрасных образцов имперского барокко», красуясь перед важным человеком, как модель на подиуме. Признаюсь, это всё я смотрел, пока ужинал в трактире и получил массу удовольствия от сценки.

Кстати, личность любителя женских прелестей оказалась довольно незаурядной. Граф Шишкин из Минска. Большой покровитель художников и скульпторов в этом регионе. Известный далеко за его пределами как меценат. Марина молодец.

Его сиятельство отвлеклись от форм Ивановой только один раз, когда оказались рядом с моим артиллеристом. Мужчина задрал голову, изучая скульптуру, и даже рот приоткрыл от изумления. Искусствовед не преминула этим воспользоваться, восхваляя мою работу:

— Скульптор совершил настоящее чудо, заставив холодный камень дышать и жит. Кажется, будто бы из камня не высекли фигуру, а освободили её, — проворковала она. — Божий дар, Дмитрий Анатольевич. Божий дар. Высочайшее мастерство резца, доступное лишь единицам.

— Ужас какой, — коротко резюмировал Шишкин.

— Дмитрий Анатольевич, — с осуждением сказала Марина. — Вы говорите о прекрасном образце живости формы!

— Да я в хорошем смысле, Мариночка, — опомнился тот. — Стильно. Очень стильно. Кто автор?

— Михаил Иванович Баженов, Дмитрий Анатольевич, — жеманно возмутилась Иванова. — Я же столько раз вам рассказывала про юный гений, дремлющий в теле Зодчего.

— Это он ещё только дремлет? Потрясающе. Но всё равно ужас. На любителя.

— Эта скульптура олицетворяет победу над тьмой. Приручение зла. Если вы посмотрите на композиционное решение со светлыми строениями, то сразу же поймёте глубину замысла.

Толстяк цокнул языком. И на этом моменте меня грубо прервали:

— Хозяин, Конычев появился в лесу, на границе. Вы просили сообщить! Ой. Простите. Он уже ушёл.

Черномор насупился, а затем радостно восклинул:

— Нет! Снова появился!

Пауза…

— Простите. Мне кажется, господин Конычев ходит туда-сюда. Может быть, это ошибка моей системы, ведь я такой старый и несовершенный… — виртуальный помощник снова выпустил из седой бороды грубый синий смайлик. Ладно, может он и глючный, зато свой.

— Скидывай координаты, — я допил морс, отодвинул тарелку и улыбнулся миловидной служанке. Положил сверху на чай. Конычев показал, что общаться на моей территории не станет. Что ж…

Он ждал меня, сидя у костра, за пределами действия Конструкта. Добираться до места пришлось на квадроцикле по лесу, и дорога та была непростой. Если бы не прозрачный купол сотканный из аспекта воздуха на уровне головы, защищающий от веток, то и вовсе целую вечность бы добирался. Место встречи оказалось в глубине земель Володина. Телохранителей с собой я не взял, но зато увешался усилителями и оберегами, как новогодняя ель игрушками.

— Вы пришли один, — не поднял головы психомант, когда я вышел в свет костра. — Совершенно безрассудно, Михаил Иванович. С учётом наших с вами отношений.

— Вы могли убить меня прежде, с чего бы вам хотеть убивать меня сейчас, Степан Родионович? — пожал плечами я, оглядываясь. Конычев сидел прямо на земле, но и одет он был соответствующе. Камуфляжный костюм, капюшон в обрамлении клочков мха. Будто бы его вытащили из снайперской засады.